Книга Правонарушители - Николай Якубенко

— Ладно, верю. Чего откопал твой «Джеймс Бонд»?

Леонид Петрович вытащил из раскрытой папки несколько листов, фотографий и передал их это своему начальнику.

— Один из двоих подозреваемых — Григорий Коц. Кличка «Гриня». Именно он наиболее вероятный кандидат на нашего «негодяя».

— Подожди, там еще второй был. С ним как?

Леонид Петрович в ответ на это лишь презрительно махнул рукой.

— Тот второй больше «тусовщик», чем реальный «активист». За все время после майских событий он совершенно себя не проявил. Даже со своими «товарищами по движению» почти не общался. А вот Григорий Коц — однозначно наш клиент, — убедительно, и весьма довольно сказал Леонид Петрович.

— Чем он тебе глянулся? — Михаил Афанасьевич тоже почти заметно улыбнулся. Ситуация неотвратимо входила в привычное, контролируемое русло. Как не радоваться?

— Это достойный персонаж! Мы давно изучаем этого интересного молодого человека! 24 года, недавно закончил Политех — чего-то компьютерное. В движении с 17-ти лет, можно сказать, ветеран уже. Имеет множество контактов с разными группами, склонными к экстремизму, в том числе — иностранными. Активно участвует во всех возможных «мероприятиях», и не только на территории Краснодарского края.

— Петрович, хватит лирики. Таких Гриш с Петями и Васями — фигова куча. Как они записи камер стерли — ты это выяснил? Кто ему помогал — выяснил? — Михаил Афанасьевич ценил только факты и прежде всего — факты.

И к этому Леонид Петрович был готов.

— Григорий Коц профессионально занимается охранными системами — установка, настройка, сервисное обслуживание. Систему видеонаблюдения на «Росметалле» он знал лучше, чем вся его охрана вместе взятая! Что до рации, которая поймала сигнал вызов из Ставрополя — подобная задача ему тоже вполне по силам.

— А как же тот спятивший мент? Который орнитологов видел?

— Мы выяснили, что у того лейтенанта были большие проблемы с алкоголем. Начальство и коллеги его выгораживали, сколько могли, но у нас большие возможности…

— Так что, он спьяну принял двоих преступников за мирных орнитологов? Что за бред! Я скорее поверю в то, что он в сговоре с ними! — Михаил Афанасьевич разошелся не на шутку. От своего подчиненного он хотел слышать простые и понятные ответы на свои вопросы. Вместо этого он снова получал только домыслы и предположения.

— Наркологи, у которых мы консультировались дают однозначный ответ — это возможно. Алкоголик, даже если он не пьян, вполне может принять парочку обнаглевших хулиганов за орнитологов. Это кажется бредом. Но специалисты говорят совсем о другом. Повторяю, это вполне реально и, с большой вероятностью, так и было.

Михаил Афанасьевич откинулся на спинку стула и уставился в потолок. На какое-то время в кабинете установилась напряженная тишина.

Если бы его дом находился в городе, то тишину вокруг обязательно нарушили бы проезжающие рядом автомобили, гомон толпы и звуки какой нибудь стройки неподалеку — от всего этого никак не спрятаться, будь ты хоть маршалом. Поэтому Михаил Афанасьевич вместе с семьей жил в тихом и спокойном пригороде — не из новых, вечно строящихся, пыльных с разъезжающими туда-сюда грузовиками, а в пригороде «устоявшемся». Где все соседи знают друг друга не один десяток лет. Где можно, не стесняясь, одолжить соли или еще чего. Он не любил лишнюю суету.

Пауза затянулась и сторонний наблюдатель мог бы даже подумать, что Михаил Афанасьевич уснул. Но стороннему наблюдателю здесь неоткуда было взяться.

— Значит так. Бери этого Гришу Коца и спрашивай. Культурно, вежливо, но настойчиво. Будет в молчанку играть — воздействуй. Мне нужны конкретные ответы, и эти ответы мне нужны сейчас. Кстати, а что об этом говорит твой Джеймс Бонд?

Леонид Петрович зразу заметно сник.

— Источник однозначно указывает на этих двоих. Упоминает даже некоторые детали…

— Это хорошо. Как он объясняет произошедшее?

Леонид Петрович неуютно поерзал на стуле и на какое-то мгновение совершенно потерялся. Заметить это мог только очень внимательный и наблюдательный человек. Михаил Афанасьевич заметил.

— По поводу механизма совершения преступных действий, источник однозначно указывает на мистическое их происхождение. Магия, швагия… других объяснений у него нет. Более того, в их среде утвердилась именно эта версия, как основная, — Леонид Петрович скороговоркой сказал заранее подготовленный текст и застыл статуей.

Его шеф не стал устраивать истерик.

— Тем более. Бери за шкирку этого Гришу и делай с ним все, что хочешь, но чтобы таких «объяснений» от тебя я больше не слышал. Даю три дня.

Илья лежал полураздетый на кровати. Он только что приехал с КСП и отдыхал с дороги. Окна его комнаты были широко, по-летнему открыты, музыкальный центр играл что-то из классики. Рюкзак, до сих пор не разобранный, стоял рядом с компьютерным столом, на том же столе стояла чашка с наполовину выпитым чаем. Еще за окном какая-то пигалица устроила концерт. Все это было вполне привычно.

Когда Илья лежал на кровати в свой комнате, на него частенько накатывало странное ощущение, словно внутри него появлялись другие Ильи. Он был одновременно всеми ими. В такие моменты Илья становился судьей самого себя, прокурором и адвокатом одновременно. Все эти персонажи активно спорили друг с другом.

Они обходились безо всяких слов — их дискуссия шла на каком-то недоступном разуму языке воспоминаний, эмоций, ощущений. Снова и снова эпизоды его богатой на события жизни проносились перед глазами Ильи.

Илья посмотрел на кисть своей левой руки и на длинный рубец с внешней ее стороны — три года назад нехороший человек решил ударить Илью железным уголком по голове — тогда Илья на одних рефлексах отклонил удар, в итоге, отделался только небольшим шрамом.

На той же левой руке, на костяшках у основания среднего пальца был еще один шрам — память об очередном рассечении. На этот раз, уже Илья бил кого-то, но промахнулся и попал во что-то твердое, сильно поранив кулак. Он не заметил этого, пока «враги» не побежали, бросив тех, кто убежать не смог.

На левом голенище Илья привычно рассмотрел след от арматуры — как тогда выдержала кость, было просто непостижимо. Ему просто обязаны были сломать ногу.

Рядом с левым виском у Ильи был еще один шрам. Его можно было увидеть лишь тогда, когда Илья стригся коротко и волосы не могли прикрыть белую линию у самого виска. Ему тогда сильно повезло, что удар камнем пришелся вскользь, всего парой сантиметров выше виска, и Илью просто «вырубило». И камрады успели вмешаться.

Заросшие ребра — две штуки. Рубец на плече — след поломанной ключицы, периодически «хрустящий» локоть — память о сломанном мыщелке.

«Основной» список травм Илья держал в голове и часто прокручивал его в голове, чтобы быть осторожнее. Чтобы «по глупости» не попадать в нехорошие ситуации. Чтобы не допускать подобных ситуаций.