Книга Оборотень - Таня Хайтманн

При мысли об этом Давид вспотел. Перед его мысленным взором возникла женщина в потрепанном платье и с растертыми в кровь ногами, спавшая на матрасе. Знать, что эта женщина существует, было ценой, которую он должен заплатить за то, что был частью стаи. В конце концов, Конвиниус постоянно втолковывал ему это — по-своему, и следы этих уроков Давид по-прежнему носил на своем теле. Тот, кто является частью стаи, принимает охоту, которой занимается вожак как представитель своих волков. Именно это и сделал Хаген, когда потребовал безымянную в качестве платы за услуги. Он загнал ее для стаи и разорвал жертву, чтобы усилиться, чтобы никакой другой стае не пришло в голову мериться с ним силами. Волк был демоном, хищником, инстинкты которого нужно удовлетворять, — в этом состояла главная задача вожака. Тот, кто отказывался от охоты, невольно выбирал одиночество. В отличие от Конвиниуса, Давид одиночества не переносил.

Похоже, внезапно охватившее его чувство стыда пробилось сквозь присутствие Хагена к Натанелю, и тот бросил на него задумчивый взгляд. Давид поспешно уставился в пол.

Хаген не обратил внимания на ворчание стаи, а даже в некотором роде уступил ему — в доказательство своей власти. Но стоило ему заговорить, как стало тихо.

— В стае ничего нельзя долго скрывать. Пожалуй, все знают, что нам нужно провести новые границы территории. Благодаря нашим, как некоторые говорят, кровавым обычаям мы стали сильнейшей стаей в этом городе. — В голосе Хагена послышалось волнение, его пальцы внезапно вцепились в меховое одеяло. — Город принадлежит нам, он — наша территория!

Абсолютная убежденность, которую он излучал, передалась стае, и атмосфера в зале словно наэлектризовалась.

Там, где стая стояла особенно плотно, Давид видел руки, рванувшиеся в стороны, чтобы коснуться соседа, тела, качнувшиеся вперед и назад, плечи и бедра, трущиеся друг об друга. Желание слиться с кем-то быстро распространялось. В толпе он увидел Янника, который стоял с закрытыми глазами, положив голову на плечо женщине постарше, и Давид подумал, что это и есть Рут. Но видел он только ее спину, потому что она стояла в объятиях мужчины. Он тоже ощутил это всеобъемлющее желание и поймал себя на том, что попытался придвинуться ближе к Натанелю, — так близко, что они неминуемо должны были коснуться друг друга. Словно прикосновение могло смягчить то странное возбуждение, которое пробудил в нем зов Хагена.

Это было признание в необходимости друг другу. Это высвобождалась присущая волку энергия, которая связывала их. Чудесное, приятное чувство, придававшее телу сил, а жизни — смысл. Эта связь была одной из причин, почему после смерти Конвиниуса Давид не отверг предложение Хагена присоединиться к стае. Он тосковал по чувству принадлежности, и неважно, насколько высокой была цена за это.

Однако прежде чем Давид действительно отдался своей потребности и подошел к Натанелю, по-прежнему в одиночестве стоявшему у стены, он снова вспомнил ту девушку. Знание цены за эту принадлежность кольнуло его.

Тем временем Амелия перебралась через стол к Хагену и, когда он снова заговорил, прижала губы к его уху, словно шепча что-то.

— Думаю, путь, на который мы вступим, ясен всем присутствующим: мы предложим Мэгги присоединиться к нам. В ближайшее время мы покажем ей, что она не в силах удержать границы. Она может, конечно, делать вид, что ничего не происходит, но мы заставим ее перестать игнорировать нарушения границы членами нашей стаи. — Хаген провел рукой по спине своей подруги. При этом он опустил взгляд, словно излагал план самому себе. — Потом посмотрим, что скажут по поводу сложившейся ситуации Саша и его стая. Будут сидеть тихо — хорошо. Начнут рычать — еще лучше. Нас много, и мы достаточно сильны, чтобы выгнать их из города. По поводу маленьких стай из пригорода беспокоиться не стоит — мы сможем заставить их не совать нос в наши дела. А со временем мы позаботимся и о них.

Хаген замолчал и огляделся по сторонам. Никто не выражал ни недовольства, ни восхищения. По этому поводу все были одного мнения, и неважно, что думали отдельные личности. Хаген пошел по этому пути уже давно, и тот, кто выражал сомнение, либо умолкал, либо покидал территорию — по собственной воле или, если верить слухам, с чьей-то помощью. Во время таких встреч говорилось только о том, о чем все уже давно подозревали. Они втянут Сашу в войну. Какой ценой? Об этом умалчивалось. Напряжение не ослабевало, словно все ждали кого-то, кто еще не пришел на встречу. Губы Хагена скривились в улыбке. Он проворно взобрался на стол и присел в выжидательной позе. Толпа невольно придвинулась ближе, надеясь, что он наконец нырнет в них и всех объединит.

— Нам предстоят непростые времена, поэтому необходимо расширить круг приближенных ко мне лиц.

Хаген медленно повернулся, и его взгляд остановился на Давиде. Тот инстинктивно отпрянул, но наткнулся на Лойга, который, не обращая внимания на сопротивление, молниеносно завел ему руку за спину.

— Время уходит, как песок сквозь пальцы, Давид, — заявил Хаген ласковым голосом, но жадный блеск его глаз говорил совсем о другом. — К сожалению, я не могу больше считаться с твоим нежеланием. Я так старался заманить тебя в эту стаю, и теперь ты сделаешь то, что нужно, чтобы стать ее серьезным членом. Если бы ты не был таким строптивым, мы могли бы пройти этот путь шаг за шагом. А сегодня ночью, боюсь, тебе придется сделать прыжок.

Давид застыл. Слова постепенно достигали его, словно изломанное эхо, с трудом собираясь вместе. И хотя разум еще не осознал их значение, на него уже волной устремилась радость стаи: сегодня ночью один из волков совершит прыжок. Восхищение нарастало, охватывая даже тех, кто обычно не подчинялся охотничьим инстинктам демона с такой легкостью.

Давид уже слышал несколько охотничьих историй, потому что когда стая собиралась вместе, то рассказывали много и с удовольствием. Но ему еще не доводилось стать свидетелем подобного — до сих пор он видел только ужасные останки на следующее утро, после того как Хаген набесится вволю. В этой стае ритуал был ревностно охраняемой привилегией, которую совершал вожак в присутствии немногих избранных. Что ж, еще когда Давид жил с Конвиниусом, он узнал, каково это — отпускать демона. От такой привилегии он с удовольствием отказался бы. Хотя его волку и хотелось охоты, хотелось помериться силами с себе подобными, желания крови и смерти он никогда не выказывал.

Давид попытался вырваться из хватки Лойга и посмотрел на Натанеля в поисках поддержки. Тот не отвел взгляд, но в нем была только отстраненная холодность. Давиду с трудом удалось скрыть разочарование, и, услышав совсем рядом смех Хагена, он не отважился посмотреть на него.

А Хагену, казалось, хотелось усилить его смущение.

— Скажи Натанелю спасибо. Он высказал мнение, что с тобой нужно поторопиться.

Говорил он негромко, но в голосе слышалась ненависть.

Мгновение Давид размышлял над тем, чтобы наброситься на Хагена и отомстить за то, что с ним сейчас сделают. Но потом взял себя в руки. Стоявший за его спиной Лойг знал, что следует делать, чтобы дело не дошло до нападения. Вполне вероятно, что своей несдержанностью он лишь дает Хагену очередной повод для насмешки.