Книга Там, где начинается вселенная - Джей Эм

– Смотри, – говорит старец и указывает рукой вниз, в пропасть.

Брэтали пытается взглянуть, но всё исчезает. И уже не узнать, что хотел показать ему этот человек.

Он один, и снова – в пещере. На берегу подземного озера, в большом, почти круглом зале со сталактитово-сталагмитовыми колоннами. Стены здесь из полупрозрачной дымчатой породы, сквозь них льётся мягкий жемчужный свет.

Гладь озера похожа на тёмное серебро. Она скрывает бездонную глубину, но тиха и спокойна, как зеркало. Вдруг откуда-то из-под потолка срывается хрустально-прозрачная капля. Звук её падения, неправдоподобно ясный и отчётливый, отзывается долгим эхом. По воде разбегаются круги. А потом пещера наполняется гулом, сначала неясным, но с каждой секундой всё более отчётливым. Нет… Не могла же одна-единственная капля вызвать обвал?

Брэтали вздрогнул и открыл глаза. Всего лишь сон…

Остаток ночи он проспал без запоминающихся сновидений.

Из газеты «Вечерние новости» (номер, вышедший восемьдесят один год назад)

Отцематери

Вчерашний день надолго запомнится работникам родильного отделения джаракасской городской больницы № 18. Таких родов здесь ещё не принимали.

Началось всё более чем обычно. Утреннее сообщение о внезапно начавшихся родах. «Скорая» отправилась за роженицей. Каково же было изумление и замешательство врачей, когда этой роженицей… оказался мужчина. Уильям Ферелли, двадцати семи лет, маби, прошедший трансформацию три года назад.

Что и каким образом происходило в операционной, гадать не берёмся. Но в итоге счастливый отец… или лучше сказать – отцемать? – произвёл на свет здорового мальчика весом 3,2 кг, чистокровного маби.

Врачи, принимавшие роды, неохотно общались с прессой. Единственный комментарий удалось получить от доктора Мэй Хиллари, которая сообщила: «Это похоже на естественное кесарево сечение. Мышцы брюшной стенки самопроизвольно расходятся, ровно, как от разреза. Потом рана быстро заживает». О других аспектах процесса доктор сообщить отказалась, сославшись на соблюдение врачебной тайны.

Как выяснилось, случай с Ферелли – уже не первый. Первый в Джаракасе, но до того «отцематери» появились в Катакаране, Сейпио и Валла-Вэлиде. И конечно, на «родине» маби, в Седженто.

* * *

Вернувшись после работы в гостиницу, Сальваторе обнаружил, что его ждёт незнакомая женщина.

– Привет. Извини, что без звонка… – начала она, попытавшись взять инициативу в свои руки. Но Брэтали её прервал:

– Стоп, стоп, ты что, должна была мне звонить? Не припомню. Ты кто такая?

– Ингрид Саарен, корреспондент журнала «Панорама», – представилась она и улыбнулась своим большим ртом, показав ровные белые зубы. – Я не узнавала твой телефон. Наверное, его бы не дали…

– Не притворяйся, – перебил Брэтали. – В общежитии – дали бы. Просто я бы не захотел тебя видеть. Но личный визит не поможет. До свидания. У меня нет настроения трепаться непонятно с кем.

– Почему непонятно с кем? Хотя ты меня вряд ли помнишь. Я была на пресс-конференции.

Пресс-конференции регулярно проводили все компании. Главная цель – создать видимость, что технократия стремится держать граждан в курсе своих дел.

В «Мегалите» в конференциях по очереди участвовали специалисты разных отделов. Когда вновь пришёл черёд виртуальщиков, Инио, как всегда, собирался точно на казнь. Показушные мероприятия были ему в тягость.

– Инио, чтобы тебе лишний раз не мучиться, – сказал Стейниц, – может, мне взять с собой кого-нибудь из наших ребят? Сальваторе, например?

Главный виртинженер согласился на такой вариант с явным облегчением.

О Брэтали в то время уже написали материал в «Катакаранском вестнике». Какая-никакая, а известность. Вопросов ему журналисты задали не меньше, чем самому Стейницу.

Сосредоточившись на событиях того дня теперь, Сальваторе вспомнил эту девчонку из «Панорамы» – Ингрид Саарен. На пресс-конференции она довольно бойко его расспрашивала. Он ещё обратил тогда внимание на её манеру держать голову, задрав подбородок. Иначе она толком ничего не разглядит – огненно-рыжие кудряшки на затылке острижены коротко, а спереди оставлены длиннее, лезут в глаза.

– Помню я тебя. Только это значения не имеет. Одного раза с меня хватило. Больше никаких интервью.

– Слушай, Брэтали…

– Сальваторе. Для тебя – командор Сальваторе.

– Да ладно, ты же не технократ! Мы оба не технократы и не ортодоксалы. Не будем цепляться за формальности.

Брэтали смерил её долгим взглядом. Одета не шикарно, зато по последней моде. Особенно характерная деталь – летние сапоги, в каких сейчас щеголяет половина женского населения. Длиннющие, выше колен, голенища обтекают ногу как вторая кожа. А в нижней части сапог напоминает доисторический неподъёмный утюг. Подошвы подбиты металлом, поэтому каждый шаг сопровождается совершенно потрясающим лязганьем. В случае Ингрид картину дополнял невероятный ядовито-зелёный цвет – аж глаз режет. Впрочем, к её рыжей голове в самый раз.

– А вы настырная, мейс Подкова.

– Ты даже не знаешь, зачем я пришла, а прогоняешь. Не за интервью для журнала. Встреча нужна для моей собственной работы. Если использую там что-то из нашего разговора, имени твоего не упомяну. Идёт?

– Ладно. Считай, тебе повезло. Сегодня у меня хорошее настроение. Было, по крайней мере… – Он отпер дверь. – Ну, заходи. Без церемоний, так без церемоний.

– Приятная у тебя обстановочка, – сказала Ингрид. Просто так, чтобы как-то смягчить общее впечатление.

Номер у Сальваторе был всего однокомнатный. Зато оформление не типовое, по вкусу хозяина. В комнате имелся камин. Не декоративный, самый настоящий, только топился, конечно, не дровами. Напротив него стояло лёгкое плетёное кресло-качалка. Кровать, наоборот, выглядела тяжеловесной, крепкой и приземистой. Сделана из хорошей имитации дерева. Но узкая, какая-то подчёркнуто односпальная. Покрыта тёмно-красным пледом в шотландскую клетку. Такой же расцветки – занавески на окнах. На стене полка с бумажными книгами. В одном углу – глиняный вазон с развесистой монстерой, в другом – стол с интеллиджбуком и МЛВП, похожим на пластиковый шар размером с крупное яблоко. Лежавшие рядом виртпространственные очки по сравнению с ним казались громоздкими. Насколько Ингрид могла судить, это была мини-модель сферы. Такие существуют, хотя большим спросом не пользуются. Стоят дорого, а назначение слишком узкоспециальное для «домашней» техники.

Брэтали кивнул на кресло. Ингрид с видом исследователя опробовала непривычную мебель.

– Ну, рассказывай, зачем я понадобился.

– Я пишу о маби. О взаимоотношениях между маби и людьми. Сама собирала кое-какую статистику, Мартинсена читала…

– Хочешь продолжить его дело?

– Можно сказать и так. Его «Перерождённые» – единственная нормальная книга на эту тему. Маловато, согласись.