Книга Великие цивилизации Междуречья. Древняя Месопотамия: Царства Шумер, Аккад, Вавилония и Ассирия. 2700–100 гг. до н. э. - Жорж Ру

Термины «семитский» и «семит», используемые с лингвистической точки зрения, удобны и приемлемы для всех. Однако, так как до арабских завоеваний на семитских языках говорили на ограниченной территории, некоторые исследователи относят их носителей к отдельной расе, точнее (при условии, что современные антропологи отвергают теорию существования семитской расы), однородному сообществу людей, не только говорящих на одном и том же языке, но и обладающих сходной психологией, законами и обычаями, а также придерживающихся аналогичных религиозных представлений. Иными словами, семитов считают одним многочисленным народом. Обоснованна ли данная точка зрения? Эта проблема, несомненно, крайне важна для изучения рассматриваемой нами темы, поэтому на ней следует остановиться подробнее.

В древности люди, говорившие на семитских языках, жили на Аравийском полуострове и недалеко от него на севере – в Сирийской пустыне, в Сиро-Палестинском регионе и на территории Плодородного полумесяца. Это ясно очерченный небольшой по площади регион, со всех сторон отделенный от окружающего мира морем и высокими горами. Существует классическая точка зрения, согласно которой изначально все семиты входили в состав кочевых племен, обитавших в центре этого района. В различные промежутки времени многочисленные группы покидали данную местность, стремясь поселиться (мирно или не очень) в периферийных районах, в основном в Месопотамии, Сирии и Палестине. К их числу относились:

– аккадцы в 4-м тыс. до н. э.;

– западные семиты (хананеи-финикийцы и амореи) в Междуречье и Сиро-Палестинском регионе в 3-м и 2-м тыс. до н. э.;

– арамеи по всему Плодородному полумесяцу в XII в. до н. э.;

– набатеи и другие доисламские арабы со II в. до н. э. по VI в. н. э.;

– арабы-мусульмане с VII в. н. э.

Эта теория хороша, особенно когда речь идет о трех последних лингвистических группах, так как она позволяет в общих чертах описать ход определенных событий. Однако, когда речь заходит о деталях, ее не удается применить, не внеся в нее значительные коррективы. О том, чтобы считать Сирийскую и Аравийскую пустыни центрами расселения семитов, не может быть и речи. Благоприятные для жизни условия существуют только в Йемене и в некоторых частях Хадрамаута и Омана, а также в нескольких оазисах в самой Аравии.

У нас имеются большие сомнения в том, что пустыня, расположенная в центре Аравии, была вообще населена в эпоху между периодом палеолита, когда на ее месте находилась саванна, и 1-м тыс. до н. э. Жизнь в обширных пустынях подразумевает сезонные миграции на большие расстояния в поисках пастбищ, но до распространения в XII в. до н. э. на Ближнем Востоке одомашненных верблюдов были возможны лишь путешествия на незначительные дистанции. До этого кочевники, передвигавшиеся на ослах и разводившие овец, были гораздо более серьезно ограничены в передвижениях, чем современные бедуины, и не могли выходить далеко за пределы покрытой травой степи, простиравшейся между Тигром и Евфратом у подножия гор Загроса, Тавра и в районе Ливана. Там они часто сталкивались и близко общались с местным земледельческим населением, покупавшим у них овец в обмен на зерно, финики, орудия труда, оружие и другие предметы и блага.

Отношения между кочевниками и земледельцами могли принимать различные формы. Как правило, они встречались в деревнях или на базарах, разбитых за пределами поселений, и обменивались товарами, а также некоторыми представлениями. Затем кочевники возвращались в степь, которая могла быть расположена всего в нескольких километрах. Иногда отдельные люди уходили из племени в поисках работы в городах в качестве наемников, ремесленников или торговцев. Порой отдельная семья, «клан» или все племя приобретало (или получало в дар) землю и начинало заниматься земледелием и разведением овец. Нередко местные власти брали кочевников под свой контроль, используя их в случае необходимости в качестве вспомогательных войск. Но во времена политических неурядиц ситуация могла измениться: племена или их союзы вступали в войну против оседлого населения, грабили города и занимали определенную территорию, где постепенно оседали. Таким образом, переход кочевников к оседлому образу жизни был медленным, почти непрерывным процессом, в рамках которого иногда случались вооруженные столкновения. Он представлял собой не движение от пустынного центра к плодородной периферии, а набор непродолжительных миграций внутри ее самой – от степи к орошаемым землям.

Таким образом, истинной родиной племен, говорящих на семитских языках, являются Плодородный полумесяц и, возможно, некоторые окраины Аравийского полуострова. Насколько мы можем судить, они находились там с доисторической эпохи, но на исторической сцене появлялись в различные периоды – когда обретали письменность, проявляли вооруженную активность или приобретали политическое влияние, благодаря чему упоминались в письменных источниках, оставленных оседлым населением.

Из того, что большая часть кочевых племен, живших на Ближнем Востоке, говорила на семитских языках, вовсе не следует вывод, согласно которому все разговаривавшие на них были кочевниками. Неспособность осознать это привела к множеству ошибок. Черты, справедливо или ошибочно приписывавшиеся семитам в целом: «их горячий, нетерпеливый, переменчивый и эмоциональный тип мышления», «монотеистические, антимифологические и антиритуальные религиозные представления», социополитические взгляды, вращавшиеся вокруг племени, – все это относится только к семитам-кочевникам и во многом происходит из их образа жизни. Однако если некоторые арабы, арамеи и западные семиты относятся к этой категории, то действительность того, что аккадцы в Месопотамии и хананеи-финикийцы в Сиро-Палестинском регионе изначально также были кочевниками, мы доказать не в состоянии.

Мы не знаем, когда семиты впервые пришли в Междуречье (если они вообще туда приходили). Некоторые исследователи пытались соотнести то или иное переселение племен, произошедшее в протоисторические времена, с вторжением семитов, но слишком большое расхождение во мнениях по этому вопросу равнозначно признанию полной неосведомленности. Судя по географии обнаружения относящихся к раннединастическому периоду текстов, содержащих личные имена семитского происхождения, и немногочисленных источников, написанных на семитском языке, на юге, где преобладало шумерское население, семиты оказались в меньшинстве, но в районе Киша они были весьма могущественны и активны, а возможно, и преобладали. Проанализировав тексты из архива Мари и более поздние письменные источники, мы можем с почти полной уверенностью утверждать, что эти люди составляли значительную часть населения Северного Ирака. Начиная со времени правления Саргона центральная часть Месопотамии – от Ниппура до, возможно, Хита и Самарры, включая долину, расположенную в нижнем течении Диялы, – называлась страной Аккад (это слово, как правило, выписывалось с шумерской идеограммой ури). Таким образом, древнейших семитов, живших в Междуречье, можно называть аккадцами. Их язык, аккадский, составляет отдельную ветвь семитских языков, а писали на нем при помощи клинописи, изобретенной шумерами для обозначения слов их собственного языка. Адаптация вышла не самой удачной, так как два этих языка совершенно не связаны друг с другом, как и, например, китайский и латынь. В то время как в аккадский язык вошло довольно много шумерских слов, шумеры позаимствовали у аккадцев совсем немного (например, хази – «топор», шам – «цена», сум – «чеснок»).