Книга Мятежный дух - Барб и Дж. С. Хенди

Почти все жители селения уже разошлись по домам, но над общинной печью еще курился тонкий дымок. Издалека с порывом ветра донесся вой. Малец вгляделся в темноту леса, вплотную подступавшего к жилым деревьям.

Он всем сердцем желал мчаться по мягкой земле, ощущая, как на бегу щекотно касаются лап лесные травинки.

Душевные терзания Лисила, гнев и сомнения Магьер и даже мелкие страхи Винн — все это, вместе взятое, порой становилось непосильной ношей. Мальца мучила неопределенность, поскольку он больше не мог видеть, что способно принести им будущее. Если бы только он отбросил свои тревоги и мог ненадолго забыться… но нет, нельзя позволять себе ни единого бездумного порыва. Ведь он остался один.

Где же его сородичи? Почему молчат? Почему хотя бы не укоряют его в том, что он действует вопреки их мнению?

Память о жизни среди стихийных духов с годами изрядно поблекла. А быть может, она никогда и не была полной и достоверной. Смертная плоть, в которую был облечен Малец, просто не могла вместить то беспредельное сознание, которое он разделял со своими сородичами. Впрочем, у жизни во плоти были свои преимущества, — по крайней мере, так считал Малец.

Инстинкт твердил ему, что Вельмидревний Отче смертельно опасен, что Лисила нельзя даже близко подпускать к нему. Но как еще они смогут найти и освободить Нейну?

Лисил ни за что не откажется от этой цели. Да и он, Малец, по правде говоря, — тоже.

Пес прошел между жилыми деревьями — изнутри доносились голоса — и, миновав последнее жилище, остановился на самой опушке леса. Таинственный вой повторился, на сей раз ближе. Между деревьями мелькнула мерцающая тень. Еще одна.

Два маджай-хи выскочили из кустов и при виде Мальца остановились. Шерсть у обоих была цвета стали, глаза прозрачные. Псов можно было счесть близнецами. Один заскулил, а затем оба резво нырнули обратно в подлесок.

Малец инстинктивно шагнул за ними.

Они разговаривают воспоминаниями. Он уловил это еще в ту первую встречу, когда стая кружила вокруг них, явившись на зов серебристого оленя.

Неужели от этого способа общения… сообщения… происходит и его собственная способность играть с чужой памятью? Неужели это наследственность маджай-хи, смешанная с его сутью стихийного духа, дала ему такой дар? Сумеют ли маджай-хи одарить его воспоминаниями, не такими мрачными и тяжкими, как его собственные?

Под косматым древним кедром шевельнулся клочок ночной тьмы, и на Мальца уставилась пара мерцающих глаз.

Из темноты, обретая видимые очертания, шагнул седой вожак стаи. Прочие маджай-хи кружили между деревьями, и среди них мелькнул знакомый белоснежный силуэт. Самка обогнула куст куманики и замерла с приподнятой передней лапой, пристально глядя на Мальца.

Винн сказала, что своей белизной она напоминает лилию. И сейчас легкие золотистые искорки в глазах самки напомнили Мальцу сердцевинку этого цветка.

Самка подошла ближе, потянула носом. Ее запах сплетался с запахами плодородной земли и влажных листьев. Малец замер, ощутив, как ее нос скользит по его щеке, шее, касается шерсти за ухом. Затем она прижалась к нему головой, висок к виску.

В сознании Мальца мелькнул серебристый силуэт, озаренный лунным светом.

Это ее мать… белоснежная самка показала ему облик своей матери.

Малец вспомнил, как бегал по эльфийской лужайке с братьями и сестрами.

И опять перед его мысленным взором промелькнуло видение из чужой памяти. Щенки борются за право забраться на ствол поваленного дерева, и их шубки облеплены хлопьями лишайника, который осыпается на них, увлеченных невсамделишной дракой.

Белоснежная самка увидела его воспоминание и ответила своим.

Беседовать вот так, без малейших усилий, делиться воспоминаниями вместо того, чтобы вылавливать их в чужом сознании… Как будто он обрел дар речи и теперь, после долгих лет в одиноком безмолвии, услышал тех, кто рядом.

Щенком Малец этого не умел. Быть может, просто не успел научиться до того, как его забрала Эйллеан, чтобы отдать маленькому Лисилу. Быть может, это умение приходило вместе со взрослением, как, например, человеческая речь. В памяти Мальца возникли Нейна и ее сын-полукровка, узники в стенах Веньеца.

Белоснежная самка отпрянула. Она не знала ни людских городов, ни человеческого образа жизни, и это видение, похоже, было ей неприятно. Малец тихонько заскулил и лизнул ее в морду.

Она нисколько не возмутилась. Тявкнула на него, развернулась и помчалась в лес. Потом остановилась и оглянулась на него.

И весь мир для Мальца перестал существовать — только мягкая земля под лапами, только пряный запах ее шерсти. Он бросился следом.

* * *

Спящий перевернулся на другой бок. Во сне налетевший ветер нещадно бил ему в лицо, сдирал с плеч черный плащ. Спящий летел над скалистыми утесами, покрытыми льдом и снегом.

Никогда еще во сне он не забирался так далеко.

В глубоком ущелье, между каменными клыками двух горных хребтов, стоял замок о шести башнях. Высокие башни были увенчаны коническими шпилями, карнизы у их основания обросли бахромой льда. Спящий хотел пролететь над внешней стеной замка и опуститься во внутреннем дворе, но отказался от этой мысли. Вместо этого он приземлился на хрустящий промороженный снег у ворот замка и тут же провалился по колено, когда наст проломился у него под ногами.

Створки ворот, прихотливое чугунное кружево, смыкались вверху, образуя высокую арку. Металл там и тут был покрыт пятнами ржавчины, но на прочность это не влияло. За воротами виднелась широкая лестница, ведущая к дверям замка, — тоже двустворчатым и сплетенным из чугуна.

На лестнице что-то шевельнулось.

Женщина. Безупречно черные волосы. Вначале спящему показалось, что на ней белое облегающее одеяние, но, когда она сделала первый шаг вниз по лестнице, стало ясно, что она полностью обнажена. Над ее правым плечом возникла и забила крыльями черная тень. И превратилась в ворона, который, шурша оперением, устроился на плече женщины.

Лицо у нее было такое бледное, что казалось прозрачным, и странные глаза…

Видение исчезло.

Спящий стоял в каменном зале, со всех сторон окруженный шкафами с книгами, свитками и связками бумаг. На столе из посеревшего от времени дерева лежало черное перо, а рядом стояла приземистая склянка, наполовину наполненная чернилами.

В дальнем конце зала виднелись еще одни двери, плотно закрытые и заложенные массивным, неподъемным на вид железным засовом.

Мучительный голод, терзавший спящего, исчез бесследно. Его плоть не желала ничего.

Это здесь…

Шепот повелителя его снов донесся сразу со всех сторон, хотя и не видно было громадных колец, покрытых черной чешуей.

Шар… сестра мертвых поведет тебя…