Книга Самая красивая - Эвелин Роджерс

Разумеется, после его безобразной кончины Стелла Дуган потеряла все, что давало ей замужество, а в обмен получила целое море жалости, совершенно ненужной ей. Перед тем как ее перестали приглашать на вечера для семейных пар, так называемые друзья недвусмысленно дали понять, что считали ее желание сохранить семью глупостью.

Они не понимали, почему она решила остаться с мужем. Истина же состояла в том, что, несмотря на то что этот негодяй сделал с ней, Стелла его очень любила. И он в своей собственной, извращенной, манере заботился о ней.

Нет, довольно думать об этом! Из-за невозможности достичь цели сейчас Стелла вспомнила о неудачах прошлого. Долив мужчинам кофе, Аде – ее обогащенного белком напитка, а Ирэн – травяного чаю, она решила изменить тактику.

– Уолтер, – заговорила Стелла, обращаясь к аккуратно одетому старейшине группы, – напомните еще раз, что мы пытаемся сделать.

Уолтер откашлялся.

– Мы помогаем женщине, которая помогала нам. – Он сделал небольшую паузу. – Помогала мне, это точно.

Всем было известно, что Уолтер только что навещал свою жену, которая после пятидесяти лет совместной жизни не могла вспомнить его имени. Сколько раз до и после подобных визитов Шарлотта Гамильтон сидела и разговаривала с ним! Все понимали, как ему больно, однако все также знали, какую опасность таит жалость к себе.

Добрый доктор объяснила им это.

– Мы не только пытаемся помочь ей, – сказал Морис Вейс. – Мы стараемся сделать так, чтобы доктору Гамильтон не пришлось стареть в одиночестве.

Как и Уолтер, Морис утром связывался с самым близким ему человеком – своим сыном. Разумеется, по электронной почте. Морис печатал письма на лазерном принтере, полученном в подарок на Рождество год назад. Послания сына напоминали скупые резюме, которые заполняют при приеме на работу: он коротко и сухо писал о своих успехах на службе в электрической компании, добавлял несколько слов о двух дочерях-подростках и в конце приписывал фразу-другую о жене-домохозяйке.

В письмах сын никогда не спрашивал отца о его жизни и лишь напоминал, какую кнопку на принтере тому следует нажать, если у него «будет время ответить».

Бывший водопроводчик всем показывал записку от сына, словно это нечто такое, чем он мог гордиться. И вот теперь он заговорил об одинокой старости. Сидевший на диване Морис казался каким-то серым и съежившимся, хотя и очень гордым.

– Ада, – спросила Стелла, – вы можете что-нибудь добавить? – Она специально задала этот вопрос, потому что знала: Аде всегда есть что добавить.

– Недостаточно просто сосватать ей мужа, – проговорила миссис Профит, постукивая белым носочком кроссовки по коричневому ковру. – Не стоит забывать о том, что это должен быть хороший муж. Большинство мужчин не заслуживают доверия женщин и еще меньше заслуживают того, что жены способны им дать.

Ада была твердо уверена в том, что ее покойный муж не заслуживал доверия. Впрочем, она не думала о нем как о покойнике. Он умер, навещая в Нью-Йорке своего пасынка, и когда она взглянула на ящик, в котором умершего привезли домой, то заявила, что он слишком мал для того, чтобы вместить такое большое тело.

«Привезли мне невесть кого, – не раз говаривала она. – Они считают меня полной дурочкой». Ада ни разу не объяснила, кто такие эти «они», которых она упоминала.

Согласно последней воле покойного мистера Профита, останки в запечатанном гробу предали кремации. Однако Ада знала, причем совершенно точно, что он жив-здоров и ждет только ее смерти, чтобы заполучить ее учительские льготы.

После такого вступления Стелла не знала, как продолжить разговор. К тому же она была уверена, что Ада не прислушается ни к единому ее слову.

– Мы все согласились, что Сэм ее достоин, – промолвила Ирэн. – Он очень привлекателен, а когда говорит о докторе Гамильтон, то в его глазах зажигается чудесный огонь. Не думаю, что он обратился бы к нам за помощью, если бы не любил ее. – Она улыбнулась. – И разумеется, нельзя забывать о сексе. Думаю, они неплохие партнеры. – Не дожидаясь, пока кто-нибудь прореагирует на ее слова, Ирэн торопливо продолжила: – Все попробовали торт, который мне утром принесла племянница? Она сказала, что он лучше, чем сексуальный шоколад. А когда Сэм начинает говорить о докторе Гамильтон, то он, по-моему, становится куда лучше, чем любой торт. – Она улыбнулась еще раз. – Конечно, вы все знаете о таких вещах больше, чем я. Все перевели глаза с Ирэн на Стеллу, которая смотрела на усыпанное крошками блюдо, стоявшее на маленьком столике.

– Во всяком случае, от секса наши бедра не становились толще, – заявила она.

– Не знаю, не знаю, – пробормотал Морис, бледные щеки которого немного порозовели. – Бросив курить, я понял, что мне нужен кусочек яблочного пирога после… таких вещей. А в тот год, когда мой сын уехал в колледж, я набрал почти двадцать фунтов.

Стелла поняла, что теряет инициативу. «Говори о положительном, – напомнила она себе, – только о положительном».

– Итак, что мы сделали для того, чтобы доктор Гамильтон получила шанс на этот метафорический пирог? Помните, Сэм просил нас быть осторожными и не упоминать его имени.

После нескольких мгновений молчания слово взял Уолтер:

– Я говорил с ней о том, как ценил первые годы брака, как трудно бывает людям, оказавшимся вместе, но добавил, что эти трудности можно перенести. Можно и нужно, потому что трудности, пережитые вместе, дарят людям воспоминания. Я сказал доктору, что хуже всего живется тем, у кого нет никаких воспоминаний.

– Неплохо, – заметила Стелла.

– А вы обычно так не разговариваете, – вмешалась Ада Профит. – Все Рождество держались букой, кроме тех мгновений, когда доктор держала вас за руку.

– Это потому, что я неверно воспринимал некоторые вещи. Зато сейчас, думая о нашем случае, я кое-что пересмотрел. И если нам удастся свести Сэма с доктором, я буду очень доволен.

– Морис, – обратилась Стелла к Вейсу, – а вы что скажете?

– Когда я заходил к ней в кабинет на осмотр, – отозвался тот, – мы говорили о компьютерах. Я сказал ей, что они напоминают мне маленькие трубы. Вы не забыли, что я был водопроводчиком?

– Нет, мы это помним, – ответила Ада. – И еще мы никогда не забудем ваши жалобы на больные колени.

– Потому что колени важнее всего, – заявил Морис. – Мне в жизни приходилось столько наклоняться и залезать под раковины, что коленям это принесло немало вреда.

– А почему компьютеры напоминают вам трубы? – поинтересовалась Ирэн. – Правда, я почти ничего не знаю ни о трубах, ни о компьютерах, но мне они совсем не кажутся похожими.

– И те и те надо правильно подключать, надо заботиться о том, чтобы нечистоты не перемешивались с чистой водой, и тому подобные вещи. Каждый человек нуждается в том, чтобы трубы в его доме были правильно подключены…

– И еще ему требуется место, куда он будет сливать нечистоты, – договорила за него Ада. – Мне кажется, что сейчас вы именно таким местом вообразили гостиную Стеллы, в которой мы все собрались.