Книга Всякий капитан - примадонна - Дмитрий Липскеров

— Ты не должен так поступать! — читал нотации опекун.

— Как? — не понимал Птичик.

— Ты не должен… э… распутничать!

— Я молод! У меня гормоны! И это не распутство, а нормальное течение человеческой жизни. Разве вам никогда не хотелось жить одновременно с двумя девушками и производить с их телами все, что вам заблагорассудится? Можете представить, что у вас во рту сразу четыре упругих соска?

— Нет, — ответил учитель гордо.

— Врете! Представьте себе — всего по паре! У вас рук не хватит! Вижу, вижу в ваших глазах блеск! Короче, врешь ты, опекун! Врешь!

— Никогда! Ученый не может позволить себе такие вольности! Или эта распущенность поставит крест на всей его карьере!.. Мужчина-ученый должен любить одну женщину, которая станет товарищем, верным другом, соратницей на всю жизнь, так Богу угодно… — Он произнес последнюю фразу столь проникновенно, столь убедительно, видимо, вспомнив рыжую Джоан, что Анцифер впервые впечатлялся и воспринял физика всерьез.

После его слов и печального взгляда Птичику вновь вспомнилась Алина. В душе затрепетало березовым листиком, ослабли руки. Он понял, что почти готов к встрече с ней…

Ранним утром, в годовщину смерти Нестора, Анцифер съездил на Ваганьковское кладбище.

Сидя возле мраморного бюста отца, поставленного на могиле криминальным авторитетом, которому когда-то Нестор спроектировал дом, Анцифер дышал свежим кладбищенским воздухом и тихонько говорил памятнику, как ему не хватает папы, его поддержки, хотя он вырос и готов сам себя поддержать… Еще он рассказал, что окончил экстерном школу, что учится на физмате и страна ждет от него глобальных открытий.

— А я не хочу делать никаких открытий, пап… — признался отцу сын. Потом Анцифер долго молчал, пока решился наконец сказать: — Я люблю твою женщину, Нестор… Говорю тебе это не как сын отцу, а как мужчина мужчине. Ты должен понять!..

Он вышел за ограду могилы и некоторое время смотрел в глаза бюсту отца.

— Ни хера не похож! — недовольно сказал и пошел с кладбища.

На ходу он заметил, что к фотографии народного артиста России, лежащего рядом с отцом, прибавилась еще одна — женская.

Жена, что ли? Не выдержала смерти мужа?.. Бывает ли такое?..

Анцифер сел в трамвай и понял, что теперь готов прийти к ней… Умрет ли она от тоски, если он умрет первым?..

Накануне он поссорился с матерью. Напомнил, что завтра годовщина смерти отца.

— Пусть его альбиноска к нему на кладбище тащится! Я здесь при чем?!

— Ты родила от него двух детей!

— Которых он оставил сиротами? — Лицо ее было искажено злостью. Она проворачивала мясо для люля-кебаба и пахла луком.

— А почему бы вам с Хабибом не пожить в Турции? — поинтересовался Анцифер. — Соевому Батончику будет лучше на родине!

— Из дома гонишь! — заорала она. — Накачал мышцы, гаденыш, — и мать родную за порог! А ты что смотришь! — оборотилась она на Хабиба.

Турок посмотрел своими оливковыми глазами на ситуацию и подумал, что в этой загадочной стране очень тяжело жить. Здесь его почему-то называют зверем, а сына его — соевым батончиком. Еще он подумал, что богинь стала совсем старой и нужно менять дислокацию. Где лучше всего живется турку? Конечно, на родине!.. Или в Берлине!.. Хабиб с недавнего времени стал сильно бояться ее сына. Ох, какие у него глаза нехорошие! Злые, равнодушные. Он боялся, что Анцифер когда-нибудь его убьет!.. Да, надо уезжать на родину…

Ей же он ответил, что это хорошая идея — пожить в Турции. Там сейчас тепло, начинается сезон и можно опять в гостинице, как раньше!

— Хочешь в Турция, мой богинь? Помнишь, как мы в море?

Она швырнула в него мясорубкой. Попала в плечо. Хабиб вскрикнул и, сраженный кухонной утварью, рухнул на пол.

Отвели турка в травмпункт, где страдальцу сделали рентген, обнаружив трещину в ключице. Обмазали всего гипсом и отправили домой. Ночью Хабиб плакал от боли и унижения, и слезы его были по-восточному горячи. Он очень сильно захотел домой, где турецкие женщины добрые и покорные.

Птичик дозвонился Верке и сказал, что завтра нужно ехать на кладбище.

— Зачем? — не поняла Верка. — Кто-то умер?

— Завтра пятая годовщина смерти отца.

— Папусечка-а-а! — просюсюкала Верка. — Не могу! У меня с Борькой проблемы!

— Какие?

— Стал плохо учиться и начал курить! Врачи сказали его родителям, что во всем виноват ранний секс! Что Борька не растет из-за секса и мозг у него развивается медленно!

— Все может быть, — посочувствовал Птичик.

— Так что я не могу его оставить сейчас! Борхито очень переживает за свой маленький рост!.. Я тебе говорила, что у меня уже есть месячные?

— Нет.

— Второй год, — информировала Верка с гордостью. — Ты-то как живешь?

— Нормально.

— Как мать с Ванькой, Хабиб?

— Ничего…

— Ты прости меня, что я завтра не приду! Сам понимаешь!..

— О'кей.

Перед тем как поехать на кладбище, Анцифер подошел к тахте, на которой лежал мертвенно бледный загипсованный Хабиб. Видя приближающегося пасынка со стальными глазами, турок сжался всем телом и покрылся мелким потом.

Птичик погладил отчима по гипсу и с большим сочувствием произнес:

— Прости меня! — и добавил: — Зверь…

Он не возвращался к ней неделю.

Взяв из физической лаборатории микроскоп, Птичик разобрал его, затем вновь собрал, переделав механизм в телескоп, и просидел несколько дней у себя в комнате, исследуя черную дыру.

Анцифер растянул кожу настолько, насколько это было возможно. Вставил в нее медицинское распирающее кольцо, чтобы не закрывалась, и воткнул в пустоту окуляр портативного телескопа.

Он просидел несколько часов, глядя в свою душу, отчаянно напрягая глаза, но ничего, кроме всепоглощающей тьмы, не обнаружил.

Его глаза устали. Анцифер с усмешкой представил себя астрофизиком, исследующим свое тело, а вернее — душу. Астрофизик души!.. Неужели в ней все так темно?.. Не успел он задаться этим вопросом, как тотчас в непроглядной тьме блеснуло искрой, будто отстрелило от зажженной спички. Как будто звезда упала с ночного неба… А затем одна за другой — и черное пространство разукрасил самый настоящий звездопад, застывший созвездием Лебедя.

Когда-то отец, отвезя детей на море, показывал Птичику ночное небо и на падающие звездочки говорил:

«Ты можешь загадывать любое желание, сынок! И оно обязательно сбудется!»

— Хочу, чтобы она меня любила! — бесконечно загадывал Анцифер, зачарованный звездопадом своей души.

А потом звездный дождь внезапно кончился, и темнота, словно волшебный театральный занавес, расцвела многочисленными галактиками, как будто Птичик глядел на снимки телескопа «Хаббл». Он рассмотрел Млечный Путь, который мчался на него, как в научно-популярном фильме, закрученный в космическом вихре. Затем незнакомые галактики понеслись в прошлое, одна за другой возникая и исчезая, поражая своим многоцветием.