Книга Кузен Марк - Элизабет Эштон

* * *

Дамарис разбудила миссис Гарт, которая принесла ей в комнату поднос с завтраком. Накануне девушка очень устала, и поэтому несмотря на тревоги и огорчения спала она крепко и хорошо выспалась.

— Боже мой, — воскликнула она, взглянув на часы, — неужели я так долго спала?

— Никто еще не встал, — с осуждением в голосе проговорила миссис Гарт, — кроме хозяина. Он уехал в Лонсестон по делам. Эти иностранцы, — так она называла Де Коста, — встают и ложатся спать, когда заблагорассудится. Сэр Марк вернется к обеду, и он велел вам передать, что приглашает вас покататься верхом.

— Но я сегодня утром должна вернуться в Боскасл.

— Это невозможно, мисс, сэр Марк забрал машину, — женщина была явно чем-то встревожена. — О, мисс, — наконец-таки не выдержала она, — будет лучше, если вы задержитесь здесь подольше и станете лично приглядывать за тем, что принадлежит вам по праву.

— Что вы имеете в виду? — резко спросила Дамарис. Миссис Гарт смутилась.

— Я знаю, что не должна говорить ничего такого, мисс, но мы все очень хотим, чтобы вы остались. Этой заграничной вертихвостке доверять нельзя, гробовым голосом объявила она и удалилась.

Дамарис снова откинулась на подушки. Значит, даже прислуга уже догадалась в чем дело! Она чувствовала себя униженной. Затем девушка попыталась съесть хоть что-нибудь из принесенной ей еды, опасаясь, что миссис Гарт может обидеться, если она не воздаст должное ее стряпне, но и хлеб, и яичница показалась ей совершенно безвкусными. Неужели Рейвенскрэг стоил того, чтобы она жертвовала ради него своей гордостью? Сможет ли она когда-нибудь смириться со своим положением в этом любовном треугольнике? С грустной усмешкой она вспомнила, как Селеста предполагала возможность существования подобной интрижки, но только с точностью до наоборот. Но сама Селеста никогда не смирилась бы с существованием соперницы, за исключением, пожалуй, того случая, если бы у нее самой был любовник. Ни о чем подобном Дамарис даже не помышляла, хотя, наверное, напрасно. Марка стоило бы проучить. Она принялась мечтать о том, с каким удовольствием она сказала бы Марку, что любит другого. Но у нее никого больше не было, а он был слишком умен, чтобы позволить себя так просто провести.

В дверь постучали, и в комнату вошла Элена. На ней был шелковый пеньюар, а роскошные черные волосы заплетены в косу. Она в гораздо большей степени, чем брат была похожа на мать; в то время, как Марк унаследовал черты внешности Триэрнов, у нее была смуглая кожа и темно-карие, выразительные глаза.

— Ну как, милая, хорошо спала?

— Да, спасибо.

Элена присела на краешек ее кровати.

— Очень жаль, что мы не познакомились раньше, — сказала она. — Мне хотелось бы познакомиться со своим дядюшкой Хью. Судя по всему, он, кажется, был хорошим человеком.

— Да, — заверила ее Дамарис. — Когда он умер, для меня весь мир как будто перевернулся.

Элена сочувственно погладила ее по руке.

— Мой отец женился на аргентинке, и отношения между братьями прервались, — сказала она. — Твой дедушка был очень замкнутым человеком. Она вздохнула. — Из того брака тоже ничего хорошего не вышло. В конце концов мать сбежала от отца. Ты знала об этом?

Дамарис покачала головой.

— Все, что я знала о вас, так это что у меня есть кузены, которые живут в Аргентине. Мне… мне очень жаль. А сколько вам было лет, когда она… ушла?

— Мы уже были подростками, так что, наверное, она решила, что мы сможем запросто обойтись и без нее, но Марк очень сильно страдал. Она был привязан к матери, и ему казалось, что она бросила его. — Она пристально посмотрела на Дамарис. — И если иногда Марк кажется тебе несколько жестоким и циничным, то не суди его строго за это. Ему не просто снова полюбить и довериться другому человеку, но он очень нуждается в любви.

— А разве он один в этом нуждается? — ответила Дамарис. — Но только моя любовь Марку не нужна. Его куда больше интересует Рейвенсркэг.

Это заявление, похоже, удивило Элену.

— Почему ты так думаешь? — изумилась она и не дождавшись ответа от Дамарис, продолжала: — Мне всегда хотелось, чтобы он, наконец, женился и остепенился. Он был совершенно неуправляемым, вечно разезжал по миру в поисках приключений, но когда до нас дошло известие о смерти твоего отца, что он уже тогда знал о том, что унаследует титул и проявлял большой интерес к Корнуоллу. Отец много рассказывал нам об этих краях, и я думаю, он решил подождать с женитьбой до тех пор, пока не станет английским баронетом, чтобы потом навсегда обосноваться в Англии.

— Бедный Марк, — усмехнулась Дамарис, — он даже представить себе не мог, что в качестве в нагрузки к титулу и недвижимости ему придется унаследовать и меня. Ему хоть было известно о моем существовании?

— Конечно, но ты не могла наследовать титул, так как он передается лишь по мужчкой линии. Мы ожидали… — тут она смущенно осеклась.

— Что дедушка позаботится обо мне, — закончила за нее фразу Дамарис, — но не думали, что он сделает это именно таким образом.

— Это было вполне закономерное решение, — заявила Элена, — хотя, конечно, жаль, что у вас с Марком не было шанса познакомиться друг с другом раньше. Наверное, дядюшка все же планировал пригласить его в гости.

— Да, но только он не знал, что умрет так внезапно, — губы Дамарис задрожали. — Он… он говорил со мной об этом.

— Он оставил письмо для Марка, в котором просил позаботиться о тебе, — сказала Элена. — Естественно, Марк чувствовал себя ответственным за твою судьбу, и так как ты должна была стать его женой, а ему нужна была жена-англичанка, которая стала бы здесь хозяйкой, то в решении твоего дедушки нет ничего необычного, и, насколько я могу судить, все должно устроиться наилучшим образом. Очень многие браки заключаются по расчету и оказываются счастливыми. Брак моей матери был, скорее, исключением из этого правила, чем закономерностью.

Дамарис же думала о другом.

— А земли вашего мужа находятся рядом с угодьями Марка, да? спросила она. — Наверное, вы часто видитесь и бываете друг у друга в гостях.

Элена настороженно взглянула на нее.

— Там все по-другому, иначе, чем здесь. И дороги другие, и расстояния куда внушительнее, — ответила она. — Пампасы тянутся на многие и многие мили. — Она замолчала, и затем многозначительно добавила. — Скоро мы уезжаем домой, и потом, когда мы вернемся на твою свадьбу, Розита останется дома. Мне и в этот раз не следовало бы брать ее с собой, но ей так хотелось побывать в Англии. И к тому же я была почти уверена, что она не возьмется за старое.

— Вы хотите сказать, что между Розитой и Марком что-то было? — строго спросила Дамарис.

— Так, легкий флирт, ничего серьезного… сама знаешь, как это бывает у молодежи.

— Нет, не знаю, — медленно проговорила Дамарис. — Меня воспитывали иначе.