Книга Врата Тьмы - Таня Хафф

— Мы хотим остановить Тьму, Лан, — серьезно сказала Ребекка. Ей было приятно, что тролль сегодня не прочь поговорить. Иногда она приходила, и они часами сидели молча. — Эван уверен, что тролли мудры. Ты знаешь что-нибудь, что может нам помочь?

— Я знаю, как помочь расти тому, что растет. Я знаю мосты. — Он повел рукой и расправил согнувшийся под ветром крохотный росток. — Много лет я не думаю ни о чем другом.

— Может быть, теперь настало время, — мягко заметил Эван.

Тролль посмотрел вдоль виадука на две огромные арки и две поменьше, поддерживающие концы моста, потом снова на Эвана. Под его тяжелым взглядом Эван поднял подбородок и расправил плечи.

Тролль опять остановил его жестом массивной руки.

— Нет надобности показывать мне сияние славы, Адепт. Я хаживал путями Света. Леди… — Эван вздрогнул, услышав от тролля имя, данное им Ребекке. — Там в плюще застрял птенец. Он выпал из гнезда, а я слишком тяжел, чтобы туда взобраться.

— Хочешь, я сделаю, Лан? — Ребекка даже слегка подпрыгнула.

— Если можно.

— Я сразу же вернусь, Эван!

Она вскарабкалась по круче и исчезла у основания опоры моста, явно зная дорогу в плюще, о котором говорил тролль.

Они переждали, пока прошел еще один поезд, окутавший их волной грохота, и потом тролль произнес:

— Если победишь, возьми ее с собой.

— Что?

— В другие времена она могла бы укорениться, ее простота не помешала бы, но теперешнее время постоянно подрубает ей корни. Оно к ней жестоко, а я желал бы для нее мира. Сделай это — и я твой должник.

Захваченный врасплох, Эван повернулся и отошел на несколько шагов. В прошлом уже случалось и людям проходить сквозь барьеры, хотя и очень давно.

Он примерил Ребекку к тому миру, из которого явился, и она пришлась ему впору.

«Быть может, потому меня к ней так тянет, что она напоминает мне о доме».

Он вздрогнул, представив себе, каково бы ему было застрять в этом мире, и восхитился, что ее чистота и ясность так долго оставались нетронутыми.

— Это должен быть ее выбор, — тихо ответил он. — Но если мы победим, я попрошу ее пойти со мной.

— Если ты потерпишь поражение, Адепт, вопроса больше не будет.

«Самый большой в мире книжный магазин» был еще открыт и втягивал медленный поток покупателей, хотя ничего подобного толпам, слоняющимся по Йонг-стрит в квартале отсюда, тут не было. Прижав к груди Терпеливую, Роланд просто пробежал пальцами по струнам, успокаивая расходившиеся нервы. Его осторожность по отношению к полиции могла быстро перейти в злобный страх, если он позволит себе распуститься, а этого ему не хотелось.

К тому же от подозрения, что Тьма невидимо находится рядом, пользуясь его незащищенностью, спокойствия не прибавлялось.

— Садись в машину.

Роланд хотел было сказать, что дверцей зажало куртку и ее не вытащить, потому что руки скованы наручниками за спиной, как на его плечо обрушилась дубинка. Он попытался вывернуться, упал и сбил с ног полицейского. По спине, по ребрам, по ногам, по голове — он потерял счет ударам.

Сопротивление работникам правопорядка, было сказано в суде. Нападение на офицера полиции. И напарник того копа, который тогда только смотрел, опять промолчал. По молодости Роланду тогда дали условно. Только-только пятнадцать ему стукнуло.

— Значит, мешаем движению?

Струны врезались в непроизвольно стиснувшиеся пальцы, когда Роланд обернулся. По боку потекла струйка пота, но не от жары. Их было двое, они стояли почти вплотную, так что был слышен запах мыла и лосьона после бритья.

Который повыше, рыжий, вытащил блокнот. Страх он распознавал сразу, а страх, по его глубокому убеждению, означал вину.

Дару со вздохом отпихнула стопку папок на край стола. Всю писанину, которую могла, она закончила, но ее еще будет много после походов в суд и посещений подопечных. Неделя уже забита, но это не значит, что не возникнет новых проблем, новых людей, которым нужна помощь, новых битв, в которых придется драться.

Выключив настольную лампу, она вдруг поняла, что в помещении осталось только дежурное освещение.

— Десять сорок? — поразилась она, схватившись за часы, будто сама была в этом виновата. Голос ее отлетел от стен и затих вдали, и тут Дару поняла, что единственный слышимый звук — это биение ее собственного сердца. — Похоже, я опять последняя на всем этаже.

Дару встала, прихватила сумку и пошла к лифтам, аккуратно прокладывая себе путь по забитым узким извилистым коридорам, которые в этом тусклом свете казались еще уже и теснее. Тишина была столь пронзительной, что Дару подумала, уж не одна ли она во всем здании.

Нажав на кнопку лифта, она стала ждать. Ждать. Ждать. Бывало, лифты случайно отключали, и ей приходилось пилить семь этажей вниз по скупо освещенной лестнице. Терпеть не могла Дару эту лестницу; там было видно на один пролет вниз и на один пролет вверх, а самый тихий звук перекатывался от стены к стене и никак не замолкал, создавая мнимые опасности и маскируя реальные. Звоночек прибывшего лифта заставил ее подпрыгнуть. Войдя внутрь, она обругала себя за то, что дергается от звука, который слышит сотни раз на дню.

Подземный гараж был ярко, почти резко освещен, и остро выделялись края предметов. Дару сощурилась, и, плюнув на предупреждение пешеходам ходить только по дорожкам, пошла напрямик через пустую стоянку туда, где оставила машину. Обогнула угол, остановилась и выругалась. Там не было света.

Дару обернулась. Из открытой двери лифта ложилось тусклое желтое пятно. «Надо бы подняться в холл и сказать охраннику». Но, пока она смотрела, двери закрылись, лифт зашумел и пополз вверх. За спиной осталась тьма.

Всего в тридцати футах стоял ее потрепанный пикапчик — тень в темноте. Когда вернется лифт, она уже может сидеть в машине и ехать домой. Дару сделала шаг, второй, удивляясь, как быстро вошла в полную темноту. Должен же сюда доходить хотя бы отсвет от остальной части гаража.

Машину она нашла коленкой.

— Черт побери!

Слово упало в темноту и растаяло.

Одной рукой выуживая в сумке ключи, другой она водила по дверце в поисках ручки. «Тысячу раз уже открывала я эту хреновину… а, вот она». Прижав палец к щели замка, чтобы не потерять, Дару вытащила связку и вставила ключ в скважину. На полпути его заело, а от нетерпеливого рывка вся связка звякнула о бетон.

Обругав себя как следует, Дару упала на колени и стала шарить вокруг. И вдруг застыла с распростертыми руками и растопыренными пальцами, почуяв, что она больше не одна. Волосы на затылке зашевелились, дыхание прервалось, обострились все чувства. Тогда она услышала тихий, почти шелковый звук. И еще раз, только уже ближе.