Книга Куколка - Лесли Пирс

Через три дня после пожара Мог стояла у кровати и в отчаянии смотрела на Энни. Она упрямо отказывалась принять ванну, поэтому от нее все еще пахло дымом, а ее волосы, лежащие на плечах, превратились в сальные крысиные хвосты. С тех пор как Гарт уложил Энни в кровать, она время от времени покидала ее только для того, чтобы воспользоваться ночным горшком.

— Я разбита, — рыдала она. — Что со мной будет?

Мог положила руку на плечо подруги, но ей трудно было сочувствовать Энни, потому что физически ее подруга нисколько не пострадала. Она съедала все, что перед ней ставили, ее кашель прекратился. Мог тоже потеряла дом и средства к существованию, но она не стала рыдать, а, наоборот, пыталась сделать все возможное даже в такой плачевной ситуации: помогала в пабе «Баранья голова».

Комната, в которой жили они с Энни, была очень маленькой, тусклой, мрачной и, пока Мог не принялась за нее, невероятно грязной. Но даже несмотря на то, что их теперешнее жилье было не таким уютным и красивым, как тот дом, к которому они привыкли, со стороны Гарта было чрезвычайно любезно пригласить их к себе.

В благодарность Мог стала готовить и убирать с первого же дня своего появления в «Бараньей голове». И хотя Гарт был человеком немногословным, не привыкшим раздавать похвалы, Мог чувствовала, что ему нравятся домашние блюда и чистота в доме. Джимми поведал ей по секрету, что с тех пор, как они приехали, дядя уже не так строг с ним и благодаря Мог паб стал настоящим домом.

Мог нравилось здесь. Джимми был милым пареньком, и было приятно жить без мелких склок, к которым она привыкла, общаясь с девушками. Но поскольку Энни отказывалась взять себя в руки и даже не задумывалась о будущем, вполне вероятно, что Гарт вскоре решит, что его используют, и попросит их покинуть его жилище.

— О чем ты думаешь, говоря «Что со мной будет?» — переспросила Мог. — Радуйся, что жива. Получишь страховку. И осталась еще шкатулка с деньгами!

Мог не знала наверняка, что лежит в шкатулке, но она хорошо знала Энни, чтобы понимать: подруга не стала бы рисковать жизнью и возвращаться в спальню, если бы там не хранилась солидная сумма.

— Тебе не понять. Ты никогда не обставляла дом, на тебе не лежала ответственность за ведение бизнеса.

— Я не припомню, когда это ты занималась обустройством дома. За исключением люстры и персидского ковра, практически вся обстановка осталась после Графини, — бросила в ответ Мог. — А что касается ведения бизнеса… Я находилась в борделе день и ночь, готовила еду, стирала, убирала в комнатах, заставляла девушек ходить по струнке, заботилась о вас с Бэлль. Если бы не я, вы бы сгорели в своих постелях. Как ты можешь говорить, что я понятия не имею о ведении бизнеса?

— Ты всего лишь служанка.

Мог пристально посмотрела на Энни. Ее подруга никогда не была красавицей. Привлекательной — да, с хорошей фигурой, но кожа у нее была землистого оттенка, а темно-русые волосы казались тусклыми. Единственное, что у нее было — умение себя подать. Едва только Энни появлялась в комнате, как люди поворачивались в ее сторону. Она же оставалась холодной и уравновешенной. Была в ней какая-то изюминка. В прошлом, когда Энни была одной из проституток, это умение себя подать заставляло мужчин почувствовать, что они получают нечто особенное, и поскольку клиенты продолжали снова и снова спрашивать именно ее, вероятно, они не ошибались.

Потом, когда бордель перешел к Энни, она из проститутки превратилась в мадам. Ее чувство собственного достоинства и умение себя подать вызывали уважение. Она сумела внести в отношения с мужчинами, которые некогда были ее клиентами, некий холодок, давая им понять, что, хотя она теперь вне игры, они все равно желанные гости в ее борделе.

Но сейчас, когда Энни упивалась жалостью к себе, все ее достоинство куда-то исчезло. Она выглядела как старуха из работного дома, и от нее так же несло прогоркшим салом. Как ни печально, но женщина после тридцати уже мало на что могла рассчитывать. И хотя после исчезновения Бэлль и пожара Энни вызывала к себе сочувствие, было ясно, что если она сама не встанет и не начнет бороться, то вскоре зачахнет и умрет.

— Всего лишь служанка, ты сказала? Я уверена, что не найдется ни одной служанки, которая делала бы все, что делала я для тебя. Возможно, пришла пора мне позаботиться о себе и перестать волноваться за тебя и твой бизнес.

— Ты же знаешь, я не это имела в виду, — дернула головой Энни. — Я разбита, чего ты ожидаешь?

— Я надеялась, что ты обрадуешься тому, что мы есть друг у друга, — парировала Мог. — Ожидала, что ты начнешь думать о том, что мы сделаем с ублюдком, который украл Бэлль и сжег дотла наш дом. Юный Джимми, Гарт, Ной — все они на твоей стороне. Настал твой черед собраться, привести себя в порядок и нанести ответный удар.

— Я не могу! — захныкала Энни. — Во мне не осталось сил на то, чтобы бороться. Нужно было оставить меня умирать в огне.

— Потерять жизнь намного хуже, чем потерять дом, — в изумлении возразила Мог. — Когда убийца украл Бэлль, ты не пала духом. Ты же не хочешь сказать, что дом значит для тебя больше, чем дочь?

— Тебе этого не понять. — Энни взглянула на Мог заплаканными глазами. — Управление борделем — словно награда за все те ужасы, которые мне пришлось пережить. Когда Графиня оставила бордель мне, этот дар залечил мои раны. Я наконец-то перестала думать о тех, кто меня изнасиловал, и обо всех тех, к кому я должна была изображать страсть, потому что они платили мне деньги. Теперь ничего нет и все эти воспоминания вернулись. Я никто.

— Ты будешь никем, если не станешь бороться за свою Бэлль! — взвилась Мог. Ей хотелось отхлестать Энни по щекам, чтобы привести ее в чувство. — Сейчас ты должна быть на Боу-стрит, в полицейском участке, рассказывать о пожаре, а не лежать здесь и терзаться. Потребуй встречи с начальством, настаивай на том, чтобы оно расследовало причины пожара и исчезновения Бэлль. Почему бы тебе не воспользоваться деньгами из шкатулки и не предложить вознаграждение за полезную информацию? Поблизости должен быть проныра, которому что-то известно — а деньги всегда развязывают язык.

— Ястреб все равно до меня доберется, — слабо сопротивлялась Энни.

Мог от раздражения закатила глаза.

— Что еще он может сделать? Самое плохое он уже совершил, хуже я ничего придумать не могу.

— Он может меня убить.

— Что ж, ты сама сказала, будто жалеешь, что я не оставила тебя умирать в огне, следовательно, в этом нет ничего плохого, — с сарказмом заметила Мог. — Сейчас я наберу для тебя ванну внизу, там, где моют посуду. Если ты не встанешь и не искупаешься, боюсь, больше нам с тобой не по пути.

Глава двенадцатая

Мог перегнулась через конторку и с вызовом уставилась на сержанта полиции.

— Почему вы не обыскали дом Кента и его контору и не допросили его? — спросила она. — Он убил молодую женщину, похитил ребенка и сжег наш дом дотла. Что еще он должен сделать, чтобы вы начали действовать?