Книга Близкий свет - Фридрих Незнанский

— Душа моя, не дашь ли ты мне какой-нибудь ремень покрепче?

— Сейчас. Свет можно зажечь? — спокойно спросила она — вот ведь выдержка! Счастлив тот мужик, который всерьез свяжет с ней свою жизнь…

И он немедленно сказал ей об этом. Она засмеялась и принесла ему узкий, но прочный, кожаный ремень. И пока он, уложив «стриженого-бритого» мордой — извини, Ингушка, — на пол, связывал тому руки за спиной, та смотрела с острым любопытством, как он это делал, а потом сосредоточенно спросила, не убил ли он этого? И добавила, что это — не тот, который был, тот — длинноволосый, а этот — молодой. А потом вдруг засмеялась — легко и беззаботно.

— Ты чего? — спросил Турецкий.

— Я передала Ирине то, что ты просил, и знаешь, что она мне ответила? — И на его вопросительный взгляд продолжила: — Она сказала, буквально, следующее: «Я так и знала, обычные Шуркины фокусы. Но ты-то хоть жива?» И, не дожидаясь моего ответа, добавила: «Ты там проследи, пожалуйста, за ним, чтоб он не очень зарывался. А я устала и спать хочу. Явитесь, Шурик знает, где ключ. Тебе я постелила, спокойной ночи»… Скажи мне, Сашенька, она у тебя нормальная?

— Более, чем, — он поднялся. — Просто она давно привыкла к «моим фокусам» и пытается таким образом защититься от постоянных стрессов. Я говорил: если б знала адрес, прибежала бы на выручку и тут же влипла бы в «историю». Но все это — искренне.

— Ты ее сильно любишь?

— А тебе зачем? Сопоставляешь уровни чувств?

— Нет, пытаюсь тебя понять.

— Так я ж ясен, как прозрачное стеклышко… А Эва— это особый случай. Нет, не особый, а единственный в своем роде.

— Угу… Было бы смешно, хотя и очень здорово, потребовать сейчас от тебя компенсации, о которой ты давеча так тонко намекнул. Но, кажется, уже и тут опоздали, пора дверь открывать. — Инга услышала совсем близкие звуки сирен и пошла в прихожую, но на пороге остановилась и обернулась к Турецкому, который поднимал с пола за скобу пистолет бандита. — Но не думай улизнуть. Придет час, и я тебе напомню о твоем долге. Ух, что я тогда с тобой сделаю, фокусник!..

Он посмотрел на ее решительную позу и прикинул, что они бы могли, конечно, успеть, если бы… успели, — и засмеялся.

— Ты вот что, закрой-ка на все запоры и шпингалеты свои окна и форточки, потом проветришь…

— Ты считаешь, что мне еще что-нибудь угрожает?

— Обязательно. Теперь ты для них куда более опасна. Ты — конец ниточки, за который они станут тянуть, чтобы выяснить, кто на них вышел. Поэтому собери и сложи в сумку все необходимые тебе и важные документы, а также многочисленные, как я понимаю, драгоценности. А в том, что они здесь еще раз появятся, я не сомневаюсь. Им же надо знать о судьбе пропавшего без вести «собрата». Так что будешь жить пока у нас, чем, говорю тебе ответственно и честно, подвергнешь сильному стрессу теперь и мою «чувственную» сторону неизменной, увы, натуры.

— Это почему же? — с вызовом спросила Инга.

— Сама не понимаешь?.. У меня давно не было такого решительного и бесстрашного партнера.

— Может, партнерши? — она хмыкнула.

— Слушай, что говорю. Партнерша — это в койке. Разницу сечешь, как выражается моя высокообразованная дочка?

— Кажется, понимаю. А что, мне надо гордиться? — и сама себе ответила, почти безнадежно вздохнув: — Наверное, придется, ох, Сашка, чтоб тебя…

И подумала, не высказав мысль вслух: «А вдруг это и есть тот реальный путь, который и поможет, в конце концов, добиться от него “компенсации”? Надо же, и термин придумал ведь… Компенсация!..»

Глава восьмая

БУРНАЯ НОЧЬ

В допросе пришедшего в себя Гуннара Пекелиса Турецкий участия не принимал. В полицию отправился Дорфманис, который в качестве адвоката вовсе не собирался защищать его, хотя тот воспрянул духом, услышав слово «адвокат», решил, наверное, что это шеф о нем уже позаботился. Но его быстро разочаровал следователь, сообщив, что адвокат ведет свое расследование причин смерти известной актрисы, погибшей по вине продавцов фальсифицированных средств для похудения.

В наличии у следствия имелся также джип марки «гранд чероки», принадлежащий Гуннару Пеке-лису. Двое его подельников, рванувших при первых же звуках полицейской сирены к машине, поняли, что удрать на джипе им не удастся, и бросили и его, и хозяина на произвол судьбы. Их толком и не искали: сразу занялись тем, которого Турецкий уложил в квартире, когда же дошла очередь и до двух других, тех уже и след простыл.

А джип, как и самого владельца машины, без труда утром опознал свидетель трагедии в Вайвари господин Вагнер. Он и повторил свой рассказ о том, чем занимался этот молодой человек, увезший сильно пострадавшего в аварии водителя в багажнике своей машине, без оказания тому срочной медицинской помощи. И не в больницу повез, как сказал его длинноволосый товарищ, потому что она находится в противоположной стороне.

Между прочим, при осмотре его джипа в багажнике были обнаружены небрежно замытые следы крови. У следствия не оставалось и сомнения, чья это кровь.

Короче говоря, теперь на Гуннаре висели уже два преступления, которые квалифицировались как особо тяжкие. Соответственно, ждало его и суровое наказание, не понимать этого мог только полный идиот, а Гуннар таковым себя не считал. Выход Представлен был ему только один, о чем и предупредил следователь: немедленное оказание существенной помощи следствию. К тому же и отобранное у него оружие — пистолет «беретта», разрешение на владение которым он представить не мог, проверялась специалистами-баллистиками на предмет идентификации.

Гуннар, на которого обвалилось столько обвинений, сник. Но больше всего его, очевидно, как предполагали в полиции, мучил вопрос, на который он не хотел отвечать: о судьбе пострадавшего при аварии Бруно Розенберга. А это деяние могло квалифицироваться и как похищение человека с преступными целями, и как целенаправленное, умышленное убийство.

Никто и не предполагал, что причиной молчания арестованного было как раз именно то обстоятельство, что он сам и стрелял из своей «беретты» в Бруно Розенберга. Надоело им слушать в подвале раздирающие слух крики истекающего кровью человека, остатки жизни которого сами же и поддерживали с помощью уколов. Хотя вопрос с ним был ясен, поскольку и говорить он больше не мог. И шеф махнул рукой, предлагая кончать «базар» и срочно избавляться от трупа. Можно было, конечно, по темноте в любом парке его закопать. Но повсюду нынче бродят эти проклятые собачники со своими питомцами, а Гуннар с Андрисом не хотели, чтобы труп быстро нашли…

Как видел Гуннар, полицейские взялись за него всерьез, и его версия о том, что лез в окно к женщине, известной своим легким поведением, но нарвался на соперника, у них не прошла. И теперь его с минуты на минуту должны были повезти домой, и там произвести тотальный обыск. В результатах он теперь мог даже и не сомневаться: сразу выплывут на свет его связи и контакты с другими членами бригады шефа. Как не сомневался он и в том, что и шеф ни минуты не станет с ним церемониться и прикажет немедленно убрать. Как тот труп. И его приказ будет исполнен в обязательном порядке, — всем было известно, что шеф своих решений не меняет и не отменяет. Значит, и выхода нет?