Книга Любовь всегда права - Эмма Ричмонд

К тому времени, когда он повел Джессику спать, Алекса напоминала тряпичную куклу, которую плохо набили ватой. Было видно, что и он на пределе. Девочка прощебетала «спокойной ночи», и они скрылись за дверью.

Стефан как сквозь землю провалился. «Решил рассказать Джессике дюжину сказок? – гадала Алекса. – Или нарочно тянет время, предвкушая наслаждение от встречи со мной? Или жалеет, что не то сказал?»

Наконец послышались его шаги. Алекса нервно проглотила слюну и, как завороженная, установилась на дверь.

– Заснула? – спросила она хриплым от волнения голосом.

– Да. Сегодня – самый длинный день в моей жизни! Но у нас – вся ночь впереди. А завтра, когда Джессика будет в школе, мы с тобой запремся в моей спальне.

– Да?

– Да. И включим радиатор. Ну, я пошел спать.

Она испуганно спросила:

– Ты уходишь?

– Да. В твоем распоряжении пять минут. Я хочу прочувствовать всю прошлую ночь – каждое твое прикосновение. Каждое движение – одним словом, все, до мельчайших подробностей, и тогда мы продолжим с того момента, где нас прервали сегодня утром. – Он ушел, но буквально через минуту просунул голову в полуоткрытую дверь кухни и проговорил: Ах да, вот что, Алекса: я тебя люблю.

«Он любит меня, – равнодушно подумала она. – Любит?! – Вскочив из-за стола, она бросилась за ним, но, услышав, что он уже в своей спальне, остановилась. – Он меня любит?!»

Едва заметная улыбка тронула ее губы, но по мере того, как Алекса приближалась к его комнате, улыбка становилась все более торжествующей. Он ее любит!

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Приоткрыв дверь, Алекса заглянула в спальню. Шторы были не задернуты, одежда брошена на кушетку, как и в прошлую ночь, а сам он лежал лицом вниз, вцепившись руками в подушку. Похоже он сдернул с себя одежду одним рывком и замер в ожидании. Она правильно поступила, что заставила его томиться в предвкушении любви. Мгновение – и они дадут волю своей так долго сдерживаемой страсти.

Она осторожно закрыла дверь. Торопливо разделась, путаясь в своей одежде. Точно так же, как прошлой ночью. Только на этот раз Стефан не спал. Он ждал. Ее. Сердце бешено колотилось, дыхание прерывалось, Алекса дрожала от возбуждения, в то же время стесняясь происходящего. Откинув одеяло, она юркнула в постель. Прошлой ночью он был беззащитнее, доступнее. Теперь же мешали его ноги, ей некуда было положить свою руку, и она скатилась к самому краю. От нее не ускользнуло, как он весь сжался от ее первого нерешительного прикосновения.

Стесняясь и волнуясь, Алекса обняла его за талию и придвинулась к нему вплотную, ощутив тепло его тела, почувствовав, как он напрягся и замер.

Осмелев, стала гладить ему спину, ягодицы и глубоко вздохнула, сожалея, что сейчас все было не так, как прошлой ночью, – то ощущение полного единения с ним никогда не повторится… Сознание того, что он не спит и чувствует каждое ее движение, тяготило ее.

– Стефан, – прошептала она. Он повернулся к ней лицом и сжал ее в своих объятиях.

– Неудачная мысль, – усмехнулся он, – хотя, когда я сегодня утром проснулся и увидел тебя рядом, мне, естественно, захотелось воспроизвести твои ночные ласки, но не хватило терпения… я больше не могу ждать. – Опрокинув ее на спину, он стал так нежно, так бережно целовать ее, что у Алексы навернулись на глаза слезы.

Согреваемая теплом его объятий, она возвращала ему поцелуи с нерастраченной страстью, которую берегла для него одного.

Он овладел ею с уверенностью любимого мужчины, с трогательной нежностью возлюбленного, оберегающего свою хрупкую подругу.

Казалось, Стефан был поглощен только одним – доставить ей море удовольствия. После первого, долгожданного, нетерпеливого соития он оставался необыкновенно изобретательным. Скинув пуховое одеяло на пол, включив ночник, он казалось, превзошел сам себя, добиваясь, чтобы она умирала от умопомрачительного наслаждения. Их тела сплелись в тугой клубок и, перемещаясь вдоль и поперек кровати, они потеряли ощущение времени и пространства. А когда пришли в себя, их ноги покоились на подушках…

Обведя взглядом ее хрупкую, тоненькую, как тростинка, фигурку, Стефан сказал, усмехнувшись:

– До чего же ты худенькая!

– Знаю.

– Надо подкормить тебя.

– Да.

– Я хочу видеть прежнюю Алексу – с соблазнительными формами и… с роскошными длинными волосами.

– Я исправлюсь! – сказала Алекса, смеясь. Она чувствовала себя на вершине счастья.

– Какой бы ты ни была, ты для меня – самая любимая! – признался Стефан.

– О!

– Скажи, что ты сейчас чувствуешь? – спросил он.

– Что меня любят! А ты что чувствуешь?

– К сожалению, про себя я этого сказать не могу, – грустно проговорил он.

– Как? Почему? – воскликнула она с удивлением.

– Ты меня не любишь, Алекса!

– Нет, люблю! – твердо сказала она.

– Ты никогда не говорила мне это, – мягко возразил Стефан.

– Нет, говорила!

– Ни разу!

– Ни, разу?

Да, ни разу.

Алекса улыбаясь, погладила его по щеке.

– Тогда скажу сейчас. Я люблю тебя!

– Вот теперь верю.

– Ты и так знал это!

– Догадывался.

– Нет, знал! – Став серьезной, Алекса гладила его щеки, подбородок, волосы. – Всю жизнь, – прошептала она, – всю жизнь я ждала тебя! Без тебя я была такой несчастной!

– Знаю, – тихо признался он.

– Мы не расстанемся? – с тревогой спросила она.

– Конечно, нет! Я люблю тебя.

– Почему же ты так долго выжидал, прежде чем признаться мне?

– Потому что не был уверен, что ты примешь мое признание. Я знал, что причиняю тебе страдания своим несуразным поведением, и мое сердце разрывалось от боли, когда я видел, что ты ходишь грустная и подавленная. Но ты говорила только о дружбе. Повторяла одно и то же. Миллион раз…

– Ужасно боялась – вдруг ты скажешь, что я тебе не нравлюсь.

– Не надо было говорить о Дэвиде.

– Мне и говорить-то о нем не хотелось – не стоит он того!

– А я решил, что ты переживаешь из-за него! Ты выглядела потерянной и несчастной. Временами ты была в таком отчаянии… Когда любишь, то хочешь видеть любимого человека счастливым. И я подумал, что лучший способ вернуть тебе покой и счастье – помирить с Дэвидом.

Потрясенная его признанием, Алекса воскликнула:

– Так вот почему ты хотел встретиться с ним!

– Да. И встретился. Не правда ли, довольно благородно с моей стороны? – спросил он с едва заметной улыбкой.