Книга Трибуле - Мишель Зевако
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мадам Маладр с любопытством разглядывала ночную гостью.
– Фи! Простецкий капюшон мешает разглядеть прекрасное личико моей новой подружки! – с отвратительной усмешкой произнесла хозяйка притона.
– Какое вам дело до моего лица?
– И тем не менее, милочка, я должна его видеть, если вы хотите, чтобы мы договорились.
– О чем это вы?
– О том, что вы хотели бы остаться с нами, прелестное дитя!
Мадлен почувствовала во рту непреодолимый прикус отвращения. А Прокаженная тем временем добавила:
– Судя по тому, о чем я могу только догадываться, успех вам обеспечен.
Содрогаясь, Мадлен прошептала:
– О король!.. Я погружаюсь в бездну!.. Чувствую, как я падаю в океан грязи… Смерть, которой я так жажду, будет грязной и отвратительной… Но я увлеку тебя с собой, оболью грязью за мой позор… И моя смерть будет одновременно твоей смертью!
– Ну? – удивилась Прокаженная. – Ничего не бойтесь, дитя мое… Вы будете жить в хорошем доме… Спешу похвастаться… У нас нет ничего общего с кабаками, пользующимися дурной славой…
– Я пришла не за тем, о чем вы подумали, – резко оборвала ее Мадлен. И с горечью добавила: – Я хочу отравить свою красоту, чтобы сделать ее своим оружием!
– Так чего же вы хотите? – спросила Прокаженная.
– Сначала возьмите вот это! – ответила Мадлен.
Мадам Маладр жадно схватила мешочек, полный золота, который ей протянула странная посетительница. Мадам удивленно посмотрела на Мадлен, пытаясь разглядеть черты ее лица.
– Я покупаю ваше молчание, – продолжила Мадлен. – Видите, я плачу хорошо… Но если когда-нибудь хоть одним словом…
– Мадам, – возмутилась Прокаженная, – я буду преданна вам душой и телом. Что же до молчания… видите ли… Я очень долго живу здесь… Если бы я захотела говорить, меня давно бы повесили! Те, кто захаживал сюда: важные персоны… маркизы и принцы!.. И даже… короли!
Мадлен задрожала.
– Король! – пробормотала она.
Мадам Маладр наклонилась к гостье и прошептала:
– Если будете щедры со мной, я многое могу порассказать… Очень многое… Да, мадам, сам король приходил сюда… Он, конечно, был в костюме простого буржуа. Ему нравится такой наряд… Он придет сюда еще не раз!.. Буржуа!.. Я-то его сразу узнала.
– Король! – повторила Мадлен.
И в то время как Прокаженная, поощренная золотыми монетами, пустилась в пространный рассказ, полный недомолвок и грубых слов, Прекрасная фероньерка, болезненно размечтавшись, повторяла одно и то же:
– Он придет сюда!
– Итак, говорите без какой-либо боязни, – закончила мадам Маладр. – Всё будет тут же забыто… Клянусь… Клянусь большим крестом Сент-Эсташа, который покровительствует моему дому.
– Послушайте меня, – вдруг сказала Мадлен. – Приблизьтесь, чтобы я могла говорить тихо… На ухо…
Сжав лоб руками, обезумевшая, унесенная приступом гнева, Мадлен говорила или, скорее, скрежетала зубами с такой яростью, что Прокаженная побледнела.
– О, мадам! Возможно ли такое! – бормотала она. – Как!.. Вы хотите…
– Хочу!
– Но это же ужасно, мадам! Подумайте о…
– Хочу!
– Когда?
– Немедленно, если возможно… Самое позднее – завтра…
– Могу и немедленно, мадам, но…
– Идет! Чего ты ждешь? – зарычала Мадлен. – Жалкая колдунья… разве ты не видишь, сколь жестокую боль причиняешь мне, продляя мою агонию!
– Подождите, мадам, – процедила Прокаженная.
Она вышла из комнаты, крикнула лакея и приказала ему:
– Вызови ко мне Дурного Жана!..
Через пару минут Дурной Жан поднялся, и мадам Маладр ввела его в комнату…
– Значит, Синичка не хочет тебя?
– Нет.
– И Сперанс не желает?
– Нет.
– И Кривая не соглашается?
– Нет.
– И ни одна из моих бесстыдниц? Все тебя боятся. Не так ли?
– Да! – в отчаянии вздохнул Дурной Жан.
– А ты хотел бы заполучить бесстыдницу?
Дурной Жан в экстазе взмахнул руками.
– А ты знаешь, что контакт с тобой наверняка убьет несчастную женщину?
– Это я очень хотел бы умереть! – проворчал Жан.
– Жди здесь!
Прокаженная поспешила в свою комнату, взяла свою посетительницу за руку и повела ее за собой.
– Мадам… в последний раз…
– Молчите!
– Вы хотите?
– Хочу!..
– Пройдите сюда!
Прекрасная фероньерка на секунду заколебалась. Точно так замедляют шаг осужденные, когда приближаются в палачу. Потом, устремив проклинающий взгляд к далеким небесам, она резко толкнула указанную дверь и вошла в комнату…
В то же утро досточтимый отец Игнасио Лойола встречался с графом Монкларом, главным прево Парижа.
В глубине души у Монклара было что-то от инквизитора, тогда как в характере Лойолы, несомненно, были черты полицейского. К тому же оба собеседника казались во время этой встречи так хорошо понимающими друг друга.
– Этот Доле, – сказал Лойола, – это же настоящая язва для вашей прекрасной страны.
– Увы, преподобный отче, король бывает слаб!
– Да, да! Ему нравится играть в ученого, в поэта… Словно короли могут быть чем-то другим, кроме как правителями с железной рукой, которую Бог наложил на народы! А народы, дорогой мой месье де Монклар, заражены странной тенденцией к мятежности, к бунтам против наших священных властей. Короли должны быть нашей движущей силой… Иначе… мы сами сокрушим королей!
– Этот печатник, – продолжал Лойола, – более других продолжает распространять это проклятое искусство книгопечатания. Начать надо с того, что мы убьем всех печатников!
– Доле очень осторожен, преподобный отец.
– Знаю, господин главный прево. Но в нас не дремлет разум Господний, он подсказывает нам военные хитрости, в результате которых печатник должен погибнуть. Необходимо, чтобы Доле умер. Но необходимо также, чтобы его смерть стала примером для Франции.
– Жду ваших приказаний.
– Назначаю рандеву в частном доме печатника. Приходите туда с усиленным эскортом. Когда вы увидите, как из дома выходят монахи, которых зовут брат Тибо и брат Любен…
– Знаю таких…
– Тогда настанет час. Именем короля входите к Доле. Обыщите все полки его библиотеки. Там вы найдете осужденную книгу, в которой тайна Непорочного зачатия низко и трусливо отрицается…
