Книга Воспоминания о походах 1813 и 1814 годов - Андрей Раевский

В первый раз, обманутый в следствиях исполинских своих помыслов, гордый владыка Франции и полу-Европы терялся в гибельной нерешимости… Занятие Москвы почитал он совершенным низложением России; но мудрый, опытом и доблестью знаменитый Кутузов, вождь сил российских, думал иначе. С удивлением увидел он в стане своем посла Наполеона, и удивился еще более, услышав о предложениях мирных. «Мы только что начинаем войну, – ответствовал герой Лористону, – а вы говорите уже о мире!..» Но Наполеон не терял надежды заключить оный: худо знал он образ мыслей царя и народа русского! Шесть недель пагубного бездействия французов были достаточны для вооружения всей России. Странное стечение обстоятельств! Неприятель властвовал в Москве – и между тем клики торжеств и ликований, оглашая шумный стан Тарутинский, несли во все концы России радость и веселье. Каждое сословие государства ознаменовалось пламенной любовью к Отечеству и презрением всех личных выгод. Пышные владельцы оставляли великолепные чертоги и становились в скромные ряды защитников; изнеженные юноши забывали о забавах и наслаждениях лет своих, с восхищением переносили все трудности суровой жизни воинской; самые отроки стремились вслед отцам.

Злато, добровольно приносимое, текло рекой в сокровищницы государственные – одним словом, каждый гражданин, по силам и состоянию своему, приносил все на алтарь Отечества.

Наконец настало столь давно желанное время славы и мщения… На берегах Нары победитель при Эйлау пробудил смутного Наполеона от долговременного оцепенения… Поражение короля неаполитанского воздвигло усыпленную дерзость нового Аттилы. Разрушение древнего Кремля было знаком к выступлению войск его из Москвы. Легионы Франции, почитавшие каждый поход путем к славе, дни сражений – днями побед, изумленные неудачей, обратились к благословенным областям южной России… Храбрый Дохтуров встретил их у стен Малого Ярославца; знаменитая победа увенчала знамена наши, – и враги со стыдом и отчаянием помчались вспять через поля, веси и грады, ими опустошенные! С этого времени гнев Божий и месть русских отяготились над злодеями! Весь путь от Вязьмы, где авангард российский под начальством Милорадовича покрыл себя новыми лаврами, ознаменован неслыханным в летописях мира торжеством русских и неимоверными бедствиями неисчислимых воинств Наполеона. Поселяне и сами женщины толпами приводили пленных; голод и уныние заставляли целые корпуса бросать оружие. Тысячи гибли от жестокости зимнего времени; мясо падших лошадей почиталось яством самым редким, многие – страшно вымолвить – питались трупами убитых товарищей!

Несколько тысяч пленных, изнуренных ратников, остатки бесчисленной армии Наполеона, достигли Немана. Но в каком горестном и ужасном положении! Перед открытием этого похода полки, не назначенные в состав большой армии, почитали себя совершенно несчастными, но при окончании оного, я думаю, они не роптали уже на свой жребий. И сам Наполеон обязан спасением быстроте бегства. В то время как великий Кутузов ловил и истреблял главные силы французов, генерал граф Витгенштейн охранял путь к Петрополю и со счастливым успехом действовал против корпусов Сен-Сира, Виктора, Удино, Макдональда и Иорка, а армия наша, из Молдавии возвратившаяся, удерживала стремление неприятелей, под начальством Шварценберга и Ренье находящихся. Храбрый Чернышев заставлял трепетать Варшаву, и изумленные жители оной, видя русских у стен своих, едва верили пребыванию французов в Москве.

Таким образом, кончилась страшная година испытаний. «Я отброшу Россию на несколько веков назад», – произнес Бонапарт в исступлении своей гордости, – и через шесть месяцев Россия, великая жертва искупления мира, явилась судьей и благотворительницей Европы.

Наполеон спешил в Париж; французы, все еще ослепленные непобедимостью вождя своего, принесли новые, неслыханные жертвы для утоления ненасытимого его честолюбия, – и что русские сделали из любви к царю и стране отечественной, то совершали французы из предубеждения и страха. Новое, почти столь же многочисленное воинство быстро пронеслось через цветущие берега Рейна… Но обстоятельства изменились. Пруссия не упустила случая свергнуть железное иго французского самовластия: 200 000 прусаков взяли оружие и присоединились к дружинам русским, которых знамена развевались уже на Эльбе. Кончина князя Кутузова огорчила ратников, но не лишила их мужества. Благодарная отчизна оплакала своего спасителя, каждый воин завидовал знаменитой смерти его. Обремененный лаврами, сопровождаемый благословениями вселенной, почил великий по многотрудном, блистательном поприще жизни деятельной, благу сограждан посвященной! В то же самое время благородный Понтекорво с храбрыми шведами, следуя по стопам Густава-Адольфа, явился стражем освобожденного Берлина. Занятие многих крепостей на Висле и Одере, бой на равнинах Люценских и двадцатидневная борьба авангарда нашего с многочисленной ратью французов в окрестностях Бауцена предшествовали перемирию… Великодушные монархи России и Пруссии желали отклонить кровопролитие и прочным миром утвердить благосостояние и силу своих владений – переговоры в Праге не имели никакого успеха, и сама Австрия, обманутая в своих ожиданиях, увидела ясно, что все сношения с честолюбивым императором Франции останутся без успеха, что он желал только выиграть время для усиления войск своих и для нанесения союзникам удара решительного; тогда и сам Франц, жертвуя связями родства благу подданных, решился силой оружия преклонить к справедливости врага тишины и спокойствия. Полки его присоединились к полкам союзников, стан которых сделался пристанищем всех великих мужей Европы… И сам Моро оставил скромное уединение, дабы советом и рукой действовать совокупно к низложению тирана Франции. Дружба Александра и славная смерть были сладостной наградой для добродетельной души этого героя.

Подвиги Блюхера при Кацбахе и Яуере, сражение под стенами Дрездена, истребление корпуса Вандамова в ущельях Кульма, победа при Денневице и, наконец, славная битва народов на полях Лейпцигских – довершили падение Наполеона. Немцы, сражавшиеся еще под знаменами хищника, целыми полками переходили к братьям и единоземцам. Путь от Лейпцига до пределов Франции подобился торжественному шествию… Всякий шаг ознаменован победой и славой. Снова начались переговоры в Шатильоне, но имели равный успех с прежними. Союзники продолжали свои действия; Бриенна, Краон, Фер-Шампенуас и многие другие знаменитые победы открыли им путь к Парижу; наконец, высоты Бельвиля и Монмартра огласились кликами мужественных мстителей – и гром русский загремел над туманной столицей Франции: гибель и разрушение оной были неизбежны, – милосердие Александра и покорность жителей спасли ее! Имя Людовика было заветом мира; низложение Наполеона – порукой в его прочности. И брат венценосного страдальца, принявшего ужасную казнь по приговору неблагодарных подданных, наставленный горестным двадцатипятилетним опытом бедствия, явился, как ангел-искупитель, уврачевать тяжкие язвы отчизны, исступлением и гордостью на край гибели низверженной!..

Увенчанные неувядаемыми лаврами славы истинной, сопровождаемые благословениями всех народов, возвратились русские в Отечество, которое, забыв уже грозные бури протекшего, с радостным восторгом приняло великодушных чад, честь и красу своего века, верную надежду в спокойной будущности, оплот необоримый против замыслов враждебных!