Книга Гамбит Королевы - Элизабет Фримантл

– Браво, Серрей! – воодушевленно поаплодировал Генрих и, повернувшись к Гертфорду, спросил: – Нед, а у тебя нет песенки во славу новой королевы?

Гертфорд вспыхнул, принужденно улыбнулся и пробормотал извинения, но король уже не слушал его; он с аппетитом поедал голубя.

На стол ставили все новые и новые блюда, изысканные и сытные. Катерина едва притрагивалась к еде. Она заставляла себя не думать о том, что будет дальше. Она выпила залпом свой бокал. От вина закружилась голова.

Торжественно вошел Эдуард, принц Уэльский в сопровождении маленькой свиты. Придворные встали и вытянули шеи, чтобы насладиться редким зрелищем: мальчик в дублете, расшитом драгоценными камнями, так похож на отца, которого он однажды сменит на троне! Король надулся от гордости, когда его сын произнес отрывок из Тита Ливия, посвященный похищению сабинянок. Катерина недоумевала. Кто подсказал мальчику эту мысль и нет ли какого-то скрытого смысла в подборе отрывка? В конце концов, как ни посмотреть, семейную жизнь сабинянок нельзя было назвать ни спокойной, ни мирной.

Когда мальчик умолк, король выпалил:

– Ему всего шесть, а он так хорошо знает Ливия! Ты просто чудо, мальчик мой! – Он поманил сына: – Подойди, подойди к нам, поздравь свою новую матушку.

Гертфорд торжествующе ухмыльнулся и покосился на Серрея, как будто хотел сказать: «Наследник престола куда важнее каких-то стихов».

Эдуард подошел к ним и поклонился. Мальчик держался скованно; у него кривился рот: похоже, принц не способен улыбаться.

Катерина наклонилась к нему, взяла его руки в свои и сказала:

– Эдуард, я рада стать вашей матерью. Надеюсь, если ваш отец позволит, мы будем чаще видеть вас при дворе.

– Я поступлю, как мне будет велено, – сдавленным голоском ответил принц.

Раздались радостные крики: внесли сахарный галеон, который плывет по ртутному морю. Эдуард изумленно распахивает глаза; сразу видно, что перед ними совсем ребенок. Зажгли свечу, и конфетные пушки стали стрелять с оглушительным треском. Мег вздрагивала при каждом залпе, бледнея от страха. Катерина слышала, как Елизавета шепчет Мег, что, если она хочет выжить во дворце, ей придется научиться прятать страх. Ей всего девять, а она уже так разумна! Эдуард явно не единственный умный ребенок в семье Тюдоров. Принца увели.

Отодвинули скамьи, и леди Мэри открыла танцы. Ее повел Гертфорд. Они осторожно двигались в торжественной медленной паване. С Анной Стэнхоуп танцевал Райзли; она не скрывала своего презрения к нему. Сестрица Анна, с лица которой весь день не сходило озабоченное выражение, наконец успокоилась. Она стояла в паре со своим мужем; супруги ворковали как голубки. Катерина невольно вздохнула. Музыканты играли все быстрее; Елизавета потянула Мег на середину зала, и они стали танцевать вдвоем. Мег как будто не замечала, что все взгляды устремлены на них. Какие-то сообразительные мамаши уже подталкивали сыновей вперед, чтобы те разбили пару; молодые фрейлины завистливо косились на них. Елизавета танцевала замечательно, кокетливо улыбаясь. Мег была как будто слегка ошеломленной. Елизавета ее совершенно заворожила. Мег была не в силах оторвать от нее взгляда. Покружившись в танце то с одним, то с другим кавалером, она возвращается к Елизавете; всякий раз, как они оказывались рядом, младшая дочь короля что-то шептала ей на ухо, прежде чем их снова разлучали. Может быть, стоит отправить Мег в замок Ашридж, где постоянно обитает Елизавета? Девочке неплохо побыть вдали от двора…

Фрейлина подвела Елизавету к помосту, чтобы та пожелала отцу спокойной ночи. Король едва посмотрел на нее, зато Катерина наклонилась через стол и поцеловала ее в щеку со словами:

– Ваш отец желает, чтобы завтра вы вернулись в Ашридж. – Елизавета не скрыла разочарования. – Он тревожится за ваше здоровье. – Это ложь; Генриха беспокоит лишь здоровье Эдуарда. О Елизавете они почти не говорят. – Скоро я пришлю к вам Мег. Это вас порадует?

Елизавета кивнула с лучезарной улыбкой:

– Ничто не порадует меня больше, матушка.

Хорошо, подумала Катерина. По крайней мере, она постарается стать матерью для этих брошенных детей.

Катерина кивнула виночерпию; тот снова наполнил ее кубок. Он золотой и почти равен по размеру золотому потиру, из которого она совсем недавно причащалась. На душе у нее все тяжелее. Через минуту король встанет, объявит, что уходит, и фрейлины уведут ее, чтобы подготовить к супружескому ложу. Лакей обносил всех сладостями. Она взяла пирожное, откусила. Рот заполнила сладость, пирожное вязкое, тягучее. Ей захотелось незаметно выплюнуть его в салфетку, но она королева, и все смотрят на нее. Придется привыкать; отныне любой ее поступок будет обсуждаться. Катерина отпила еще вина. Король встал, собираясь уходить.

* * *

Дверь в покои королевы распахнулись, и вошла толпа возбужденных дам, щебечущих и ярких, как птички, которых держат в Уайтхолле. Они болтали, соревнуясь за право польстить новой королеве. Даже Стэнхоуп, вытаращив глаза и улыбаясь, наливала Катерине вино. Пусть она и знатного рода, она такая же двуличная, как и все. Дот ни за что не стала бы ей доверять; недавно она подслушала, как Стэнхоуп говорит кислым, как лимон, голосом, что Катерина – всего лишь выскочка, провинциальная домохозяйка. Королева велела всем уйти. Прислуживать ей будут только Мег, сестрица Анна и Дот.

Катерина сняла чепец. Прядь волос зацепилась за драгоценный камень; она поморщилась. Волосы запутались; их пришлось отрезать маленькими ножницами. Дот осторожно взяла тяжелый чепец. За ушами у Катерины красные полосы от проволочных креплений. Катерина встала, разведя руки, ее стали раздевать, слой за слоем: верхнее платье, рукава, корсет, нижняя рубаха, нижняя юбка. Она весело разговаривала, обсуждая свадебный пир.

– Ах, Дот! – сказала она. – Жаль, что ты не видела сахарный галеон, это было поистине величественное зрелище!

Она не жаловалась ни на жару, ни на пузыри мозолей в тех местах, где ноги натерты туфлями, ни на красные полосы там, где платье врезалось в ее белую кожу. Она лишь попросила обтереть ее прохладной водой.

Дот казалось, что она готовит хозяйку в жертву. Щеки у Катерины разрумянились; она весела от вина, смеется, оживлена, шутит со всеми. Перед первой брачной ночью положено шутить, но всем не до смеха.

– Почему у вас такие кислые лица? – спросила Катерина, хлопая сестру по спине.

Сестрица Анна, мимолетно улыбнувшись, что-то пробормотала в ответ.

– Подумать только, – продолжила Катерина, – скоро я буду носить в своем животе принца крови!

Однако думала она вовсе не о принце, что было бы неплохо, по мнению Дот. Она думала о том, как принц туда попадет. Возможно, Дот не знала всех подробностей, но насмотрелась достаточно и живо представляла, как на Катерину заберется огромный вонючий старик, который все время пыхтит и сопит… А что, если принца не будет? Катерина дважды была замужем, а дети у нее не появились, кроме того умершего младенца, о котором никогда не говорят… а ведь ей уже тридцать один год! Дот гнала от себя страшные мысли. Она покосилась на сестрицу Анну; судя по выражению ее лица, Анна думала о том же.