Книга Охота на льва - Лариса Петровичева

Послушно следуя за ним, Несса вспоминала, как они с Олегом венчались в одном из земных монастырей. В крохотную обитель под Ленинградом их привез Андрей – в свое время туда ушла его мать, и он провел несколько часов перед скромным могильным холмом с архаичным деревянным крестом. А потом был священник, теплое сияние свечей и ощущение чего-то настоящего – словно чудо, давно обещанное, долгожданное и выстраданное, наконец-то сбылось.

Теперь же чуда не произошло. В этих обстоятельствах ему просто не было места.

Дальнейшие события дня вспоминались ей как большое размазанное пестрое пятно. Порой из мешанины красок и звуков прорывались отдельные четкие картинки: вот остро и жестко сверкнул бриллиант в обручальном кольце – а руки дрожат; вот с головы аккуратно снимают диадему, и Шани осторожно опускает на ее место корону; вот небеса разрываются от пестрых фейерверков, люди, собравшиеся возле храма, кричат и ликуют, а она, Несса, не чувствует ничего, кроме усталости, и понимает, что почти лишилась сил и вот-вот упадет на мрамор ступеней.

Кембери, укутанный в полосатое одеяние сулифатских ортодоксов, стоял в праздничной ликующей толпе на площади и издали видел маленькую женскую фигурку в белом. Даже отсюда, почти неразличимая, Инна была прекрасна, невероятно прекрасна. Ее отстраненность от этого мира сейчас была особенно заметна, и именно эта отстраненность придавала ей такую красоту и загадочность. Кембери подумал, что становится философом.

Супесок, стоявший среди офицеров службы безопасности – скрытое оцепление выставлять не имело смысла, никто сегодня не собирался преподносить императорской чете неприятных сюрпризов, – думал о том, что до вывода верных полков на эту же самую площадь оставалась ровно неделя. Кстати, вчера его служба получила первый анонимный донос: неизвестный доброжелатель сообщал, что в Вин-Веверском отряде ведутся недозволенные и крамольные речи. Супесок с удовольствием подумал, как хорошо, что он занимает именно эту должность: все доносы на него приходят к нему же.

Эмма Хурвин, что расположилась среди стайки журналистов, вдруг поймала на себе пристальный и оценивающий взгляд. Подняв глаза от своего блокнота, исписанного закорючками скорописи, она заметила, что Артуро Привец внимательно рассматривает отделение для прессы, словно ищет кого-то знакомого и не может найти. Поймав взгляд Эммы, Артуро улыбнулся и кивнул ей: они пересекались несколько раз на открытых слушаниях Государственного совета. Эмма тоже кивнула ему и вернулась к своим записям.

* * *

Несса проснулась ранним утром – едва-едва начинало светать, вся столица еще спала, и даже будочники не стучали в традиционные колотушки, поднимая верующих для ранней молитвы. Некоторое время Несса смотрела в потолок и не могла понять, где находится. Однако невесомая минута беспамятного блаженства миновала, и Несса села в постели.

Все вернулось.

За окном горел фонарь, освещая резную зеленую листву. Ночью прошел дождь – сквозь неровный, тревожный сон, который будто накатывал тяжелыми волнами, становясь то глубоким, то тонким, Несса слышала стук капель по стеклу. Из окна тянуло приятной влажной прохладой и запахами умытых дождем цветов – там, снаружи, бурлило всеми соками спелое лето, готовое миновать свой пик и сорваться в осень, и мир был огромным и в то же время ужасающе тесным. Сведенный к тишине спальни, он давил на голову, Несса поежилась и натянула на плечо сползшую шелковую сорочку.

Сейчас ей казалось, что вчера она умерла окончательно. Не стало наивной девчонки, которая верила людям – ровно до той поры, пока односельчане не забили ее мать камнями. Ушла в никуда суровая девушка, которая взошла вместе с отцом на костер инквизиции. Пропала молодая студентка, встретившая в коридоре Ленинградского университета аспиранта Бородина. Исчезла раздавленная своим горем вдова, что сняла с пальца обручальное кольцо, главный дар погибшего мужа. Она вся испарилась, растеклась дождем по стеклам, растаяла. Нессы больше не было – ее место заняла спокойная женщина с заледеневшим сердцем и стылым взглядом сиреневых глаз, которые она скрывает линзами.

Нессе не хотелось жить. Да и возможна ли жизнь для сломанной куклы, которая предала любовь, себя, близких, – и нужна ли ей жизнь вообще? Или, может быть, не стоит все преувеличивать, а нужно просто извлечь выгоду из своего нынешнего положения – ведь перспективы открывались просто радужные.

Да, для любого, кроме нее.

За окнами снова зашелестел легкий дождь, и некоторое время Несса вслушивалась в негромкую речь капель. Человек на кровати за ее спиной вздохнул во сне, если не оборачиваться, то можно подумать, что это спит Олег. Нахлынувшая тоска оказалась настолько сильной и давящей, что у Нессы перехватило дыхание, и несколько долгих секунд она балансировала на грани обморока. Пусть Несса не раз размышляла обо всем до свадьбы, успокаивая себя и убеждая, что она все делает правильно, но теперь все спокойные и разумные доводы утратили всякий смысл, обернувшись пустотой.

Выскользнув из-под одеяла и подхватив с кресла широкий шелковый халат, Несса тихим, но быстрым шагом покинула комнату. Ей сейчас хотелось увидеть хоть кого-то – отца, Мари, кого угодно – лишь бы не оставаться в одиночестве. А лучше всего было бы найти в хитросплетениях дворцовых коридоров свою бывшую комнату, где в шкафу под ворохом вещей дремлет аптечка с земными лекарствами. Хорошее успокоительное уж точно не помешает.

Снаружи было тихо и темно. В конце коридора располагался пост охраны, где часовой клевал носом возле крохотной электрической лампы, но вокруг Нессы царил физически ощутимый мрак. И когда в этом мраке мелькнула серая тень, и Нессу схватили за запястье, она сперва подумала, что ей мерещится. Затем тень быстро и беззвучно зажала Нессе рот, для того чтобы новоиспеченная государыня не вздумала кричать, и в несколько шагов вытащила ее из коридора на боковую лестницу. Там было светлее, и, рассмотрев лицо нападавшего, Несса побледнела от ужаса. Она бы и рада была закричать – да лишилась дара речи.

– Тихо, тихо, – прошептал Кембери. – Это я.

* * *

Спустя несколько дней, когда Артуро шел на службу – в последнее время он предпочитал по хорошей погоде не трястись в экипаже спозаранку, а прогуляться пешком по набережной от дома до дворца, – к нему подошел господин средних лет и, судя по костюму, среднего же достатка и произнес:

– Доброе утро, господин Привец. Позвольте задержать вас на минутку.

– Як вашим услугам, – кивнул Артуро. Хорошо бы, чтобы это оказался какой-нибудь полоумный прожектер или доморощенный ученый, который изобрел двигатель нового поколения: его сразу можно было бы отправить в ведомство Пышного.

– Я уже писал господину Супеску, но не получил ответа, – с достоинством промолвил незнакомец. Осанка и наклон головы выдавали в нем бывшего военного. – И теперь решил обратиться напрямую к вам, пока еще есть время.

Он сунул руку во внутренний карман, и Артуро весь подобрался, готовясь уйти от пули – очень уж неприятный вышел жест. Однако незнакомец вынул всего лишь незапечатанное письмо.