Книга Сталинский порядок - Сигизмунд Миронин

Когда у судьи, ведущего дело, возникли сомнения в материалах следствия, Сталин его поддержал, и 15 мая 1952 года процесс по «делу ЕАК» был приостановлен. Председатель Военной коллегии Верховного суда СССР А. А. Чепцов указал на недоработки предварительного следствия, обуславливающие необходимость проведения доследования. После доработки обвинения процесс возобновился 22 мая 1952 года[285]. Если сравнить данный факт с процессами 30-х годов, то и здесь видно, что Сталин в отношении евреев действовал сверхосторожно и только на основе тщательно проверенных фактов.

Подробности следствия и последующего суда над бывшими членами ЕАК достаточно полно изложены в нескольких книгах и множестве статей. Сокращенная стенограмма судебного заседания военной коллегии Верховного суда СССР, проходившего с 8 мая по 18 июля 1952 г. по делу ЕАК опубликована на русском и на английском языках[286].

На суде не признали себя виновными Лозовский, Шимелиович, Брегман и Маркиш. Последний, впрочем, поддержал обвинения против других членов ЕАК в национализме и антисоветской деятельности, напомнив, что еще в 1944 году сообщал в парторганизацию Совинформбюро о националистической и контрреволюционной деятельности руководства ЕАК[287].

Все обвиняемые были приговорены к расстрелу, за исключением Л. С. Штерн, которая была осуждена на пребывание в исправительно-трудовом лагере, а после отбытия срока заключения — к ссылке сроком на 5 лет. Всего же в связи с делом ЕАК в течение 1948–1952 годов было осуждено (приговорено к расстрелу и разным срокам лишения свободы) ПО человек[288].

В ноябре 1955 г. Верховный Суд СССР пересмотрел дело ЕАК и реабилитировал всех казненных «за отсутствием состава преступления», однако не вынес никаких определений относительно виновников этой жестокой расправы[289].

Говорит ли это о том, что сталинский суд несправедливо засудил членов ЕАК? Нет. 1955 год был уже годом другой эпохи, эпохи, наступившей после убийства Хрущевым Сталина и Берии[290]. Если же смотреть с позиции 1952 года, то члены ЕАК совершили именно те преступления, которые им инкриминировались. Другое дело, была ли жестокость приговора оправданной?

После драки вообще-то очень легко махать кулаками. Историю нельзя проверить контрольным экспериментом. У меня же такое ощущение, что СССР рухнул бы гораздо раньше, если бы приговоры того времени было более либеральными.

Что принесла русскому народу нынешняя официозная Россия, известно — быстрое вымирание. Но это началось только через 39 лет после дела ЕАК и, если бы членов ЕАК не осудили так жестоко, то, скорее всего, повторяю, СССР рухнул бы раньше. Ставки, как говорится, очень высокие.

Дело врачей

По сути, «дело врачей» было обыкновенной реакцией советского правительства на групповщину, кумовство и коррупцию еврейской общины. Очень подробно «дело врачей» проанализировал Мухин в своей книге «Убийство Сталина и Берия». Я здесь приведу лишь краткое изложение фактов, найденных мною в Интернете, убрав их эмоциональную окраску.

Еще в записке Абакумова Маленкову от 4 июля 1950 года обращалось внимание на быстрое развитие групповщины, кумовства и коррупции среди врачей еврейской национальности. Руководитель МГБ Абакумов сообщал: «По имеющимся в МГБ СССР данным, в результате нарушения большевистского принципа подбора кадров в клинике лечебного питания Академии медицинских наук СССР создалась обстановка семейственности и групповщины. По этой причине из 43 должностей руководящих и научных работников клиники 36 занимают лица еврейской национальности, на излечение в клинику попадают, главным образом, евреи. Заместитель директора института питания БЕЛКОВ А.С. по этому вопросу заявил: „Поближе ознакомившись с аппаратом клиники, я увидел, что 75–80 % научных работников составляют лица еврейской национальности. В клинике при заполнении истории болезни исключались графы „национальность“ и „партийность““. Я предложил заместителю директора клиники БЕЛИКОВУ включить эти графы, так как они нужны для статистики. Они были включены, но через пять дней Певзнером снова были аннулированы.

По существующему положению в клинику лечебного питания больные должны поступать по путевкам Министерства здравоохранения СССР и некоторых поликлиник Москвы, а также по тематике института лечебного питания Академии медицинских наук СССР. В действительности в клинику поступают в большинстве своем лица еврейской национальности по тематике института питания, то есть с разрешения директора института Певзнера и заведующего приемным покоем Бременера. Старшая медицинская сестра клиники ГЛАДКЕВИЧ Е.А., ведающая регистрацией больных, заявила: „Характерно отметить, что большинство лечащихся в клинике больных — это евреи. Как правило, они помещаются на лечение с документами за подписью Певзнера, Гордона или Бременера“».

Как видим, речь в записке шла, по сути, о расцвете групповщины на национальной основе, коррупции и кумовства в одном из НИИ медицинского профиля.

Само по себе дело врачей было связано с некомпетентностью докторов, лечивших высокопоставленных деятелей и из-за недостатка медицинской практики часто совершавших серьезные врачебные ошибки. Если кратко, то все началось в 1948 году, когда у лидера ленинградской группы, члена Политбюро, А. Жданова, врачи Лечсанупра не смогли выявить инфаркт миокарда. Клиническая картина была смазана, электрокардиограмма также дала противоречивые результаты. Один врач, Карпай, не нашла признаков инфаркта на электрокардиограмме, другая, Тимашук, посчитала, что инфаркт есть. Консилиум решил, что инфаркта нет. Они направили Жданова в санаторий, вместо того, чтобы прописать строгий постельный режим. Тимашук на всякий случай написала донос, где указала, что у Жданова инфаркт. Как говорят, лучше перебдеть, чем недобдеть. В санатории Жданов умер от инфаркта. Вот тут и начались страдания членов врачебного консилиума. На вскрытии оказалось, что Жданов за несколько дней до этого перенес уже инфаркт. Пришлось Виноградову надавить на другой консилиум, чтобы тот дал такое заключение, которое можно было бы трактовать и так и этак. На 4 года о причинах смерти Жданова забыли.

О его смерти вспомнили после письма старшего следователя следственной части МГБ СССР по особо важным делам подполковника М. Рюмина, переданного Сталину 2 июля 1951 года Г. Маленковым. В письме содержался целый букет серьезных обвинений против министра государственной безопасности В. Абакумова. Одно из них состояло в том, что тот запретил Рюмину, который вел дело арестованного 18 ноября 1950 года бывшего консультанта Лечебно-санитарного управления Кремля (ЛСУК) профессора-терапевта Я. Этингера, расследовать террористическую деятельность последнего, признавшегося, что тот вредительским лечением способствовал в 1945 году смерти секретаря ЦК ВКП(б) А. Щербакова. Более того, Рюмин утверждал, что, получив это показание, Абакумов распорядился содержать подследственного в заведомо опасных для здоровья условиях, чем умышленно довел его до смерти — и тем самым «заглушил дело террориста Этингера, нанеся серьезный ущерб интересам государства».