Книга Поцелуй святого Валентина - Александра Авророва

Лишь тут я заподозрила неладное. Если Ира решила провести ночь с Димкой, почему появится только к обеду?

— Ты где? — спросила я. — Ты что собираешься делать?

— Я еще не знаю. Пожелай мне… а, не надо! Не переживай, Наточка. Все обойдется.

Связь прервалась. Из трубки стационарного телефона доносился удивленный голос Ваньки:

— Эй, ты где? Кто звонил? Что случилось?

— Звонила Ира, — ответила я. — Ты сможешь завтра утром заехать и проводить меня на занятия?

— Да, но… Ясно. Заеду, разумеется. И позвони Полухину, поняла?

Я нажала на рычаг. Пропади он пропадом, этот Ванька со своим Полухиным!

Ира, где же Ира? Ее сотовый оказался отключен — когда только успела? Димкин тоже. Я позвонила Димке домой. «Его пока нет, где-то гуляет с Ируней», — любезно сообщила мама. Ира ей очень нравится.

Я вновь ошалелым зайцем заметалась по квартире, хотя какие у меня были основания для паники? Фактически никаких. Ира предупредила, что проведет ночь с Димкой, вот и все. Да, еще имелся маньяк, которого некоторые тоже сочли бы подходящей причиной для беспокойства, однако он как раз перестал меня занимать. Ира вытеснила его из моей головы целиком и полностью. Я была почти уверена, что подруга решилась на аборт и что от него она умрет.

Слово «аборт» произнесено не было, это точно. Я бы его не пропустила. Но Ирин тон, голос, сам факт, что она оставила меня одну — все упорно возвращало к страшной мысли. Причем вот что интересно! Совсем недавно Ирино опасение умереть от данной операции казалось мне чудачеством, а сейчас превратилось в стопроцентно верное предчувствие. Я знала, что под ножом Ира погибнет. Этого нельзя допустить!

Мобильники по-прежнему не отвечали, а теперь перестал отвечать и домашний Димкин номер. «Успокойся, — вслух произнесла я. — Ты все это выдумала. Ира мирно ночует где-то с Димкой». Не помогло. Это мне-то, всегда ожидающей лучшего!

Заснула я лишь под утро, однако проснулась без будильника. Вытащила из холодильника колбасу и сыр, посмотрела на них с отвращением и сунула обратно. Вскоре в дверь затрезвонил Ванька, и я вышла.

— Это что ж тебе такое сказал Полухин? — вместо приветствия изумленно спросил он.

— Какой Полухин? А, этот… Ничего не сказал. Я ему пока не звонила.

— Не звонила? Ты что, совсем? Тебя преследует маньяк, на самой лица нет, а от милиции скрываешь?

— Да отвяжись ты со своим маньяком, — невежливо потребовала я. — Помолчи лучше.

Ванька надулся, но у меня не было сил с ним миндальничать. Меня терзало нетерпение.

На первой паре ни Иры, ни Димки не было, но ко второй он появился. Я заметила его еще в другом конце коридора и ринулась туда, словно голодный лев, завидевший тучную лань.

— Ну! — начала я.

— Все в порядке, — бодро отрапортовал Димка. Лицо его выражало откровенную, незамутненную радость. — Операция прошла удачно. Я только что оттуда. К Ире меня не пустили, все-таки женское отделение, но состояние удовлетворительное. Какие-то там мелкие осложнения, но без них никогда не обойтись. Я же знал, Ируня психовала зря. Обычная девчоночья мнительность.

И тут я совершила величайший в своей жизни подвиг. Мне захотелось тут же броситься на Димку и выцарапать ему глаза, но я догадывалась, что после этого он вряд ли сообщит мне адрес больницы. И я сдержалась.

— Адрес, — произнесла я.

Димка продиктовал, и лишь после этого я размахнулась и дала ему по морде. Не символически, а самым натуральным образом. Так сильно, как только сумела. Димка отшатнулся, приоткрыв рот от безграничного изумления, поэтому следующий мой удар пришелся в воздух. А еще на один не было времени. Я схватила одежду и помчалась к выходу.

Уже на улице меня поймал Ванька.

— Тебе нельзя ходить одной, — задыхаясь, напомнил он. — Еле догнал!

— Ничего со мной не случится. Я… я еду по делам.

— Ну, видишь ли, — замялся Ванька, — когда ты вчера говорила с Ирой по трубке, я ведь не был отключен и кое-что слышал. Ира ждала ребенка, а сегодня… в смысле, ты и Димка только что… Ты едешь в больницу к Ире?

— Да, — неохотно призналась я.

— Я с тобой. Посижу где-нибудь в холле.

Я пожала плечами, а Ванька продолжил:

— Только ты сперва остынь, а потом уже разговаривай с Ирой. Ей не понравится, что ты настраиваешь ее против Димки, и вы поссоритесь, а как раз сейчас это тебе совершенно невыгодно.

— Ничего не поняла, — помотала головой я. — Объясни!

— Ты дала Димке пощечину. То есть недовольна, что он уговорил Иру на аборт, так? Но ведь он совершенно прав, и Ира по здравом размышлении с ним согласилась. Она девчонка умная. Заведешь ребенка — а как же институт? Бросать? А жить где? С родителями, которые будут вечно давать советы? А сколько с детьми хлопот! В нашем возрасте хочется еще погулять, а не взваливать на шею ярмо. Залетела — ну, значит, недосмотрела, а недосмотр нужно исправлять. Благо, сейчас это просто. Ира поступила правильно, пусть даже под влиянием Димки, а не по своей охоте. А теперь ты явишься и будешь вбивать между ними клин, а девчонка всегда предпочтет парня, а не подругу, поняла? Вы поссоритесь, и Ира раздумает тебя охранять, а тебе ее охрана очень нужна. Вот исходя из этого и строй свою линию поведения. То, что ты сразу помчалась в больницу — это плюс. Ира захочет ответить заботой на заботу. Но Димку лучше не критикуй, ясно?

Я слушала, и в груди возникала не ненависть, как к Димке, а липкое, тихое отвращение. Как я могла предполагать, что мне нравится Ванька? Каждая его фраза была чужой и противной. Он рассуждал так деловито, словно не о жизни и смерти, дружбе и любви, а взвешивал на весах продукты. Ответить заботой на заботу… только не просчитаться… дали заботы на доллар, и верну на доллар и ни центом больше. Нельзя ссориться, потому что Ира мне нужна… а станет не нужна, так пожалуйста! Залетела — значит, недосмотрела, а недосмотр нужно исправлять. В нашем возрасте хочется погулять, а не взваливать на шею ярмо. Вроде бы это верно, совершенно верно, но неправильно! А уж говорить так, когда Ира лежит в больнице… она надеялась появиться на занятиях к обеду, но возникли осложнения. Хорошо устроились мужчины! Им легко исправлять ошибки, ведь кромсать ножом на операционном столе будут женщину.

— Ты и сам не лучше Димки, — тихо сказала я. — Не завидую той девчонке, которая в тебя влюбится. Не хочу иметь с тобой дела, и охрана мне от тебя не нужна. Ни сейчас, ни потом.

— Ну, как хочешь, — с обидой ответил Ванька. — Только не пожалей.

Я фыркнула и нырнула в метро.

Слава богу, в больницу меня пустили. Я боялась каких-нибудь строгостей, а от меня лишь потребовали приобрести сшитые из мешка тапочки и надеть их на сапоги.

Ира лежала бледная, даже зеленая, с капельницей в руке. Меня замутило. Сильный запах крови и мочи перебивал даже запах лекарств, но ни одна из восьми находящихся в палате женщин, похоже, не обращала на него внимания. Форточка была закрыта наглухо.