Книга Шпага, честь и любовь - Анатолий Минский

Четверо конных с револьверами.

Сзади глухой стук копыт по снегу.

Это — не жалкие крестьяне, озорующие на лесной дороге. Целый отряд, от него не уйти. Западня.

Алекс демонстративно швырнул под ноги револьвер и шпагу. Привалился к стене, закрыв глаза. Самое страшное случилось. Иана осталась без его защиты. Пусть использует свой шанс в одиночку…

— Та-ак. Худой, чернявый, усатый. Морда со шрамами. Ну, здравствуй, высокородный синьор тей!

Алекс поднял глаза.

Довольные физиономии. Явно ожидают получить вознаграждение за поимку.

— Арчип! Наш икарийский гость не разговорчив. Спроси его иначе.

Названный Арчипом резко взмахнул нагайкой. Косые наглые глаза поверх растительности, укрывшей лицо до ресниц, полыхнули глумливым весельем. Алекс пригнулся и попробовал прикрыться рукой, которую обожгло острой болью. Конец нагайки сбил шляпу на снег.

— Прекратить! Испортишь ему пальто. Покойнику оно без надобности, а мы продадим.

Арчип опустил руку, поднятую в замахе.

— Слушаюсь, господин лейтенант. Ну, ты, тварь залётная! На колени. Руки за спину.

Алекс повиновался, одновременно отметив, что особым мастерством пленившие его не блещут. Он опустился как раз возле револьвера. Подхватить — и выстрел! Бросок в сторону — выстрел! Желание наделать дырок в ламбрийских шинелях едва удалось подавить. Третья или четвёртая пуля с гарантией достанется ему, а умирать в узком переулке неопрятного портового городка совершенно не привлекает.

Запястья охватила верёвка. Пинок в рёбра заставил подняться на ноги.

— Арчип, лучше в задницу его пни! Пусть синьор взлетит, как там они умеют.

За смешную шутку щеголеватый лейтенант был вознаграждён радостным ржаньем подчинённых.

Надо признаться, что кроме того удара по рёбрам Алекса не били до самой комендатуры, до пыточного подвала, где его начал допрашивать краснолицый высокий офицер с характерными прожилками на щеках любителя винных излияний. Три маленьких короны на погоне, что-то среднее между прим-офицером и фалько икарийской императорской гвардии.

— Думаешь — отмолчишься? Высокородному унизительно разговаривать с червяком?

Волосатая ручка махнула звероватому унтеру, тот увесисто ударил в челюсть.

Придя в себя от ведра ледяной воды, Алекс не без труда свёл глаза, чтобы не двоилось. Он по-прежнему на стуле в подвале. Пустые серые стены, каменный пол. Стул прикручен к нему крепко — простой уже отлетел бы к противоположной стене от такого удара вместе с седоком.

Яркий свет факелов. Сырость везде и без ледяного душа.

А главное — запах. Тяжёлый дух, в котором перемешались ароматы загнившей крови, блевотины, несвежих тел, табачного дыма. Запах пыточного застенка.

Истязали просто и безыскусно. Били.

Задавали вопросы, не получая ни звука в ответ. Снова били, снова отливали водой.

Вопрос — нет ответа. Удар. Вопрос. Удар. Ведро воды. Вопрос — удар.

В таком ритме Алекс провёл три дня. Палачи сменялись, его никто подменять не собирался.

Не кормили. Вода — только та, что попадала в рот из ведра. Оно явно использовано в качестве ночного горшка и не слишком старательно вымыто.

Вопрос. Удар. Вопрос. Серия ударов, пока забытьё не спасёт от боли.

На четвёртый день Алекса прекратили пытать. Его даже проведал важный полковник, то есть элит-офицер по икарийской мерке.

— Не могу не уважать ваше мужество. Жаль, что оно тратится напрасно. Собственно говоря, осталась последняя формальность, для исполнения которой предстоит отправка в Атену на опознание. Если мессир Палла или его коллеги укажут на вас как на икарийского шпиона, петли не миновать.

Попробуйте, ухмыльнулся про себя Алекс. Сейчас родная мать не узнает своего сына в распухшем шарике вместо лица.

— Обождём лишь окончания праздников. Отметим день Святого Торвальдса — и в путь. Надеюсь, вы вернётесь к тому виду, что был во время встречи с мессирами. Не считая нескольких шрамов, которые, естественно, очень украшают тейскую внешность.

Полковник наклонился чуть ближе, вызывая у арестанта непреодолимое желание долбануть по нему внутренней Силой. Неужели дурачина не понимает, что настоящий дворянин даже без крыла и неба не беспомощен?

— Есть только один шанс поменять петлю на каторгу. Скажи, где твоя сообщница?

Алекс сам был бы не прочь об этом узнать. Хотелось надеяться, что в безопасности.

Он не удостоил полковника ни ответом, ни жестом.

— Увести!

Глава восемнадцатая

Началась вторая неделя в сыром каменном мешке. Кашель. Скоро начнут ныть суставы. От жидкой баланды Алекс исхудал так, что любой постный тейский рацион показался бы невероятно сытным.

Ощущение фатальной безнадёжности. Впереди — такие же мрачные дни, ни в коей мере не приносящие радости, потом большая площадь, полная народа, барабанная дробь и свидание с виселицей.

Рано или поздно узнает отец, огорчится. Опечалится Марк. Йоганна? Алекс с удивлением понял, что крайне редко вспоминает женщину, когда-то всецело занимавшую мысли. Иана… Считает убийцей и мясником. Возможно, изменит мнение, когда её ненаглядные ламбрийцы высадят в Икарии самый крупный десант за историю войн между империей и королевством, вырезав западное побережье. Будет слишком поздно о чём-то сожалеть.

Она предпочла не дожидаться войны.

Сначала громыхнула заслонка на окошке камеры. Опухшая от безделья морда тюремщика повела глазёнками, бдительно осматривая каменную могилу. Затем лязгнул засов.

Тюремщик сунулся внутрь, и впервые за время заточения у Алекса появилась здесь мебель, представленная двумя табуретами. Не считать же мебелью тюк с гнилой соломой.

— Прикажете присутствовать, благородная госпожа? Арестанты, смею доложить, бывают опасны.

— Вы свободны, милейший, — Иана вплыла царственно, увлекая за собой необычную особь мужского пола в просторной хламиде, курчавом парике и странной шапочке. — Я здесь по поручению важных особ, ведущих дела с Икарией. Знакомьтесь — судебный поверенный господин Семел.

— Ваше дело трудное, подзащитный, — проскрипел адвокат. — Однако сейчас мы составим встречный иск, обжалуем ваше задержание, и полагаю, что шансы на смягчение приговора хороши.

Алекс недоумённо глянул на Иану, ожидая увидеть сочувствие. Но девушка была слишком занята, чтобы предаваться соболезнованиям. Убедившись, что окошко на двери закрыто, она шагнула за спину поверенного и резко сдавила ему горло. Поборов секундное замешательство, узник присоединился и нанёс пару сильных ударов… Точнее — хотел нанести. Побои и голодовка здорово сократили его возможности. Если бы не Иана, не одолел бы.