Книга Театр абсурда. Во что превратили Россию - Николай Губенко

Леонид Велехов: Иосиф Виссарионович был большой любитель искусств, хотя…

Николай Губенко: Да, он сидел в ложах оперного и МХАТа, и прочее, прочее.

Леонид Велехов: 12 раз смотрел «Дни Турбиных».

Николай Губенко: Никто не заставляет при телевидении сидеть Медведева и Путина в Большом театре, тем более что страна в таком ужасном положении, есть чем заняться. Но никто не заставляет вас насаждать себя ежедневно по телевидению, по всем государственным программам говорить о каждом вашем шаге… Это уже становится, ну, таким дурным популизмом.

Леонид Велехов: Ну да.

Николай Губенко: Это все равно что «Осень патриарха» у Маркеса, где у патриарха, который, вы знаете, владел едва ли не всей Латинской Америкой был свой телевизионный канал, который только ему показывали, своя газета, которая издавалась только для него, а в стране уже ничего не было. Даже море, которое было в стране, было продано за границу, – приехала заграница, отсосала море и вместо моря огромная чаша. Даже курам стало нечего есть, на гобеленах только пшеница, куры ходили и клевали в его дворце пшеницу на гобеленах.

Лучше делайте дело, чем показывайте, что вы делаете дело. Ну, хорошо, ну отшлепал он Дерипаску, заставил его заплатить 40 миллионов при гибели градообразующего предприятия. Хорошо. Ну так хлещи всех тогда! Хлещи всех, кто разрушает. А те, кто созидает и строит, ученые, академики… В каком состоянии Российская академия наук? В каком состоянии вообще понятие «ученого»? Извините, я скажу сейчас кощунственно, я уважаю Крутого, мы с ним несколько раз плавали в бассейне вместе. Он умный человек, талантливый человек, но купить квартиру в Нью-Йорке за 48 миллионов долларов… Мог бы промолчать. При том, что в Москве 180 тысяч семей стоит на очереди. Ну, мог бы промолчать!. А ученый, академик, молодой человек 38 лет, который изобрел технологию, которая может двинуть человечество вперед, не может здесь ее залицензировать, вынужден уехать в лабораторию в Соединенные Штаты, где треть лабораторий научно-исследовательских перенасыщена российскими специалистами, потому что они здесь получают копейки.

Это Сколково… Ну, извините меня, ну, я там рядом, у меня дача. Я проехал по этой дороге, в которую вбухали пять миллиардов долларов, – ой, рублей, – ну это же деревенская сельская дорога, которую…

Леонид Велехов: Она, говорят, уже вся вообще потрескалась…

Николай Губенко:…Которую надо латать каждый год. И так будет с ученым процессом там. У нас 15 научно-исследовательских центров, начиная с Новосибирска и кончая… Вот, извините за…

Леонид Велехов: Понял. Все понял.

Николай Губенко: …Многоцелевой разговор.

Леонид Велехов: Прозвучало слово, прозвучала фамилия Сталин, поэтому не могу не спросить о вашем отношении к проекту «десталинизации». Геннадий Зюганов высказался очень жестко по этому поводу, но вы-то более широких взглядов…

Николай Губенко: В «Литературной газете» один писатель, забыл его фамилию, написал об этом проекте. Статья называется «Приглашение к ненависти». Я ограничусь такой оценкой этого проекта Федотова и Караганова. Приглашение к ненависти. Вместо того чтобы искать согласия в обществе, хоть какие-то точки соприкосновения, попытки помочь, вспомоществования друг другу, они начинают его раскалывать. Ленин, Мавзолей, десталинизация и прочее. Что ж твой батюшка, Караганов, который сидел в Союзе кинематографистов СССР и заведовал идеологией…

Леонид Велехов: Да. Был правоверный кинокритик и киновед.

Николай Губенко: Так ты бы отказался от батюшки тогда! Зачем внедрять в общество эти не просто непопулярные, эти раскольнические идеи сейчас? Пусть они тлеют где-то! Может быть, как торф, торфяники, которые горят каждое лето. Может быть, они загорятся когда-нибудь, но дай бог, чтобы они были погашены. Это память, понимаете?

Леонид Велехов: Ну, хорошо… Ну, а новый культ Сталина? Разве нужно внедрять?

Николай Губенко: Какой новый культ? Кто, ну кто, кто его внедряет?

Леонид Велехов: Исподволь… понимаете…

Николай Губенко: Никакого культа нет. Я признателен Иосифу Виссарионовичу за то, что он спас мне жизнь, что сделал из меня профессионального человека…

Леонид Велехов: Ну почему Иосиф Виссарионович, Николай Николаевич? Да вы сами…

Николай Губенко: Потому что у нас такое мышление. Мы же жили в период диктатуры пролетариата, в тоталитарном государстве, у нас тоталитарное мышление. Мы писали письмо на плохого учителя, который избил ученика, Иосифу Виссарионовичу. Через полтора месяца приезжала комиссия в интернат, этого учителя снимали с работы, приходил другой, который не избивал. Это Сталин сделал, не Сталин – его аппарат сделал…

Иосифа Виссарионовича вы мне не трогайте. Мой отец погиб за Родину, за Сталина. Я деградирующий старый человек.

Леонид Велехов: Хорошо, а как быть с миллионами погибших?

Николай Губенко: Вранье, все вранье. Читайте статистику комиссии Яковлева Александра Николаевича…

Леонид Велехов: Хорошо, это, к сожалению, другая тема, поэтому…

Николай Губенко: Да, другая тема.

Леонид Велехов: …Но тем не менее, на этот счет задам последний вопрос. Война, которая такую роль в вашей жизни сыграла. Кто войну-то выиграл? Сталин, коммунисты или русские люди?

Николай Губенко: Не выиграл, а одержал победу.

Леонид Велехов: Одержал победу. Выиграл, действительно, слово легковесное.

Николай Губенко: В этом смысле можно вспомнить того же Твардовского: «Когда кремлевскими стенами живой от жизни огражден, как грозный дух он был над нами, – не знали мы иных имен. Так это было: четверть века призывом к бою и труду звучало имя человека со словом Родина в ряду. И было попросту привычно, что он сквозь трубочный дымок все в мире видел самолично и всем заведовал, как бог. То был отец, чье только слово, чьей только брови малый знак – закон. Исполни долг суровый – и что не там, скажи, что так… Ему, кто все, казалось, ведал, наметив курс грядущим дням, мы все обязаны победой, как ею он обязан нам…» Вот ответ на ваш вопрос.

Леонид Велехов: Ну, последние строки замечательные, на уровне настоящего Твардовского, но не будет забывать, что Твардовский это и «Теркин на том свете»…

Николай Губенко: Народ… Да, да, да. Народ должен быть возглавляем адекватным таланту этого народа человеком. Николай Второй оказался неадекватен. Он же сам подписал отречение. Его ж никто не заставлял кроме его окружения, понимаете.

Леонид Велехов: Слабый человек, – о чем речь, это бесспорно…

Николай Губенко: Горбачев оказался неадекватным своему народу. Простите, я повторяюсь, Леонид Юрьевич, я не философ, не историк, я просто человек, проживающий эту жизнь вместе со своим народом. И, может быть, среди коммунистов, тех, кто остался в партии из 19 миллионов, остались люди… в которых сострадание – одно из основополагающих чувств по отношению к своему народу. Когда ты видишь, выглядывая из окна, копающуюся в мусорном баке учительницу, которая учила твою жену 40 лет назад в школе… грустно!