Книга Лаис Коринфская. Соблазнить неприступного - Елена Арсеньева

Видимо, хозяева среди ночи вспомнили о гостье и прервали свои бурные ласки, чтобы устроить ее поудобнее. А она так устала, что даже и не проснулась!

Нофаро прятала счастливые глаза, а Лаис старалась не хихикать, поглядывая на ее шею со следами жарких поцелуев. Судя по всему, времена белых бобов, пахучего чеснока и таинственной травы сатирьон удалились в невозвратное прошлое!

— Если мы хотим купить рыбы на обед, нужно идти поскорей, — сказала Лаис после того, как подруги позавтракали небезызвестным коровьим сыром, который оказался довольно вкусным, тем более что для них-то он совершенно никакой опасности не представлял. — Если будем копаться, рыбаки, пришедшие с ночного лова, все самое лучшее распродадут.

Однако Нофаро что-то не спешила и вместо того, чтобы одеваться, принялась перебирать наряды и украшения в узлах Лаис:

— Красота какая, какая роскошь! Какие щедрые дары! И что же ты нынче наденешь? Этот гиматий будет очень хорош вот с этими сандалиями. И нужно пристегнуть карфиты из электрона[53]. Ну-ка, примерь! А потом вот это, и это, и еще это!

— Да ты надо мной смеешься, Нофаро?! — Лаис и сама засмеялась. — Я — простая девушка с Тринакрии, рабыня госпожи Роксаны, меня тебе дали в помощь на время, а ты хочешь, чтобы я отправилась на рыбный рынок, нарядившись подобно гетере, желающей покорить всех окрестных мужчин! Я пойду в той же серой одежонке, в которой сюда приехала, да прикрою голову, чтобы никто не заметил, что у меня волосы не острижены! — И в подтверждение своих слов Лаис набросила покрывало. — А уж ты наряжайся во что хочешь из этих вещей и красуйся, как и подобает жене старшины водоносов! Только как же мы отправимся вдвоем? Лишь гетеры и рабыни могут ходить сами по себе, а важные супруги достопочтенных горожан должны появляться с сопровождением… Что же нам делать? Может быть, сбегать за Мавсанием и попросить его пойти с нами?

— Здесь не такие строгие порядки, как в Афинах и даже в Коринфе. Довольно будет и твоего общества, рабыня, — хихикнула Нофаро. — Как же мне тебя называть? Рабыне имя Лаис не очень-то пристало…

— Ну, зови Доркион, — пожала плечами Лаис. — Я с удовольствием вспомню прошлое.

— А вообще-то ты верно сказала, — вдруг испуганно проговорила Нофаро, глянув в окно, — лучше и в самом деле позвать Мавсания. Сходишь за ним? Только не сейчас, а немного погодя. А я пока окно закрою. Что-то дует…

— Дует? — изумилась Лаис. — Да нынче ни ветерка!

И вдруг она заметила, что Нофаро отпрянула от окна и прижалась к стене. У нее было такое испуганное лицо, что Лаис и сама встревожилась. И в это мгновение до нее долетело нестройное пение:

Деметра, матерь земная, забудь о печалях,

Вернулась к тебе дочь твоя, Персефона.

Вот радость, вот счастье —

Родную в объятьях держать,

Вновь вспомнить, как девочкой малой была:

Не отходила тогда Персефона от матери милой.

Деметра, к тебе мы мольбы

Сейчас обращаем: нам помоги, благослови наши лона!

Ведь сохнут они, словно поля без дождя,

И те семена, что в нас засевают мужья,

Не прорастают, увы.

О Деметра, Деметра, о мать Персефоны!

Яви свою милость! Дай силу животворящую тем семенам!

И пусть прорастают в нас дети, словно цветы,

Чтобы и нам заключать их в наши объятия,

Подобно тому, как милую дочь ты обнимаешь!

Лаис открыла дверь и выглянула на улицу. Мимо дома, по середине пыльной дороги, тянулась небольшая процессия женщин в белых одеяниях. Головы у них были покрыты белыми покрывалами, а вокруг себя женщины распространяли сильный запах чеснока. На некотором отдалении их сопровождали четверо жрецов в алых хламидах, напомнивших Лаис о Демосфене.

Неприязненно сморщив нос, она рассматривала идущих. Легко было догадаться, что это женщины, которые отправляются на Фесмофорис. И Нофаро ужасно боится, что они ее заметят и начнут уговаривать идти тоже! Вот почему жена Дарея тянула время и не шла на рынок — чтобы не столкнуться по пути с этой процессией!

Наконец женщины, увлеченные своим пением и радужными надеждами на счастливое оплодотворение, миновали дом. Лаис вздохнула было свободней, но как раз в это мгновение жрец, шедший последним, оглянулся и, заметив на крыльце женскую фигуру, вернулся к дому.

Лаис поспешно прикрыла лицо, порадовавшись, что успела набросить покрыло. Впрочем, она разглядывала жреца с нескрываемым любопытством: он был очень красив, с тонкими чертами лица и огромными черными глазами, взгляд которых был так ласков и приветлив, словно он смотрел на первую красавицу Аттики и даже всей Эллады, а вовсе не на какую-то незнакомую рабыню.

Лаис мигом вспомнила одно насмешливое стихотворение знаменитой Эринны, которое было написано словно бы нарочно для этого случая:

Не стану, сестра, я скрывать: бывают такие мужчины,

Что сердце способны разбить одним взглядом,

Подобно тому, как охотник стрелою одной

Дичь подбивает.

Давай пожалеем, сестра, ту, что их повстречает

Средь мореходов, или жрецов, или бродячих танцоров,

Или средь важных господ, кои речи свои на агоре глаголют…

Все они очень опасны и для девиц, и для замужних особ,

Ведь на уме у них только лишь блуд да распутство!

А впрочем, порою блудливы у них лишь глаза,

А сами — трусливы, как мыши! Предпочитают собой любоваться

И женское сердце тревожить несбыточной жаждою

Блуда, распутства и счастья…

Однако этот жрец никого не стал бы тревожить попусту! Неистовая жажда порока так и сверкала в его прекрасных глазах!

— Девушка, позови свою госпожу, — сказал красавец голосом, который, как понимала Лаис, способен был пробрать до печенок любую, самую добродетельную особу и обратить ее мысли от супружеской верности к тому самому, о чем писала Эринна.

— Хозяйка с утра ушла на рынок, — сообщила Лаис, с трудом сдерживая смех.

Лицо жреца омрачилось. Как видно, он уже давно облюбовал хорошенькую жену начальника службы водоносов, намереваясь вдоволь попользоваться ею под совершенно благовидным предлогом Фесмофорис, — и теперь был страшно разочарован. Надо думать, его и запах чеснока не отпугнул бы! И то сказать, никто из этих бесплодных, тощих жительниц Мегары и в подметки не годился очаровательной Нофаро с ее роскошным телом!

— Давно ли? — спросил жрец.

— Да не слишком, — ответила Лаис.

— Ну что ж, — вздохнул жрец, — значит, мы ее подождем. Я знаю, она очень желала принять участие в обрядах Фесмофорис, и богини не простят нам, если мы оставим без внимания эту достойную женщину.