Книга Лхоцзе. Южная стена - Сергей Бершов

… Базальт, из которого сложена гора Чатын, – как броня необыкновенной твердости. Я с таким еще не встречался. Для соревнований по скалолазанию специально тренировался в забивании шлямбурных крючьев (при лазании в связках надо было забивать шлямбур, причем как можно быстрее). Так наловчился, что в известняковой скале за минуту или меньше мог выбить дыру для шлямбура глубиной 20 мм и диаметром 10 мм, в гранитной – 8 мм. В Домбае, когда к нам приехали американцы, очень их своими умениями удивил. Гости гранитную скалу били маленьким зубильцем. Одну дырку – полчаса. Смотрел я, смотрел на их мучения и говорю, что могу такую за минуту пробить. В ответ смех: «Сергей, ну ты и шутник!». Я встал к скале и, не разминаясь, показал. Правда, за минуту не вышло, только за полторы. Но они все равно не ожидали такой прыти, думали, хвастаю. А на Чатыне два шлямбура с победитовыми наконечниками поочередно посадил. Забил два крюка на 10 мм, а дальше – хотя убей. Я и так, и эдак – безрезультатно. Пригода – на страховке. Как всегда, спокойный до безмятежности. «Сережа, ты правильно бьешь?» – «Юрваныч, я умею. Просто такой прочной скалы еще не видел. У меня ж молоток, а не перфоратор в руках».

Вот этой броневой твердостью запомнилось знакомство с Ромбом Чатына. Я пролез его почти весь, не доходя до «крыши» метров сто или меньше. Ну а дальше команда спустилась вниз, потому что двое участников сошли – то ли заболели, то ли на работу срочно надо было вернуться. А может, другие были причины. Чатын – гора серьезная, не всем по зубам. На новое восхождение по уже обработанному маршруту, только в рамках чемпионата Украины, шли трое: Юрий Григоренко-Пригода, Валерий Болижевский и Владимир Шумихин. Пока из-под горы и снова к горе ходили, формальности утрясали, опять под стену пришли – там лед, нужны «кошки». Ребята на «крышу» вылезли, и «кошки» нам, наблюдателям, сбросили. Мы подобрали, и с продуктами, другим снарягом отнесли им наверх по пути их спуска, «троечному» маршруту. Наверху встречаем команду ростовчан под руководством известного альпиниста Юрия Арцишевского. Они месяц были на горе. После ночевки на вершине вид зловещий. Лица изможденные. Руки опухшие. Пальцы – как сардельки, побитые, подмороженные. Я смотрю во все глаза – так вот как люди выглядят на серьезной горе…

На Чатыне чуть ниже вершины есть коварный такой кулуар, если срываешься – на южную сторону далеко лететь. В этом кулуаре наши украинские альпинисты Юрий Бибик и Виталий Голуб сорвались. Были и еще трагедии. Мы от греха подальше навесили веревочку. Вежливо ростовскую двойку приглашаю: «Ребята, проходите по перилам». Смотрят на меня свысока: это кто нам здесь указывает? Арцишевский, подойдя, моментально оценил обстановку: «Быстро пристегнуться!». Парни прищелкиваются и… улетают. Оба! Благодаря веревке – недалеко. Остальные все поняли, тоже перилами воспользовались. Мы заброску свою наверх отнесли, на спуске догнали ростовчан, пришли с ними на Немецкие ночевки. Там в хижине дожидались своих. Через много лет пересеклись с Арцишевским в Гималаях, и я напомнил ему ту встречу на Чатыне. Он удивился: «Так это ты был?».

Еще одним эпизодом запомнился тогда Чатын. Уходим из-под горы. Рюкзаки неимоверно тяжелые. Мы с Борей Маргулисом, наблюдатели, постарались максимально разгрузить измученных восхождением ребят. Пригода незаметно отбирает у меня груз. Я: «Юрий Иванович, что за дела?» Он (тихонько): «Не выступай, тебе еще участвовать в чемпионате Союза» (меня ждал чемпионат страны по скалолазанию). Вот такой был человек. После изнурительного восхождения взвалил на себя лишнее, чтобы меня поберечь.

А еще Пригода был предприимчивый. Когда появилась возможность выполнять работы в народном хозяйстве (в середине семидесятых, раньше подобную самодеятельность строго запрещали) и перечислять деньги в свою спортивную организацию, оплачивая таким образом восхождения и экспедиции, Юрий Иванович тут же за нее ухватился. Так с его легкой руки зарождался в Харькове промышленный альпинизм. Кроме того, Пригода был инструктором и организовал коллектив инструкторов. Этим коллективом мы работали в альпинистских лагерях и в том же составе – уже готовой командой – совершали восхождения. Заранее договаривались с начальником учебной части лагеря – он отвечал за инструкторский состав, мол, мы, харьковчане, работаем у вас. Притом не только харьковчане-авангардовцы, а и спартаковцы, представители «Буревестника»… Так было в «Баксане», «Алибеке». Восхождения на первенство страны, республики финансировались не для всех команд. Что делал Пригода? Договаривался с руководством альплагеря, что в перерыве между сменами (а работали в течение нескольких смен, а то и весь сезон) или в другой какой-то период команда идет на восхождение в рамках чемпионата СССР или Украины. Так ходили и на Чатын.

Следующий, 1970 год стал годом стремительного рывка. Мы, целая группа «подшефных» Пригоды, вся наша харьковская компания: Юра Чернышев, Боря Маргулис, Саня Мелещенко и я, – приехали в альплагерь «Цей» второразрядниками, а уезжали кандидатами в мастера. Начальник учебной части Эдуард Греков поставил нас подменными инструкторами и давал возможность в свободные дни ходить на восхождения. Этой его щедростью постарались воспользоваться по полной программе. В связке с уже знакомым читателю Мулей мы все свои «четверки» (восхождения четвертой категории трудности) закрыли «пятерками». Удалось так много успеть, потому что маршруты в Цее хоть и комбинированные, с полным набором трудностей, довольно короткие, быстро проходимые. Это была серьезная проверка квалификации, и мы ее выдержали. Греков помог продвижению по разрядной лестнице, потому что был уверен в нас. Знал, что к сложным «пятерочным» восхождениям мы, скалолазы, подготовлены надежно.

В 1971 году я стал мастером спорта по скалолазанию. 1972-й был ознаменован важным событием в моей альпинистской судьбе. Пригода взял меня в свою команду! Это был схоженный коллектив сильнейших альпинистов. Виталий Бахтигозин, Володя Ткаченко, Володя Шумихин, Юрий Болижевский, Арнольд Вселюбский, Валентин Неборак… Все – необыкновенные люди. Дважды под руководством Пригоды авангардовцы становились чемпионами СССР (в 1972-м и 1973-м), не раз входили в тройку призеров первенств Союза. Я – молодой-начинающий, они – корифеи. У меня не было постоянного напарника. Все участники были сильными и примерно равными. Я как «лазун» много работал первым, так получалось быстрее. А партнерами по связке могли быть сам Пригода или Шумихин, Бахтигозин или Ткаченко. Командная работа была отличной школой в плане не только техническом, спортивном, но и человеческом. Ведь команда – это люди, характеры, взаимоотношения. Определенная субординация, а случается, и трения, и поиск компромисса. Это командный дух, ощущение надежного тыла, так необходимое любому на горе и внизу. Быть своим в компании интеллигентных, прекрасно образованных, разносторонних людей дорогого стоило. Очень подтягивало. Заставляло расти. Я давно понимал, что надо продолжить образование, но все не получалось – начало экзаменов в вузы совпадало с моими восхождениями. Из года в год оказывался перед одним и тем же выбором: горы или институт. Выбирал, естественно, горы. В 1979 году сезон для меня закончился необычно рано – в середине июля. Владимир Дмитриевич Моногаров, давно сватавший в Киевский инфизкульт, сказал: «Иди, другого шанса не будет». Мастера спорта имели при поступлении определенные преимущества, но прийти на экзамены румяным овощем сорта «сила есть – ума не надо» я не мог. За мной стояли отличница Татьяна и команда Пригоды. Готовился, как шел по дистанции лыжной гонки: тяжело, мучительно, невозможно, но надо прийти на финиш. Желательно в числе первых. Гордился успешным поступлением почти как восхождением на Эль-Капитан.