Книга Не исчезай - Каролина Эрикссон

– А ребенок? – услышала я свой голос.

– Какой ребенок?

– Ребенок, которого я…

– Никакого ребенка нет. Ты прекрасно это знаешь, Грета.

Слова тяжело падали вниз. Вот что он имеет в виду, вот чего ждет. Что будем только мы с ним. До того момента, когда он решит поиграть с моей жизнью в последний раз. Ведь это случится еще много раз, нет никакого сомнения. Может быть, он снова возьмется за галстук, а может, найдет новое орудие. Единственное, в чем я была уверена, – это в том, что каждый раз он будет заходить еще чуть дальше. И еще. Не остановится, пока я не сломаюсь. А может быть, не остановится даже и тогда.

На другом конце Алекс перечислял вещи и игрушки, которые остались в доме. Их надо было взять с собой. Я, конечно, же понимала, что он не мог освободиться сразу же, но он хотел, чтобы я упаковала все его вещи, какие найду, и забрала бы их домой. Он приедет ко мне, как только…

– Нет, – сказала я.

– Нет?

– Нет.

Я вспомнила о колодце, который видела перед собой как-то вечером, когда вглядывалась в темные воды Морока. «Если бы он действительно существовал, я столкнула бы тебя туда. За эти дни я кое-что поняла: если бы у меня была возможность, я бы смогла это сделать». Ты либо сдаешься, либо наносишь ответный удар. А я – дочь своей матери. Господи, прости меня, но я – это я. Теперь я это точно знаю.

– Я ухожу от тебя, Алекс. Я уверена в этом решении больше, чем в чем-либо за всю жизнь. И если ты когда-нибудь осмелишься приблизиться ко мне, клянусь, я убью тебя.

Он замолчал. Прошло почти полминуты, прежде чем он снова заговорил:

– Так же, как ты убила своего папашу?

– Да, именно так.

Я заметила кое-что новое в его голосе. Он слегка дрожал.

– Неужели ты правда на это способна?

Я ответила молчанием – пусть это будет мой окончательный ответ. И закончила разговор. В одной руке я держала телефон, в другой – топор. И стала продираться дальше сквозь чащу. Я думала, что Алекс явно ничего не смог понять про меня. Абсолютно ничего.

33

Я бешено мчалась сквозь чащу – никакими другими словами нельзя было это описать. Сухие ветки кололи и раздирали лоб и щеки, по виску струилось что-то теплое. Зрение не прояснялось, напротив, размывалось все больше, в глазах по-прежнему рябило. Когда я в конце концов вышла на лесную дорогу, меня качало из стороны в сторону, словно я была посреди шторма в огромном океане.

Ноги вели вперед, и я дала им волю, не зная, в правильном ли направлении иду. Но, в конце концов, что такое правильное направление? Навстречу мне никто не попадался. У меня свербило в ладонях, и, хотя я их толком не видела, я знала, что они по-прежнему там – оба предмета, которые как будто проросли из моего тела: телефон и топор. Сейчас я была с ними одно целое, с силой сжимала их и не отпустила бы ни при каких обстоятельствах.

Зверь, который несся на меня, был темным и мохнатым. Он двигался быстро и мягко. Я остановилась, думая, что, возможно, это только кажется. Видеть нечто, чего на самом деле нет, и не быть способным принять действительность – возможно, это две стороны одной медали. То, что случилось с папой, то, что ускользает от меня. Меня подводит память? Или способность интерпретировать то, что я видела?

Зверь был уже совсем рядом, он подошел вплотную, и я почувствовала на руке что-то влажное и холодное. Собачий нос. Я вздрогнула от этого простого прикосновения. Ощущение реальности вернулось ко мне, пелена упала с глаз, и я снова стала ясно видеть, но не то, что снаружи, а то, что внутри меня. Дело было не в провалах в памяти и не в запутанных событиях. Мне не хватало другого: желания признать то, что случилось с папой, и во что это меня превратило.

– Прости, – прошептала я, и мои глаза наполнились слезами.

Я заметила, что пес чуть попятился и облизнулся. Потом он громко залаял, не злобно, а, скорее, растерянно – очевидно, подавая сигнал человеку, чей силуэт виднелся чуть поодаль.

– И снова здравствуйте, – сказал мужчина из коричневого коттеджа.

В голове возник рассказ Алекса о том, как они со Смиллой уплыли с острова и прошли через лес. Я подняла взгляд от косматого зверя у своих ног и посмотрела на пожилого мужчину.

– Очевидно, вы их видели, когда гуляли с собакой, – невнятно пробормотала я. – Вы их действительно видели.

Что-то в моем облике заставило его насторожиться. Он утихомирил своего пса. Волна тошноты снова прокатилась сквозь меня и завершилась мощным ударом в животе – как будто кто-то распорол ножом внутренности. От боли меня качнуло вперед. Я слышала голос мужчины, он что-то говорил, одновременно взволнованно и подозрительно. Прежде чем я успела ответить, я снова ощутила удар и чуть было не рухнула на колени. Промелькнула мысль о ребенке. Я не могу потерять ребенка, и его тоже.

Я заставила себя подняться на ноги и снова пошла. Но мужчина стоял у меня на пути. Его черты расплывались, я не могла толком разглядеть его лицо, но голос теперь звучал очень встревоженно. Что-то опустилось на мое плечо и сжало – это была его рука? Он думает, что может остановить меня, заставить остаться здесь? Страх пополз по мне, но придал новых сил, приведя меня в бешенство. Громкий крик взмыл над лесной дорогой, достиг верхушек деревьев. В горле жгло и саднило, и только поэтому я поняла, что тот, кто кричит, – это я. Внезапно она опять была передо мной, эта рука, которая протянулась вперед и хотела удержать. Я рвалась, пытаясь высвободиться, и одновременно подняла руку – ту, что держала топор.

Ветер стих, мир неподвижно замер, и единственное, что было слышно, – жалобное тявканье. Мужчина отступил. Нет, он не просто отступил, он пошел прочь, кажется, даже побежал. И только когда мужчина со своим псом скрылись из виду, я осознала, что, протягивая руку, он не удерживал меня, а оборонялся. Он не хотел, чтобы я осталась на месте; он просто хотел, чтобы я не подходила слишком близко.

Каким-то образом мне удалось добраться до дома. По дороге стало еще хуже. Судороги в животе отступили, но теперь боль оккупировала грудную клетку. Там то жгло, то саднило, то кололо. Грудь сдавило, как тисками, я едва могла вздохнуть. Я доковыляла до своей машины и прислонилась к ней. Двери оказались не заперты, и я рухнула на водительское сиденье. Было ощущение, будто вокруг головы полыхает пламя. Рябь перед глазами превратилась в колючие искорки. В таком состоянии я не смогу проехать и ста метров. Я свалюсь с обрыва или врежусь в скалу.

Необходимо было добраться до шоссе и сесть на один из автобусов, как это сделали Алекс со Смиллой. Я потерла живот. Да, они сделали именно так. Мне по-прежнему было трудно по-настоящему принять эту мысль. Я осторожно повернула голову и уперлась взглядом в домик. Мысленно перебрала сумки, одежду и туалетные принадлежности, оставшиеся внутри. Все мои вещи, которые придется унести с собой. Одна только мысль об этом далась мне с огромным усилием. Я была так измучена, что не могла представить даже, как удастся подняться и выйти из машины. Как я это выдержу? Снова начала кружиться голова, мир вокруг завертелся, потерял четкие очертания. Я точно не смогу.