Книга Уйти до рассвета - Лилиан Пик

Церемония зажигания свечей на именинном пироге была проведена с огромной торжественностью, и все громко захлопали в ладоши, когда Кэнди задула разом все семь свечек.

Ближе к концу вечеринки Оуэн вернулся домой. Он стоял в дверях и смотрел, как Ким руководит играми, подбадривает проигравших и награждает победителей. Когда за девочками пришли их мамы, он незаметно ретировался в угол.

С отчаянной, нескрываемой завистью Кэнди смотрела, как ее друзья крутятся вокруг своих мам, как они рассказывают им, что было на празднике, показывают сладости и выигранные призы. Наконец, словно не в силах больше этого вынести, она кинулась через всю комнату к Ким и повисла у нее на руке.

— А это моя мама! — провозгласила она. — Вот, это моя мама! — Она подняла на Ким умоляющие блестящие глаза, и та нагнулась и поцеловала девочку. Оуэн выскочил из комнаты как ошпаренный.

Дети стали смеяться над Кэнди, мамаши смотрели на нее с жалостью, но скоро этот маленький инцидент позабылся.

Праздник закончился. Кэнди лежала в постели, Ким была на кухне одна. Ей еще предстояло вымыть всю посуду и прибраться. Она до отказа загрузила посудомоечную машину, но все равно еще осталась целая гора тарелок. Девушка включила машину. Ничего не произошло. Она выключила ее и попробовала включить снова. Никакого отклика. Ким подумала, что не может быть, чтобы машина сломалась именно сегодня!

Но — увы! — это было именно так. Уставшая до изнеможения, еле стоя на гудящих ногах, с пульсирующей болью в голове, девушка вынула всю грязную посуду из машины и наполнила водой кухонную раковину. Одну за другой она вымыла все тарелки, чашки, блюдца, ложки и вилки. Прошло полчаса, но она все еще стояла у мойки.

У дверей раздался какой-то шум. Она обернулась — в дверях стоял Оуэн.

— Почему вы моете вручную?

Ким кивнула на посудомоечную машину:

— Она сломалась.

— Не может быть! Именно сегодня! — Он подошел к машине и начал ее осматривать. Но, как и Ким, ему ничего не удалось от нее добиться. — Черт! — сказал он наконец. — Надо же было ей выбрать такой момент!

Он взял кухонное полотенце с крючка над мойкой и начал вытирать чистую посуду.

— Не надо, мистер Ланг, — устало сказала Ким. — Я сама все сделаю.

Не обращая внимания на ее протесты, он продолжал свое дело. Некоторое время они молчали, тишину нарушал только звон посуды, потом Оуэн сказал:

— Я буду рад, если вам удастся развеять заблуждение моей дочери, мисс Пейтон.

Не в силах от усталости противоречить, она только поинтересовалась:

— Какое заблуждение?

— Что вы ее мама.

Ким взволнованно повернулась к Оуэну.

— Неужели вы не понимаете, она специально сказала это при всех, это был жест отчаяния — ей обидно видеть, что у всех есть мамы, а у нее нет. Думаю, вы заметили, что она постоянно прижимается ко мне. Она как будто боится, что я исчезну.

Он спросил тихо, злорадно:

— Вы пытаетесь исподволь привести меня к мысли, что раз она не может без вас жить, вы навсегда останетесь в моем доме? Что вы сумели прибрать меня к рукам, и у меня нет другого выхода, как жениться на вас? Должен вас поздравить, это совершенно новый подход. Другие до этого не додумались.

Она повернулась к нему, опершись мокрыми руками на край раковины.

— Мистер Ланг, я категорически заявляю, и, надеюсь, в последний раз, что у меня нет намерений выйти за вас замуж и что одна только мысль о том, чтобы жить с вами под одной крышей всю жизнь, вызывает у меня дрожь. Теперь вы спокойны? — И она снова занялась своей работой, хотя ей стало так плохо, что хотелось умереть. Ей и раньше приходилось лгать ему, но та ложь, которую она произнесла сейчас, не шла ни в какое сравнение с предыдущими невинными обманами.

Он остался и вытер всю посуду до конца. Упав в кресло, совершенно обессиленная, она поблагодарила его за помощь и уронила голову на грудь.

— Мисс Пейтон? — Она подняла на него глаза. — Вы смертельно устали. Пойдемте в гостиную, отдохнете там.

— Нет, спасибо, я не в силах поддерживать разговор.

— Я тоже. Я принесу вам что-нибудь выпить. Идемте. — Она не двинулась с места. Он тихо добавил: — Это приказ, мисс Пейтон.

По его тону она поняла, что лучше повиноваться. Шатаясь от усталости, она пошла по коридору, и ему пришлось обнять ее за талию и поддержать, чтобы не дать упасть. Он усадил ее в глубокое мягкое кресло и сунул в руку бокал. Она приняла его без слов возражения.

Тишина была мирной и успокаивающей. Оуэн прервал молчание, чтобы поблагодарить ее за то, что она устроила первый день рождения в жизни его дочери.

— Я сделала это ради Кэнди.

— Да, я понимаю, что вы это сделали не ради меня. — Откинув голову на спинку стула, он смотрел на Ким из-под опущенных ресниц. — Я так хотел, чтобы моя домработница меня ненавидела, — и вот, клянусь Небом, я этого добился!

Она не стала ничего отвечать. Глаза у нее закрывались помимо ее воли, он встал и взял у нее из руки пустой бокал.

— Еще один бокал, Ким?

Она отрицательно покачала головой и запрокинула ее на спинку кресла, он подошел и подложил ей под голову подушку, и Ким заснула, в тишине и покое…

Она смутно чувствовала, что ее взяли на руки и несут вверх по лестнице, ее щека терлась о грубый мужской пиджак, она чувствовала на лице чье-то дыхание. Потом ее опустили на кровать, сняли ботинки и накрыли одеялом. Сквозь сон она услышала шепот:

— Спокойной ночи, Ким, и спасибо еще раз.

Она тоже пробормотала едва слышно:

— Спокойной ночи, Оуэн, — потом повернулась на бок и всю ночь видела его во сне.

На следующее утро она проснулась в измятом платье, и поняла, что так и спала одетая. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, что произошло накануне. Потом ее обдало жаром. Оуэну, видимо, надоело ждать, когда она проснется, поэтому он отнес ее на руках наверх, в ее комнату, бросил на постель и ушел.

За завтраком она извинилась за свою слабость. Оуэн только пожал плечами, не отрываясь от газеты.

Днем, после школы, Кэнди протянула ей записку от учителя. В ней сообщалось, что через несколько дней состоится концерт школьного оркестра и что директриса школы приглашает на него всех родителей в два часа дня.

— Я тоже участвую, — объяснила Кэнди. — Я играю на флейте. Ты придешь, Ким? Ну, пожалуйста. Раньше ко мне никто не приходил, потому что папа всегда днем на работе. — И она грустно добавила: — А ко всем приходят мамы, каждый раз.

— Конечно, приду, Кэнди. То есть, если твой папа мне разрешит.

— Он разрешит, разрешит, он не будет возражать, Ким.

Но Ким не была в этом так уверена. В тот же вечер она обратилась к нему с этим вопросом, рассказав ему про школьный концерт. Он резко ответил, что необходимости в этом нет.