Книга Стань моей судьбой - Эмералд Бакли

«Я давно хочу тебя», – сказал Шелдон накануне. Тогда Валери подумала, что он говорит о шести месяцах, на протяжении которых терпеливо ждал, когда она по-настоящему станет его женой. Теперь же эти слова приобретали другое, зловещее значение.

Сколько же лет он ждал? Сколько лет вынашивал месть?

Месть... Отвратительное слово, но и оно лишь в слабой степени подходит к описанию того, что совершил Шелдон. Ему было мало владеть Валери, выставлять ее напоказ, как почетный приз, любоваться ею, как охотничьим трофеем. Он хотел большего. И добился того, что она влюбилась в него. Теперь, став полноправным хозяином не только ее тела, но и души, Шелдон наконец-то может быть доволен.

Однажды он хвастливо заявил, что ему не придется принуждать ее, что она придет к нему сама, по собственному желанию. Так и случилось. Как же он радовался! Как ликовал! Неудивительно, что минувшая ночь стала для него особенной. Месть удалась: он одержал полную победу над семьей, уничтожившей его отца.

Валери улыбнулась Шелдону.

– Дорогой, не думаю, что мистеру Слейтеру так уж необходимо наше присутствие.

Не глядя на Льюка, она направилась к двери. Шелдон кивнул следователю и поспешил за Валери. В коридоре он схватил ее за руку и заставил остановиться.

– Ты не поверила ему.

Валери не услышала вопросительной интонации, уловила только странную нотку напряжения, как будто Шелдон старался убедить себя в том, что она не придала значения словам Льюка, сочтя их попыткой проигравшего отравить радость победителю. Интересно было бы посмотреть, что у него из этого выйдет, признает ли он когда-нибудь правду. Но ей не хотелось продолжать игру.

Валери вырвала руку, словно прикосновение обожгло ее.

– Конечно, поверила.

Шелдон потянулся к ней, но она отступила.

– Валери...

– Я просто не хотела давать Льюку повод для злорадства. И, пожалуйста, не оскорбляй меня уверениями, что все можно объяснить. Есть вещи, которые нельзя оправдать ничем. Оставь меня в покое.

Она повернулась, чтобы идти прочь, когда из палаты Льюка вышел Слейтер.

– Миссис Макинрой, подождите. Я хочу поблагодарить вас обоих. Вы мне очень помогли.

– Помогли? – Валери усмехнулась. – Нет, мистер Слейтер, это мы все сделали. И, кстати, без вашей помощи.

– Неужели вы хотите сказать, что все это время подозревали Льюка? – недоверчиво спросил Шелдон.

Слейтер пожал плечами.

– Ну, конечно, не с самого начала. И хочу признаться, мистер Макинрой, я в общем-то никогда и не думал, что пожар устроили вы. Это не в вашем характере.

– В таком случае вы очень ловко меня одурачили, – сухо заметил Шелдон.

Слейтер усмехнулся, но тут же посерьезнел.

– Извините, что доставил вам несколько неприятных моментов... вам обоим. Я подозревал Льюка, но мне не хватало мотива. Вы были правы, мистер Макинрой, он действительно тратил мало, не увлекался азартными играми, в общем, жил по средствам. И я не мог объяснить, как взрыв произошел по ошибке. – Он с улыбкой взглянул на Валери. – Вот тут ваша помощь оказалась бесценной. Спасибо.

– Не за что.

– Смущало меня и то, что обнаруженные улики можно было трактовать как угодно. Ни то, как возник пожар, ни характер полученных Уилсби ожогов не исключали возможности того, что он все же невиновен. Конечно, подозрительным выглядел тот факт, что он не заметил запаха газа. Но это же не преступление. Уилсби мог сказать, что услышал что-то, например, чьи-то шаги внизу, и подошел к окну посмотреть, в чем там дело. Чем опровергнуть такое заявление? В состоянии стресса люди нередко делают глупости.

– Но зачем он сначала включил газ? – спросил Шелдон. – Мне это совершенно непонятно.

Слейтер пожал плечами.

– Вероятно, первоначально он планировал вставить наполненную бензином лампочку, а потом, уходя, открыть газ. Но возможно так же, что мысль о газе пришла позже, когда Уилсби засомневался в эффективности взрыва начиненной бензином бомбочки. Кстати, мы проверили верхнее освещение в офисе, и оказалось, что все лампочки немного вывернуты. Но это тоже не доказательство: не исключено, что контакты нарушились от вибрации при взрыве. Но лично я убежден в том, что Льюк позаботился об отключении верхнего освещения. Войдя в офис, вы, мистер Макинрой, попытались бы включить свет, но, обнаружив, что настенный выключатель не работает, подошли бы к столу, чтобы зажечь лампу.

Валери поёжилась.

– Разумеется, предъяви я в суде эти доказательства, защита разнесла бы их в клочья и наш поджигатель вышел бы сухим из воды. Возьмем, к примеру, показания того бродяги, который живет на пустыре напротив фабрики. Он видел, как Уилсби входил в здание, но не видел, как выносил коллекцию, а без этого его свидетельство практически бесполезно. Мы могли бы попытаться доказать, что подпись на квитанции сделана рукой Льюка, но образец слишком мал для того, чтобы сделать твердое заключение, и по таким вопросам эксперты могут спорить месяцами. В общем, оставалось надеяться только на то, что Уилсби почувствует себя в безопасности, ослабит бдительность и проговорится. Так в конце концов и произошло: он выдал себя, упомянув о коллекции, еще до того, как вы оба начали, так сказать, складывать мозаику.

– Рад, что хоть сгодился, – с иронией заметил Шелдон. – Если бы расследование вел кто-то другой, я наверняка попал бы за решетку.

Слейтер добродушно рассмеялся.

– Ну это вряд ли. Что ж, не смею больше отнимать ваше время. Как только мы предъявим Уилсби обвинение, я поставлю в известность страховую компанию и попрошу ускорить решение вашего вопроса. – Следователь кивнул и вернулся в палату.

– Валери...

– Я не хочу ничего слышать и возвращаюсь домой. Мне безразлично, что ты будешь делать и куда отправишься.

Она застегнула пальто и зашагала по длинному коридору, зная, что Шелдон смотрит ей вслед. Обида и злость подгоняли Валери, и она едва сдерживалась, чтобы не бежать. Скорее уйти отсюда, скрыться, забиться в какой-нибудь тихий уголок и как следует все обдумать.

Выпавший не вовремя снег доставил немало хлопот тем, кто предпочитал передвигаться на машинах, и Валери облегченно вздохнула, свернув наконец к Эшроуд Плейс. Соседи гуляли возле дома, их дети радостно возились в снегу, сооружая крепость, и у Валери заныло сердце. А ведь через три-четыре года и мы с Шелдоном могли бы так же играть с детьми, строить планы на будущее, подумала она. Если бы не Льюк...

Валери тут же одернула себя. Не Льюк создал проблему, он лишь открыл ей глаза, указав на истинное положение вещей. Тайное всегда становится явным, и уж лучше, если неизбежное случается раньше.

В любом случае, такую тайну все равно нельзя скрывать вечно. И, даже если бы Льюк промолчал, яд истинных мотивов Шелдона все равно просачивался бы во все сферы их отношений, отравляя жизнь, подрывая надежду на счастье. Отказываясь смотреть правде в лицо, от нее никуда не денешься, рано или поздно она настигает, как снежный ком, и погребает под собой.