Книга Сталин и разведка накануне войны - Арсен Мартиросян

— разгромить «оставшуюся часть Чехии» — Судетской области фюреру показалось мало;

— подготовить оккупацию Мемеля (Клайпеда, Литва);

— начать подготовку к внезапному захвату Данцига (Гданьск, Польша), что автоматически означало полномасштабную войну с Польшей{142}.

Нет никаких сомнений, что советская разведка узнала и об этих директивах Гитлера, раз уж до этого добыла упомянутые выше сведения о планах Гитлера в отношении Польши. Жаль только, что подтвердить это документально несколько затруднительно, поскольку далеко не все разведывательные донесения ГРУ и СВР того периода рассекречены. Но косвенно все-таки можно, так как в агентурной информации, которая приводится ниже, содержались также и данные об интенсификации с осени 1938 г. разведывательной деятельности германской военной разведки по сбору необходимых для разработки плана нападения на Польшу сведений. Информация ГРУ от 7 мая 1939 г. свидетельствовала о том, что «германский удар на Польшу стоит в плане еще с 1938 года»{143}. Источниками этой информации были ближайший сотрудник Риббентропа П. Клейст, военно-воздушный атташе при посольстве Германии в Польше полковник Герстенберг и германский посол в Польше фон Мольтке.

Со второй половины декабря 1938 г. пошли первые сигналы о том, что по убеждению Гитлера, «Польша будет нужна Германии еще примерно два года»{144}. Доложенная Сталину, Молотову, Ворошилову, Берия и Шапошникову (тогда начальник ГШ) информация об этом поступила от ценного агента ГРУ — АБЦ, он же Курт Велкиш.

Эта информация означала, что, во-первых, Польша сможет оставаться серьезным территориальным буфером между Германией и СССР в лучшем случае еще примерно два года, а, во-вторых, через эти же два года возникнет и непосредственная угроза вооруженного нападения Германии на СССР. А то, что из этого можно было сделать только такие выводы, подтвердил и сам фюрер, заявив лицу, от которого это стало известно агенту ГРУ, что «нельзя предполагать, что план относительно Востока ограничится одной только Польшей»{145}. Да, собственно говоря, и без разведывательных донесений Сталину со времен прочтения «Майн кампф» еще в 1925 г. было хорошо понятно, что Польша будет всего лишь прелюдией.

Курт Велкиш

Многолетний глава ГРУ генерал армии П.И. Ивашутин в статье «Докладывала точно» прямо указал, что «тревожная информация о подготовке фашистской Германии к войне против СССР и о лицемерной политике правящих кругов других западных стран стала поступать в 1938-м и, особенно, с середины 1939 года. Ценность этой информации заключалась в том, что она добывалась в западных и восточных странах, что позволяло представить во всем объеме назревавшую для Советского Союза опасность…»{146}.

В конце января 1939 г. Сталину была доложена информация о том, что, по убеждениям польской дипломатии, через несколько лет Германия начнет войну против СССР и Польша, либо добровольно, либо по принуждению поддержит ее{147}. В январе же 1939 г. Сталин был проинформирован о более подробных агентурных данных об итогах упоминавшегося ранее совещания в Ютеборге. В представленной ему разведывательной сводке говорилось, что наиболее характерными чертами прозвучавших на этом совещании выступлений являлись:

— откровенное признание общеизвестного стремления германского фашизма на восток, прежде всего против СССР;

— стремление использовать малейшее затруднение и осложнение во внешнеполитическом положении Советского Союза для организации военного нападения{148}.

В самом начале 1939 г. в конфиденциальный контакт с советской внешней разведкой вступил в прошлом ближайший соратник Гитлера, но впоследствии не только отошедший от него и нацизма, но и ставший их яростно фанатичным противником Вальтер Стеннес, возглавлявший тогда разведку китайского лидера Чан Кайши. На встрече 14 марта 1939 г. В. Стеннес (псевдоним Друг) прямо заявил резиденту советской разведки, что он, В. Стеннес, «считает своим долгом предупредить, что Германия усиленно готовится к войне против СССР»{149}.

А к концу второй декады марта 1939 г. по каналам ГРУ стала известно о следующем: что высшее руководство Германия отказалось от планов использования Польши как плацдарма для совместного нападения на СССР и заняло жесткую позицию о необходимости физической ликвидации Польского государства как особо необходимого пролога для нападения на СССР, прежде всего в плане создания там подконтрольного только Германии плацдарма для нападения на Советский Союз{150}. Информация поступила от агентурной группы ГРУ в германской посольстве в Варшаве, которой руководил Арбин, он же Герхард Кегель — ценный агент ГРУ. Чуть позже, в середине второй декады апреля 1939 г., разведка НКВД сообщила руководству СССР, что 11 апреля 1939 г. Гитлер подписал план нападения на Польшу под названием «Вайс»{151}, а также основные положения этого плана.

В начале мая Сталину была доложена информация от ценного агента ГРУ Ариец (он же Рудольф фон Шелия), которая подтверждала данные о готовящемся на Польшу нападении со стороны Германии. Более того. В этой же информации раскрывались и дальнейшие планы Гитлера: «Покончив с Польшей, Германия со всей яростью обрушится на западные демократии, сломит их гегемонию, указав одновременно и Италии более скромную роль. После того, как будет сломлено сопротивление западных демократий, последует крупная схватка Германии с Россией, которая окончательно разрешит германские потребности в жизненном пространстве и сырье».{152}

С 17 по 19 июня 1939 г. по каналам советской внешней разведки стало известно, что Гитлер и Риббентроп нацелены всего лишь на временное урегулирование германо-советских отношений, причем в расчете примерно на два года, в течение которых фюрер намерен решить проблемы с Западной Европой{153}. Информация также была доложена Сталину. 9 июля 1939 г. аналогичные сведения поступили также и по каналам ГРУ — от агента «АБЦ»{154}. Информация была доложена Сталину, Молотову, Ворошилову, Берия, Шапошникову.

Если подвести глобальный итог всему вышесказанному, которое, конечно, не исчерпывает весь ныне доступный арсенал разведывательной информации о надвигавшейся угрозе войны, то главный вывод будет очень и очень нелицеприятным. Прежде всего, для маршалов и генералов, а также всевозможных толкователей и комментаторов их «воспоминаний и размышлений», без устали плодивших сплетни и мифы о советской разведке.