Книга Дорога к Вождю - Алексей Махров

Несмотря на фактор неожиданности и просто чудовищные потери, гитлеровцы все-таки открыли ответный огонь, но стрелять прицельно они не могли – мешал дым от горящей техники и поднятая взрывами пыль, затянувшая узкую дорогу. Несколько снарядов разорвались неподалеку от танка, не причинив ему ни малейшего вреда, но затем кому-то из наводчиков повезло, и очередной выстрел угодил в башню, сорвав с нее какие-то экраны. Но странная бронемашина не обратила на попадание никакого внимания, продолжив елозить по полю угловатой «змейкой». Баранов отметил про себя, что мехвод там – явный новичок, а вот наводчик – мастер, каких поискать – стреляет с ходу и ОЧЕНЬ метко. Хотя темп огня чуть снизился. Теперь чудо-танк выбрасывал в сторону фрицев горячие подарочки каждые десять-двадцать секунд, прибивая ударной волной траву и придорожную пыль. Одновременно метавшихся среди грузовиков пехотинцев щедро поливали из спаренного пулемета.

Кто-то из немецких наводчиков, задолбавшись, видать, безрезультатно палить по опасному противнику, пошел по более простому пути – жахнул по неподвижно стоявшему на опушке тягачу и сразу поджег его, угодив прямо в кабину. Гаврилов видел, как внутри сверкнуло, брызнули стекла, и вздулись распертые ударной волной стенки. Сквозь сорванные взрывом дверцы рванулось рыжее пламя загоревшегося топлива, судя по жирному черному дыму солярки. Обрадованный успехом немец успел выстрелить еще раз – снаряд попал в расположенный позади кабины двигатель, и грузовик заполыхал уже полностью, – но на этом удача закончилась, и в следующую секунду немецкая самоходка превратилась в груду искореженных обломков. Степан с сожалением вздохнул: эх, какая замечательная машина пропала! Вот сволочи фашистские! Третьего выстрела не последовало – или фрицы сочли цель уничтоженной, или сами попали под ответку.

Выбрасывая из выхлопного патрубка шлейф дыма, боевая машина проехала совсем близко, метрах в семи от прижавшихся к земле танкистов, и земля под животом Гаврилова мелко задрожала. С интересом разглядывающий ходовую из шести опорных катков на борт сержант прикинул, что веса в «монстре» никак не меньше сорока тонн – тяжелый, получается, его-то «бэтэшечка» куда мягче ходит. Проехав еще метров семьдесят, танк вдруг замер на месте и простоял так не меньше десяти минут, просто ворочая башней.

– Неужели в них попали и поранили? – спросил Баранов, недоуменно всматриваясь в очертания чудной машины. – Или заряжающий замаялся снаряды тягать – они же почитай два десятка выпустили, а калибр-то у пушки гаубичный!

Внезапно люки на башне откинулись, и из них высунулись головы танкистов в ребристых танкошлемах советского образца. Танкисты о чем-то переговаривались, неслышимые за дальностью, гулом могучего двигателя и треском рвущихся в побитой немецкой технике патронов.

– Живы! – обрадовался Баранов. – А уж я подумал…

Оглядевшись с помощью биноклей, танкисты снова скрылись внутри машины, и бой продолжился. Снова размеренно бухала мощная пушка, и на дороге и возле нее вспухали огненные облачка разрывов.

Судя по количеству выстрелов и вылетающих из лючка в башне непонятных «кругляшей» (сержант уже догадался, что это – нечто вроде стреляных гильз, хоть и не понимал, отчего они столь маленькие), разгром немецкой колонны подходил к концу. Собственно, для подобного вывода достаточно было просто взглянуть в направлении загроможденной искореженной техникой дороги, затянутой густым дымом и поднятой взрывами пылью. Если там кто и уцелел, то сейчас забился в какую-нибудь щель или драпает во все лопатки, мечтая оказаться как можно дальше от простреливаемой на всем протяжении грунтовки. Да и целей для танковой пушки, похоже, просто не осталось – не пулять же столь мощными снарядами по разбегающимся, словно перепуганные зайцы, фрицам? Гаврилов злорадно ухмыльнулся: не все ж вам, сукам, наши колонны с воздуха утюжить! Можно, как выяснилось, и в ответ нехило получить! Вот, например, так, как сейчас. И все же интересно, что за танк такой расчудесный, что почти четыре десятка танков, броневиков да автомашин за неполные двадцать минут в полный хлам расхреначил?

Сделав еще несколько выстрелов, бронемашина прекратила огонь – достойных целей не осталось. Снова выбросив облако дыма, танк выполз на дорогу, спихнув в кювет поврежденный Биляковым бронетранспортер – механик-водитель, похоже, этого даже не заметил. Из распахнувшегося башенного люка, полукруглая створка которого показалась Гаврилову какой-то излишне толстой и выпуклой, высунулся танкист в черном шлемофоне. Несколько секунд он возился с патронной коробкой пулемета, затем подкрутил штурвальчик наводки и открыл огонь. Крупнокалиберный пулемет стрелял короткими, гулкими очередями вдоль грунтовки и обеих обочин, добивая уцелевших фрицев. Степан отчетливо видел скачущие по покрытой непонятными коробочками броне стреляные гильзы и высокие фонтанчики пыли, когда пуля ударяла в дорожное полотно.

– Двенадцать и семь мэмэ, наверное, – задумчиво сказал сержант. – Навроде нашего «ДШК», только ствол подлиннее и пламегаситель другой, как у пехотного Дегтярева.

– Да уж, от такого хрен спасешься, не то что броневик, даже легкий танк чуть ли не насквозь прошибет. Хана фрицам, если кто еще жив! – с довольным видом ответил Баранов.

Стрелок меж тем добил ленту и, задрав ствол в небо, скрылся в башне. Но ненадолго – вынырнул уже через полминуты и поменял коробку с патронами. Танк развернулся, загребая гусеницами пыль, и съехал с грунтовки, неторопливо двинувшись в обратном направлении. Пожалуй, самое время им с Барановым показаться, но только осторожно – экипаж после такого боя наверняка на взводе, как бы не стрельнули ненароком: вон, рядом со стволом пушки торчит дуло спаренного пулемета. Полоснут очередью – и привет. Да и уехать могут, загонять танк на платформу-то уже не нужно, к чему время терять?

Мехвод, как выяснилось, придерживался такого же мнения:

– Ну, чего, командир, вылезаем, что ль? Пусть ребята нас заранее разглядят, а то мало ли чего надумают?

– Угу, пошли, – подавая пример, вытащив из кобуры пистолет, Гаврилов пригнулся и первым побежал вслед танку. Мехвод топал следом, постоянно оглядываясь в сторону дороги: пусть колонна и разгромлена, всех немцев-то перестрелять не могли. Обидно будет, если стрельнут в спину. И без того чудом выжили.

Танк затормозил неподалеку от горящей немецкой «троечки». Из башни вылез танкист, стянул танкошлем, устало отерев рукавом гимнастерки мокрое от пота лицо и присел на гусеничной полке. Крышка люка механика-водителя лязгнула, приподнявшись и откатившись вбок, и из боевой машины выбрался танкист, привычным движением ухватившись за основание пушечного ствола. Поднявшись на башню, он сел, положив на колени карабин непривычного вида с длинным изогнутым магазином-рожком. Они начали с кем-то разговаривать на немецком. Собеседников Гаврилов не видел – их закрывал корпус громадного танка. Разговор не занял много времени – сержант с мехводом едва успели пробежать несколько десятков метров. Сидящий на башне, не поднимая оружия, выстрелил в кого-то и начал вставать.

– Как бы он сгоряча по нам не пальнул, – пробормотал себе под нос сержант и закричал: – Товарищи! Не стреляйте! Свои!