Книга Пока едет "Скорая". Рассказы, которые могут спасти вашу жизнь - Андрей Звонков

– Ну, еще отличие в том, что скорость обмена веществ в клетках и тканях у детей настолько высокая, а кости еще настолько мягкие и гибкие, что переломов почти не бывает. Чаще трещины и надломы. Но это не значит, что детьми можно в футбол играть, – подмигнул Бармалей.

Этот разговор происходил в машине по пути с вызова на вызов. Внутри «детская» машина сильно отличалась от «взрослой». Она больше походила на реанимационный автомобиль: здесь были пластиковый кувез для грудничков и новорожденных, кислородная аппаратура, кардиомонитор, а главное, очень много ярких игрушек. С Бармалеем постоянно работала женщина, за которой закрепилось прозвище «няня Вика». Невысокая, такая же худенькая, как Таня, обладательница чудного детского «чебурашкинского» голоса, она, словно извиняясь, сказала Тане, что пробовала работать на линейной, но тетки и дядьки ее не воспринимают всерьез. А с детьми нормально договаривается. Таня случайно узнала, что прозвище это женщина получила за то, что действительно работала няней, пока сидела со своими детьми. Это был небольшой приработок к ее декретному пособию. На подстанции об этом однажды узнали и так стали звать.

Вечером пришел вызов «детям»[70]– «девочка, четыре года, задыхается». Таня, для которой этот выезд был «крайний»[71], взяла с собой вещички, чтобы после вызова выскочить у станции метро.

Когда открылась дверь, педиатры увидели совершенно безумную картину: с ребенком на руках по комнатам носилась растрепанная женщина, которая трясла девочку; чуть сбоку от нее металась другая – ярко накрашенная тетка лет тридцати пяти – пятидесяти с огромными губами и глазами. В квартире было душно и до приторности пахло косметикой.

«Бармалей» поставил ящик на стол и страшным голосом закричал:

– Положите ребенка! Отворите окна! – Он чуть сбавил тон и, сдержавшись, произнес, обращаясь к накрашенной женщине: – Пожалуйста, подождите на кухне. – Кричал он таким голосом, каким отчаянные капитаны-корсары орут: «На абордаж!» или «Убрать паруса!», а вот обратившись к гостье, он произнес все тихо и нарочито очень вежливо, хотя Татьяна почувствовала, что доктор-пират мог бы повесить ее на рее или выбросить за борт в открытое море. Дама, не возражая, удалилась.

Девочка задыхалась. Ее глаза заплыли. Все личико будто наливалось изнутри водой. Воздух с сипением втягивался в широко открытый ротик. Бармалей строго сказал няне Вике:

– Адреналина полкубика в мышцу. Две ампулы преднизолона и одну ампулу супрастина.

Фельдшерица все делала молча и очень быстро: не прошло и десяти секунд, а у нее в руке было три маленьких шприца. И раз-раз-раз… три укола сделаны. «Душистая» дама курила на кухне. Мамаша пометалась оттуда сюда и наконец, заметив, что ее чадо начало дышать спокойно, спросила:

– Что это было?

Бармалей послушал девочку, дал ей потрогать усы и бороду, убедиться, что они самые настоящие, оставил в ее руках фонендоскоп, а сам пересел к столу – заполнять карту.

– А вот нам Таня скажет сейчас, что она увидела.

Таня икнула от страха и неожиданности. Голос у нее вдруг стал писклявым.

– Отек Квинке?

– Молодец! – объявил Бармалей. – Он самый! И я сейчас вам даже расскажу, как и отчего он развился. Хотите?

– Я, кажется, понимаю, – покраснела мама. – Мы все так сильно перепугались.

– Нет, я все-таки расскажу, – сказал Бармалей. – К вам приехала подруга. – Доктор показал в сторону кухни. – Дама яркая и душистая. У меня аж глаза заслезились от ее «духа». Она, наверное, потискала девочку? Обнимала, целовала?

Мамаша кивнула.

– Ну, вот на ее косметику ребенок и выдал отек Квинке, – сказал педиатр и повернулся к Тане: – Скажите, девушка, какие меры первой помощи нужно было оказать в случае развития отека Квинке? Не стесняйтесь, двойку не поставлю. Эти элементарные вещи нужно знать и будущим мамам. Вы ведь планируете когда-нибудь стать мамой?

Таня потерла лобик. Нужно вспомнить. Нет, нужно сообразить! В квартире пахло духами, и первое, что закричал доктор, – «Отворите окна!».

– Нужно проветрить помещение, чтобы убрать аллерген, – сказала она.

Педиатр кивнул.

– А еще… – На этом объем знаний кончился. Речь шла о первой доврачебной помощи. Лекарства, если есть, и дурак даст. А что делать, если не знаешь, какие лекарства, и вообще ничего нет?

– Хорошо, в данном случае аллерген воздушный, тут все ясно – проветри и жди бригаду. А если бы отек Квинке развился на ореховую пасту «Нутелла» или шоколад с арахисом? Или на укус насекомого? Оса, пчела… долгоносик какой-нибудь?

– Лед к месту укуса, – сказала Таня.

Бармалей кивнул.

– Жгут можно наложить венозный, если укусил кто-то в руку или ногу.

Доктор-пират опять согласился:

– Верно. Нужно ограничить всасывание аллергена. Если же он пищевой – нужно промыть желудок, пока это возможно. Дать содовый раствор – очень слабый, типа минералки «Нарзан» или «Боржоми». Можно дать глюконат кальция, если есть, или любое антиаллергическое средство, какое найдется. А если рядом окажется астматик с симбикортом[72], то надо сделать один впрыск в рот этим препаратом. Но это если уж очень повезет или отек Квинке разовьется в каком-то очень людном месте, – объяснял Бармалей и маме девочки, и Тане. Потом понизил голос и сказал: – Вы сейчас проводите подругу, или нам придется отвезти девочку в больницу – второго приступа она так легко уже не перенесет. И предупредите ее, чтоб приезжала к вам в гости без косметики! Пожалейте дочку!

– Не надо в больницу! – сказала мама, чуть не заплакав. – Я поговорю с Олей. Она поймет. Вы не ругайте ее! В красоте вся ее жизнь!

В машине Татьяна спросила педиатра: «А шестьдесят миллиграммов преднизолона такой малышке не много?» Бармалей улыбнулся. Ответил серьезно: «Молодец! Ты первая, кто удивился. Объясню. У нас индийский преднизолон, не венгерский от «Гедеон Рихтер», а он слабее. Я не знаю почему. Но явно – слабее. Поэтому я делаю по две. По эффекту эти шестьдесят примерно равны сорока обычного преднизолона. Это бывает с дженериками. И всегда определяется личным опытом».

Дома Таня тщательно записала случай с отеком Квинке в свою тетрадку с названием «Практика на скорой».