Книга Водители - Анатолий Рыбаков

Встречная колонна прошла, но долго еще слышится мощный рокот ее моторов. Куда спешат они, куда несутся, разрезая потоками света темноту ночи? Промчались, как ветер, обдав тебя своим дыханием, напомнив дальние ночные марши с потушенными фарами, замаскированные между деревьями стоянки машин и ту щемящую сердце фронтовую песню, которую напеваешь под шум мотора и шуршание шин.

Глава двадцать третья

Канунников страшился гнева начальства, но и не гнался за похвалой – он предпочитал, чтобы его поменьше замечали. Возвращаясь с бурного совещания в обкоме или в облисполкоме, он с удовлетворением говорил: «О нас даже не вспоминали». Естественно, что он дорожил своим местом: это было в достаточной степени солидное и в то же время второстепенное учреждение; нужное, но не ведущее; не все видели его успехи, зато и не особенно ругали за промахи.

Он благоволил к Сергееву и старался избавиться от Полякова: у первого все было «в порядке»; действия второго всегда вызывали тревогу. Впрочем, Канунников обеспечил себя документами, удостоверяющими, что он предупреждал, предостерегал, предусматривал. В любое время он мог сказать– «Я ведь говорил! – беспомощно развести руками и скорбно добавить: – Подводит меня аппарат».

Поданная им докладная записка проследовала ту же цель. Если Поляков не справится со строительством мастерских, то Канунников скажет: «Я ведь не только говорил, но и писал». Если же строительство пойдет успешно, то и это окажется заслугой Кануниикова: он поставил вопрос о Полякове «со всей остротой» и этим заставил его «по-настоящему» взяться за работу.

Однако все складывалось не так, как хотел Канунников. Вот уже больше месяца как он подал докладную, а ответа не было. В обкоме сказали: «Разберемся», – и тут же обязали управляющего Стройтрестом Грифцова принять на себя строительство мастерских. Стройка развертывалась полным ходом. В министерстве тоже ответили: «Разберемся», – и приказали вернуть автобазе снятые с ее счета деньги.

А время шло. В мае и июне загряжская автобаза вышла на первое место, перевыполнила план накоплений, и министерство выделило Загряжску сто пятьдесят новых машин. Поляков организовал контору по загрузке порожних машин во главе с бывшим грузчиком Королевым и бывшим кондуктором Смирновой. Контора дает большие прибыли. Есть над чем поломать голову! Вместо того чтобы снять Полякова, пожалуй, его самого, Канунникова, обвинят в склоке. А тут еще припутался этот проходимец Вертилин. Идет следствие. Назначена ревизия. Конечно, Канунников никакого преступления не совершил, но неприятно: на автобазе проявили бдительность, а он оказался доверчивым растяпой.

Канунников жалел о поданном рапорте. Что, если у Полякова в высших инстанциях «рука»? Не так надо было! Нужно было добиться перевода Полякова на другую базу, в порядке «повышения» или для укрепления какого-нибудь периферийного хозяйства, – «убрать с почетом». А теперь заварится каша: ведь Поляков молчать не будет, все выложит. И люди за него. Даже трестовский бухгалтер – подумать только! – и тот опротестовал приказ о перераспределении оборотных средств. Это больше всего поразило Канунникова. Ни в ком нельзя быть уверенным, ни на кого нельзя положиться! Трестовские инженеры и техники торчат на автобазе, увлеклись, видите ли, движением новаторов. Разве в этом заключается искусство руководства? Дал приказ, установил сроки – и проверяй! Чего же ожидать от работников базы, когда нет уверенности в своих, трестовских?

Канунников подумывал о том, чтобы уехать куда-нибудь, пусть без него разбираются. Его часто посылали в командировки: на посевную, уборочную… Получая командировку, он кряхтел, морщился, делал недовольное лицо («от делa отрывают»), но никогда не отказывался. Зато «в случае чего» говорил: «Гоняют по районам, вот и путают без меня мои люди».

Но его никуда не посылали. Он как бы невзначай заикнулся об этом, ему ответили: «У вас своих дел достаточно». Канунников хотел было просить отпуск («конечно, не время ехать, да врачи настаивают»), но министр отказал в отпуске до осени.

Однообразно тянулись дни Канунникова. На автобазу он не ездил, сидел в своем кабинете. Прислушиваясь к монотонному стуку пишущей машинки в соседней комнате и поглядывая в окно на свой стоящий у подъезда легковой автомобиль, готовился к драке, на которую сам напросился. Он подбирал порочащие Полякова факты, но понимал, что главное – люди, которые сумели бы поддержать эти обвинения.

Люди, люди… На кого из автобазовских он может опереться? Канунников перебирал в. памяти одного за другим: Любимов, Степанов, Потапов, Тимошин… Эти не подходят. Это «люди Полякова». Вот Горбенко… Как Горбенко? Отношения с руководством базы у него скверные, парень молодой, честолюбивый, поманить его должностью начальника самостоя-тельных мастерских – и весь он тут.

Канунников принял Горбенко благосклонно. Рад, рад… Подтянулись мастерские. В таких условиях трудно перевыполнять план. Жаль, кое-кто недооценивает это… Кстати, что произошло недели две назад на партбюро, за что Горбенко пробирали? Давно хотелось заняться этим, но руки не доходили.

Горбенко молчал.

– В чем же было дело, я спрашиваю? – несколько повысив голос, повторил Канунников.

– Вы бы вызвали директора автобазы да спросили у него, – ответил Горбенко.

– Товарищ Горбенко! – Канунников поднял вверх карандаш. – Не забывайте: вы не у себя в цехе, а в кабинете управляющего трестом. Не уважаете меня, так потрудитесь уважать мою должность и тех, кто меня на эту должность поставил.

Однако Горбенко сохранял свой обычный сумрачный вид и отговаривался короткими, маловразумительными фразами. Дело прошлое, что к нему возвращаться: разговор шел о комплектовочном цехе, но этот вопрос уже решен.

– Кем решен? – возмутился Канунников. – Именно вы должны решать. Это ваше право. Есть у нас единоначалие или нет? Я спрашиваю: есть или нет?

– Есть, – угрюмо пробормотал Горбенко.

– Вы не простой исполнитель, а начальник мастерских, – продолжал Канунников. – Игнорировать вас никто не может. Нельзя превращать начальника мастерских в пешку, нельзя.

Физиономия Канунникова выражала недовольство. Черт знает что! Не умеют работать с людьми, нарушают элементарные права средних командиров, глушат инициативу.

– Нужно выделить мастерские из автобазы, – сказал Канунников, – сделать их самостоятельным предприятием. Вот тогда вы будете полным хозяином. Поляков будет вам по договору сдавать машины в ремонт, а уж как вы будете ремонтировать – это дело ваше.

Канунников задел его самое больное место. Горбенко давно хотелось добиться самостоятельности: сам хозяин – сам отвечаешь. Но он понимал, что в нынешнем виде мастерские не могут быть выделены в самостоятельную единицу. Нет ни собственных помещений, ни порядочного оборудования, объем ремонта невелик. Когда об этом зашла речь, Поляков ясно доказал: выделять надо тогда, когда будут построены новые мастерские. И Горбенко не мог не признать, что Поляков прав.