Книга Генерал Кутепов. Гибель Старой гвардии - Андрей Петухов

Осмотр занял несколько ближайших дней, так как дни были короткие, а видимость была плохая, а обходы передовых линий нашего расположения и подступов к японским окопам продолжались почти до конца января 1905 г. Обходы эти происходили раз или два в неделю, бывали и днем, где это возможно по условиям местности, бывали и ночью в тех местах, куда днем без риска получить верную пулю пройти было нельзя»[209].

Отдых офицеров после ночной разведки (из фондов РГАКФД)

Эти воспоминания полковника Шеина, во время Русско-японской войны молодого офицера-артиллериста, представляют необычайную ценность. По сути, это единственное известное нам личное свидетельство человека, встречавшегося с Кутеповым на фронте в Маньчжурии. Здесь отмечены офицерские качества, которые определили его дальнейший рост как командира: ум стратега, личная храбрость, забота о солдатах.

Замечательно то, что в декабре 1904 года сослуживцы уже характеризовали подпоручика Кутепова как опытного боевого офицера. А ведь он к тому времени всего два с половиной месяца был на фронте. И за этот короткий срок Кутепов не только смог втянуться в боевую жизнь, но и заслужить авторитет и у офицеров, и у нижних чинов.

Он прекрасно понимал, что дерзкий ночной налет или глубокий разведывательный рейд будут удачными при условии тщательной подготовки, скрупулезного рассмотрения ситуации на их участке фронта. Поэтому подпоручик Кутепов много времени уделял так называемым прогулкам, во время которых до мельчайших подробностей изучал каждую складку местности, особенности расположения неприятеля, его способность к активным боевым действиям.

«На этих прогулках приходилось наблюдать, с какой уверенностью подпоручик Кутепов ходил по окопам, ходам сообщений и просто по тропинкам между ними, он знал здесь каждый бугорок, каждую промоину и канавку, он чувствовал себя здесь, как в своей квартире. Два раза по приглашению А. П. я участвовал в его ночных экспедициях, предпринятых для разведки производимых японцами работ. Как правило, в ночь, предшествовавшую такой разведке целой командой, А. П. производил таковую сам с одним или двумя своих охотников, тщательно подготовляя успех действий команды и часто рискуя собой лично, он старался довести до минимума риск в действиях своих подчиненных. Все его ночные разведки – а они происходили чуть ли не 2–3 раза в неделю, – носили отпечаток тщательной подготовки, продуманности, почему и потери всегда были очень незначительны.

К сожалению, это последнее обстоятельство имело для подпоручика Кутепова неблагоприятные последствия – Русско-японскую войну он окончил, имея лишь орден Святого Владимира IV степени с мечами и бантом, а его сверстник и конкурент – начальник охотничьей команды 86-го пехотного Вильмандстрандского полка подпоручик Сиринц имел Георгиевский крест 4-й степени, хотя это дорого обошлось команде, так как ее начальник совершенно безрассудно производил свои поиски. Скромного, всегда аккуратно и по форме одетого подпоручика Кутепова трудно было уговорить выпить одну-две рюмки водки, а о том, чтобы он играл в карты, – мне и слышать не приходилось. В конце февраля 1905 г. в самом начале Мукденских боев 85-й пехотный Выборгский полк и 6-я батарея 7-й артиллерийской бригады были спешно сняты с позиции 1-го армейского корпуса и направлены в район Фушуна и почти весь отход на Сыпингайские позиции проделали отдельно от частей корпуса»[210].

За боевые отличия в боях с японцами с 5 (18) октября 1904 года по 1 (14) февраля 1905 года подпоручик Кутепов приказом войскам 1-й Маньчжурской армии от 14 (27) июля 1905 года за № 590 был награжден орденом Святой Анны IV степени с надписью «За храбрость»[211].

На фронте в Маньчжурии Александр Кутепов особенно сдружился с подпоручиком Максимом Леви. Они вместе учились в юнкерском училище, по одной дороге ездили на каникулы, но боевая обстановка их особенно сблизила. В дни затишья друзья устраивали для своих товарищей шуточные «балы». Варили пельмени, жарили пирожки, приглашали полковую музыку и танцевали друг с другом. Вечерами друзья говорили о своих семьях и мечтали. Но дружба эта внезапно трагически оборвалась – Максим Леви был убит пулей в висок в самом начале Мукденского сражения. В полевой книжке командира 85-го Выборгского полка генерал-майора Зайончковского находим запись: «1905 г. 20 дня февраля Генералу Данилову. Доношу, что кроме показанных, убит командующий 8 ротой подпоручик Максим Эдуардович Леви… Вчера Зя и 4я рота были пущены в атаку под перекрестным огнем с трех сторон и погибли на протяжении первых 50–100 шагов»[212]. Далее читаем, что приблизительные потери полка в том бою составили 29 офицеров и 600 нижних чинов. В строю осталось около 1690 человек, а в 3-й и 4-й ротах – по 20 человек. Полк потерял более четверти личного состава[213].

Погода была неблагоприятной, «выпал сильный снег, – сообщали газеты, – утром 15-го февраля температура стояла 29 градусов ниже нуля»[214].

Напряженность боев и огромные кровавые потери, ответственность за все происходящее привели командира полка к подавленному состоянию, если не сказать больше… На это, на наш взгляд, указывает следующая запись в его полевой книжке: «Коменданту этапа Фушунг 1905 17 дня февраля 9 час. 30 мин. Прошу не отказать отправить срочно следующую телеграмму: Дадзяпу Начальнику штаба 1-го армейского корпуса. На должность начальника штаба тыла обороны согласен. Командовать полком может достойный во всех отношениях командир 2-ого батальона подполковник Селиванов»[215]. Произведенный в генерал-майоры, А. М. Зайончковский ожидал перевода с должности командира пехотного полка на более высокую. Но почему во время тяжелых сражений, в трудное для армии время, боевой генерал ищет штабную, тыловую службу? Однако тыловую должность он так и не получил. 9.03.1905 генерал-майор Зайончковский был назначен командиром 2-й бригады 3-й Сибирской пехотной дивизии…

Первый бой начавшегося Мукденского сражения оказался для подпоручика Максима Леви первым и последним.

Узнав о смерти фронтового друга, Александр Кутепов стал писать его матери. Написал о том, что, узнав о смерти Максима, он не хотел этому верить: «Я тогда пережил знакомое мне чувство. Оно было у меня, когда я неожиданно, еще гимназистом, узнал о смерти матери»[216].