Книга Песчаные замки - Луанн Райс

— Вон она, — вымолвил Джон, когда они обошли кафе с другой стороны и увидели Реджис, бежавшую к столикам для пикника.

— Угу, — подтвердил Том, шагнув ей навстречу.

Во дворике за «Раем» стоял десяток столиков, и Джону казалось, что они с женой и детьми сиживали за каждым. Любили по традиции заходить сюда летом, особенно в июле и августе. У всех были любимые блюда — Хонор с Агнес неизменно заказывали рулет из омара, а Джон с Реджис — печеные гребешки. На десерт ели сливочное мороженое в рожках.

— Эй! — воскликнула Реджис.

— Привет, красотка, — откликнулся Том. — Ну, что, папа вернулся?

— Невероятно. — Она бросила на отца сияющий взгляд.

— Могу подтвердить, — кивнул он.

— Я чуть не разуверилась.

— Правда? — с острой болью переспросил Джон.

— Тебя так долго не было… Мы по тебе тосковали.

— Ты себе даже не представляешь, как я тосковал…

— Сес была совсем маленькая, когда тебя не стало, — добавила Реджис.

— Знаю. Агнес тоже. Собственно, вы все трое.

— Сеслу видел? — спросила она.

— Недавно, сегодня, — подтвердил Джон, опустив глаза, захваченный нахлынувшей волной переживаний.

— Пап, она тебя любит… Все мы.

Джон взглянул на трясину, на маяк в Сэйбрук-Пойнт. В сгущавшихся сумерках яркий луч сверкал в розоватом небе. Возле маяков он создавал любимые произведения из собранного на берегу топляка, который устанавливал на песке, потом фотографировал, перекладывая обломки крушения, средства спасения жизни.

— Расскажи отцу о своей работе, — вмешался Том.

Джон мельком бросил на него благодарный взгляд и улыбнулся дочке, на редкость очаровательной, до смешного молоденькой в синем форменном платье.

— Ну, работа тяжелая. Бесконечные очереди, порой попадаются идиоты, вроде того самого парня в хвосте. Впрочем, почти всегда интересно. Родители с детьми приветливы, мои друзья не позволяют меня оскорблять.

— Тетка твоя здесь раньше работала летом, — сказал Джон. — Мы точно так же ее охраняли.

— Тетя Берни? Быть не может! До того, как стала монахиней?..

— Вот именно, до того самого черного дня, — вставил Том. Джон выразительно на него покосился, подняв брови.

— Она мне никогда не рассказывала, — расхохоталась Реджис. — Наверно, чтобы я ее не поддразнивала.

— Ей бы это понравилось, — криво ухмыльнулся Том. — Сестра Бернадетта Игнациус ненавидит гамбургеры…

— Помнишь, как мы сюда приходили, когда были маленькими? — спросила Реджис, не сводя с отца глаз.

— Как раз только что вспоминал, как мы с тобой заказывали гребешки.

Ее глаза наполнились слезами.

— Я их с тех пор не ела.

— Почему? Разлюбила?

— Слишком напоминают мне о тебе. Я не могла их есть, пока тебя не было.

Джон кивнул, хорошо понимая. Каждый вечер за шесть лет в тюрьме он после ужина старался чем-то заняться. Как ни странно, тяжелое чувство вызывал не сам ужин, а время, наступавшее после него, когда он в прошлой жизни помогал дочерям мыть посуду, рассказывал сказки, гулял вместе с ними и с их матерью, глядя на звезды. Он потянулся и взял Реджис за руку.

— Я вернулся.

Она покачала головой, из глаз брызнули слезы, потекли по щекам.

— Нет. Домой не вернулся.

— Реджис… на это нужно время.

— Она тебя не пускает?

— Твоя мать ни в чем не виновата.

— Почему не прощает тебя? Ведь ты никого не хотел убивать…

Джон чувствовал на себе взгляд Тома, не смея взглянуть на него. Желудок сжался в тугой ком, между лопатками потекли струйки пота.

— Я не должен был выходить из дома… Должен был догадаться, что ты побежишь за мной… — осторожно объяснил он. — По-моему, именно это ее рассердило.

— Ты не остановил бы меня, даже если бы захотел, — заявила Реджис.

Он чуть не улыбнулся. Дочь абсолютно права. С раннего детства была его тенью. Он учил ее лазить по скалам, сперва потихоньку, а потом удивлялся, что она взбирается на вершины быстрее него. Ему всегда нравились приключения, и дочь унаследовала от него эту склонность.

— Это можно без конца обсуждать, только прошлое не изменить, детка.

— Знаю, — кивнула она, и у него мороз пробежал по спине от ее безнадежного тона.

— Заказ номер двадцать пять! — прогремел из динамика голос.

— Наш, — встрепенулся Том.

— Позволь мне, — вскочил Джон. Он считал это дело своим, отцовским — всегда бегал за блюдами. Порой за ним увязывалась Реджис, хватала салфетки, пластмассовые вилки. Сегодня она осталась на месте, сидя рядом с Томом. И Джон слегка огорчился — еще один признак перемен, произошедших в мире за время его отсутствия.

Но он придумал еще кое-что. Подбежав к прилавку, назвал номер заказа стоявшему за ним подавальщику. Тот протянул поднос, Джон полез в карманы, проверяя, хватит ли денег.

— Все в порядке. Заказ оплачен.

Джон высыпал на прилавок монеты.

— Нельзя ли добавить еще кое-что?

— Пожалуйста, — кивнул парень, принимая заказ.

Казалось, прошла вечность, хотя Джон видел — мальчишка обслуживает его вне очереди, может быть, потому что он уже ждет с подносом, или потому что знает, что это для Реджис. В любом случае, через пять минут вернулся к столику.

— Ты мне тоже шипучку принес? — воскликнула Реджис, глядя на три высоких бумажных стаканчика.

— Принес, — подтвердил Джон, протянув ей стакан.

— А это что? — спросила она, глядя на картонный под-носик с хрустящими золотисто-коричневыми гребешками, картошкой и горсткой салата в сторонке.

— Печеные гребешки. — Он поставил картонку на стол перед ней. Немного, но все-таки кое-что.

Она подняла на него полные слез глаза. Джон наклонился, поцеловал ее в лоб, осушил поцелуями слезы.

— Реджис, я в самом деле вернулся.

Глава 12

Агнес понимала, что с ней творится что-то странное, но никому не хотела говорить об этом. Одно дело — видения, но это даже для нее чересчур. После травмы головы она повсюду видит белые крылья — в кухонном окне, поджаривая ломтики хлеба, в зеркале в ванной, когда умывается, в ночном небе под лунным светом.

Она долго разглядывала изображение на дисплее фотокамеры, пытаясь понять, что там запечатлелось. Порой смотрела на экранчик, ожидая, что священный образ вот-вот улетит. Наконец, решила обратиться к матери и спросить у нее.

— Мам, — позвала она, войдя в мастерскую. Сердце застучало при виде матери, полностью погруженной в работу, с засученными рукавами. В мастерской царил полный хаос. Уборка в студии входила в обязанности Агнес, а она об этом даже не позаботилась.