Книга Услуги особого рода - Анна Данилова

– Это могли просто написать.

– Я тоже так подумал.

– Ты узнал адрес Анисы?

– Да, я все записал. И телефоны, все. Теперь, когда Клеопатры нет, а на ее месте работает другая заведующая, ей, как ты понимаешь, до лампочки, что было в этом отделении до ее прихода. Она уже никакой ответственности не несет. Она-то и дала мне списки. Я спросил ее, у кого из этих трех женщин были разрывы… У всех, представляешь? Она сказала, что у всех троих роды были сложные. Но все это лишь исходя из документации.

– Понятно. И что теперь собираешься делать?

– Искать Анису. Вечером, если у тебя будет желание, мы смогли бы навестить рожениц.

– Максим, ты обратил внимание на адреса этих трех женщин? Кто из них живет на Маяковке?

– Знаешь, одна из них живет в Крылатском, другая – возле Ботанического сада, кажется, на Сельскохозяйственной улице, а вот третья на улице Медведева. Я понятия не имею, где она находится. Между прочим, в журнале регистрации слово «Медведева» зачеркнуто, сверху стоят какие-то каракули, которые невозможно прочесть.

– Странно. А как зовут девушек?

– Таня, Наташа и Дина.

Анна посмотрела на дверь гостиной – ей показалось, что Маша находится в передней и может услышать ее голос. Она заговорила тише.

– Мы сейчас едем с ней, как она говорит, «домой». Но даже если предположить, что она вспомнила, где находится ее квартира, то как мы попадем туда?

– Вот черт! – воскликнул на другом конце провода Матайтис. – Как же я не догадался опросить обслуживающий персонал на предмет оставленных вещей?! Ведь могло же такое случиться, что Маша оставила там свои вещи на хранение? У них же наверняка имеется что-то вроде камеры хранения?

– Надо найти людей, которые отвечают за эту камеру. И расспросить их лучше на нейтральной территории, не в больнице. Даже приплатить можно, если потребуется, чтобы только выяснить, забрала ли Маша с собой вещи или нет. Но все-таки самую ценную информацию, на мой взгляд, мы сможем получить от самих рожениц. Уж они-то наверняка все знают и помнят. Кто навещал каждую из них, кто что о себе рассказывал. И кто приезжал за роженицей тоже. Так что вечером я непременно поеду с тобой, и мы поговорим с этими женщинами. Они лежали в одной палате?

– Нет, в разных. И поступили в родильное отделение тоже в разные дни. Друг за дружкой. А ты будь предельно осторожной. Тебе же самое главное – это узнать, увидеть, где жила Маша. Потом можно будет навестить ту же консьержку, задать ей вопросы. А при Маше этого лучше не делать, чтобы не травмировать. Что касается ключей… Подождем вечера… И звони мне, если что. Я не стану отключать свой мобильник. Договорились?

– Да… Почему ты ничего не скажешь мне о том, что я забыла отдать в проявку фотографии Маши? Ведь с ними тебе было бы куда легче разговаривать с людьми в роддоме.

– Сегодня проявим. Перед тем, как отправиться к свидетелям. Хватит о делах… Хочу сказать тебе, что я всю ночь не мог уснуть. Все думал о нас с тобой. Гриша к тебе приезжал? Вы были в ресторане?

– Нет… Никто не приезжал.

– Вот и замечательно. Целую тебя. До вечера…

– Да… Целую…

Послышался шорох. Анна обернулась. Перед ней стояла Маша. Одетая, умытая, подкрашенная, с сияющими глазами.

– Ну что, поехали? Вот только по дороге заправиться не помешало бы…

Через сорок минут они вышли из машины возле метро «Маяковская» и зашагали в сторону Старопименовского переулка. Затем свернули во двор и остановились возле крыльца недавно отремонтированного и еще пахнувшего краской старого дома, каждая квартира в котором стоила, по мнению Анны, сотни тысяч долларов. В двух шагах от Тверской! Анна даже присвистнула от удивления. И первая мысль, которая посетила ее, была связана с мошенничеством в отношении именно квартиры в этом доме. Машу просто-напросто могли напоить или уколоть наркотиками, чтобы она подписала доверенность на право совершения сделки, а потом ее попытались убить…

– Как, ты говоришь, зовут консьержку?

– Их на самом деле две. Одну зовут Зина, другую – Валя. Милые женщины. И обе вяжут. Жильцы иногда заказывают им связать носки или шарф.

– И ты тоже заказывала?

– Да. Носки из пуха.

С этими словами Маша толкнула перед собой дверь, и они с Анной вошли в прохладный подъезд со светящейся внутри застекленной комнатой консьержки.

– Валя. Это Валя. Она носит очки.

Маша стремительно поднялась на несколько ступенек и замерла возле окна, за которым, как в аквариуме, плавала толстая, с розовым лицом консьержка Валя в красной кофте. Кажется, она подметала пол в комнатке.

– Валя, привет!

– Ты? Ну наконец-то! А мы все думаем, куда наш воробышек делся? Ты, я вижу, похудела. С кем можно поздравить? Мальчик или девочка?

Маша оглянулась и растерянно посмотрела на стоящую рядом с ней Анну. Она явно не понимала, о чем идет речь. Валентина, перехватив взгляд, поняла его, вероятно, по-своему, по-женски, и скорее всего предположила, что роды закончились для их «воробышка» трагически. Иначе как можно было объяснить ту паузу, которая повисла в воздухе, и красноречивый бабий жест: она прикрыла рот ладонью, точно сморозила глупость, проговорилась, невольно доставив кому-то боль. Досада и жалость отразились на ее большом и плоском розовом лице.

– Я ключи потеряла, – неожиданно сказала Маша, обращаясь к Валентине. – Уже неделю я в Москве… У меня сумочку украли.

– Ты уезжала?

– Да.

– Подлечиться?

– Да… Меня тут никто не искал?

– Да как же не искал?! Герман твой приходил. Потом еще какой-то парень тебя спрашивал. Сказал, что ты ему очень нужна.

– Герман?..

– Ну да, фотограф твой. Он волосы себе отрастил, бороду. Я его сначала и не узнала. Ты не сказала ему, что уезжаешь?

– Нет…

– Может, это и правильно. Одной как-то легче справляться с такой бедой… Ты уж извини меня, Диночка… Но если ты потеряла ключи, я могу позвонить Николаю, дворнику. Я понимаю, что у тебя там замки дорогие, дверь жалко. Но не можешь же ты все время жить у чужих… – И она покосилась на молчавшую и даже онемевшую на время Анну.

– Правильно, – теперь уже очнулась и Анна. – Я тоже тебе об этом говорила. Взломаем замки. Больше делать нечего. А потом вставим новые. Этого же Николая позовешь.

– Хорошо, Валя, звоните Николаю. Пусть он поднимется ко мне. Мы подождем его на лестнице.

И она, словно испугавшись, что ее о чем-то станут расспрашивать, чего она не знает, почти бегом бросилась к лифту. Анна едва поспевала за ней.

– Ты молодец, – подбодрила ее Анна уже в лифте. – Не растерялась. Действительно, другого пути нет, как взломать дверь. Увидишь свою квартиру, вещи, мебель, все вспомнишь… Мне даже не верится… Но это точно твой дом, твоя квартира?