Книга Нежное притяжение за уши - Эльвира Барякина

Маевская бросила на него уничижительный взгляд.

— Ну да! Было! — напористо выкрикнула она. — Ну и что?! Подумаешь, с него не убудет, а мне приятно!

— Ты эксплуататор, Нонна!

— Ладно, Бог с ним, — пресек их разборки Федорчук. — Давайте ближе к делу.

В этот момент он в процессе расследовательского вдохновения подошел к столику и глотнул из Машуниной кружки. Увидев это, Колька схватился за сердце и опал на стул. То, к чему это могло привести, вдруг на секунду предстало у него перед глазами…

Нонна же взволнованно протирала очки:

— А чего «к делу»? Ну поссорились мы с Поленовым… Прямо на Стаськиной свадьбе. Ему объясняться захотелось, а я его послала. Он потом носился за мной как электрический веник… — При воспоминании об этом у Нонны нечаянно проскользнула довольная улыбка.

— Чего ж ты раньше-то молчала? — спросила Машуня грозно.

Маевская смерила ее гордым взглядом.

— А вы меня не спрашивали! И потом с чего это мне распространяться насчет своей личной жизни?

— Ох, беда с тобой, Нонна! — вздохнул Федорчук и вдруг легонько хлопнул Кольку по плечу. — Как думаешь, кто-либо из ваших знакомых мог покушаться на ее жизнь?

Соболев в ужасе отодвинулся от Федорчуковской руки. Он был не в состоянии произнести ни слова.

— Ты имеешь в виду Поленова? — оживленно переспросила Нонна, ничего не замечая. — Ну, я не знаю… Вряд ли… Хотя он пострелять-то любит…

— Что значит «пострелять»? — перевел на нее взгляд Иван.

— Ну, он охотник. У него на даче целая коллекция всякого оружия: есть даже несколько старинных ружей.

Федорчук посмотрел на Машуню, а Машуня посмотрела на него.

— Надо срочно ехать к Поленову на дачу! — воскликнули оба.

И тут Иван снова двинулся по направлению к Кольке.

— Ведь ты знаешь этого Вовочку-банкира? — спросил он, заглядывая ему прямо в душу.

Стукая зубами, Соболев попытался отодвинуться от неумолимого следователя, но отступать было некуда.

— Я пошел… — слабо проговорил он, сползая вниз. — Мне плохо… Совсем плохо…

* * *

Колька едва добрался до своей квартиры. Содеянное им приводило его в транс.

— Нонна, — вытаращив глаза, паниковал он, — ты видела? Он вот так вот меня потрогал, — и он для демонстрации похлопал Нонну по плечу.

Нонна валялась на ковре перед телевизором и поедала поп-корн.

— Тебя хоть кто-то потрогал? Так радоваться же надо!

— Ты не понимаешь! — Колька тряс подол ее халата, отчего та мусорила своей едой. — Он же зелье выпил!!!

— Пили зелье в черепах, ели бублики, — запела Нонна с набитым ртом. И чего теперь?!

— А еще, когда мы выходили, — не слушая ее, продолжал он, — Федорчук меня вперед пропустил и сказал: «До свидания, Коля».

— Я бы вот тебе ничего не сказала — ушел, и слава Богу. И перестань меня трясти!

— Что делать? Что делать? — бормотал Колька, обхватив себя руками. — А вдруг он теперь ко мне придет?

— Ага, придет и набьет морду! — философски отозвалась Нонна. — И изувечит тебя в профилактических целях.

— За что?!

— Так ты ж его девушку поил приворотной отравой. Я бы тебя за это еще и посадила!

— Но он же сам ее выпил!!!

— Тем более посадит! В целях самосохранения.

— Да ты не понимаешь! — заорал на нее Колька. — Он теперь меня уже никуда не посадит! Он в меня влюбился!!!

Несколько секунд Нонна крепилась и только чуть-чуть всхлипывала от смеха, но все же не сдержалась и захохотала до стона и изнеможения.

— Влюбился! — причитала она, — ой, я не могу! Да оно же не действует… Ну в смысле, на мужиков! Какой ты, Колька, дурень, сил моих нет!

* * *

Обыск был назначен на четыре часа, но Федорчук с оперативниками прибыли чуть раньше и теперь ждали появления хозяина дачи.

«Ясновидения нет и быть не может! — думал Иван, подозрительно косясь в сторону Маевской, которую он на всякий случай захватил с собой. — А раз Ноннка откуда-то знала об убийстве, следовательно, ей об этом кто-то рассказал… Может, они с Поленовым сговорились убить Стаса? Но тогда у них должен быть мотив. Да и не стала бы она подставлять своего банкира, если бы они были сообщниками».

Вообще-то Федорчук все чаще и чаще останавливался на мысли, что ему надо бы проверить того самого типа, который звонил Коврову и требовал закрытия Шороховской передачи. Именно ему Стас перебежал дорогу, и вполне вероятно, что именно он и является потенциальным убийцей. Но директор радиостанции под страхом смертной казни не назвал бы его фамилию. Более того, он уже отказался от этой части показаний и утверждал, что ни о каких угрозах в свой адрес не упоминал.

… Поленов приехал на обалденной тачке, но по одежде его никто бы не принял за банкира: так, обыкновенная кожаная куртка, костюмчик средней паршивости… На вид ему было около тридцати… Худощавый. Темно-русые волосы хорошо подстрижены. Красивое, но напряженное лицо с несколькими преждевременными морщинками меж бровей и у рта.

Обшарив цепким взором собравшихся, Поленов сухо поздоровался и, ссутулясь, направился к дому. В этот момент ему на глаза попалась Маевская.

— А, и ты здесь… — оскалился он и прошел, специально задев ее плечом. — Приехала долги отдавать?

Нонна затоптала каблуком окурок.

— Отдам, не беспокойся, — прошептала она, скривив губы в жуткой улыбке. — Мало не покажется.

… - Ну что, гражданин Поленов, будем показывать стволы? — спросил Федорчук, как только они переступили порог дачи. — Или нам самим поискать?

Он пространно показал на каменнолицых оперов, готовых к работе.

Поленов засунул руки в карманы куртки.

— Нет у меня никаких стволов. — От плохо скрытого напряжения на висках у него выступили синие выпуклые вены. — А вы, товарищ следователь, не лезли бы на рожон… Пока советуют по дружбе…

Но Федорчука было не так-то легко смутить.

— Хочу вас уведомить, — отчеканил он, — что если вы сдадите незаконно хранящееся у вас оружие, то уголовная ответственность будет с вас снята. А уж коли мы сами чего-нибудь найдем… То не обижайтесь. От двух до четырех лет лишения свободы.

— Подите к черту! — прошипел Поленов, всеми силами стараясь быть высокомерным.

Притворно зевнув, он встал, оперевшись спиной на перила лестницы, ведущей наверх.

Федорчук видел подобное уже не раз.

— Приступайте! — кивнул он операм. — Ищите тщательно. Если придется что-то ломать — ломайте.

При этих словах лицо Поленова побледнело, но он все-таки сдержался.