Книга Комендантский час - Вероника Иванова

Вздох. Негромкий, невесомый, но вполне очевидный.

— Средняя палуба.

Вместе со мной блондинка по шахтам не прыгает: пользуется исключительно ногами и стандартными лифтами, которыми база тоже оснащена. Скорость у этих громадин черепашья, пока доберешься куда-нибудь, можно выспаться.

— Направо.

Коридор закручивается спиралью, заставляя нас повернуть, наверное, больше дюжины раз, прежде чем закончиться очередной закрытой дверью. Я уже успел выучить, что если проход закрыт, значит, помещение, куда он ведет, находится в состоянии консервации либо имеет особый статус. Закрываются, к примеру, аппаратная и реакторный отсек, а тот же мостик доступен в любой момент любому желающему. Правда, он никому и не нужен, кроме меня, но это детали.

Так что закрытые двери здесь признак нормы. И наоборот, в экстренных ситуациях начинается открывание всего подряд. Запомнить — легко, привыкнуть…

— Замок.

А самой слабо руками поводить?

Освещение включается автоматически, разбегаясь светлячками от порога, едва створки начинают разъезжаться.

— На том конце.

И конец не близок, я вам скажу: перед нами простирается пустынная равнина совершенно необъятного зала. Хотя не такая уж она и ровная. Ступенька, спуск. Ступенька, спуск. Наплывы какие-то на полу. Или заплатки? Однотипные, оконтуренные еле различимыми прорезями. И справа от каждой — квадратик, на который так и просится надпись: «Нажми меня».

— Трогать не…

Вжжж!

Она высокого роста, мой адъютант, но сейчас смотрит на меня снизу вверх. С пола. А я стою на…

Это своего рода книжка-раскладушка: одним движением конструкция, упрятанная в пол, выдвинулась, на ходу превращаясь в стол и две лавки по его сторонам.

Так вот где мы находимся! Столовая как пить дать. И посадочных мест тут… Мама дорогая.

— Наигрался?

Даже не начинал. И вообще, можно же заранее предупреждать, а не ждать, пока опозорюсь.

Стол уходит из-под ног так же стремительно, как вырастал, и уровень пола я встречаю на четвереньках.

— Нам туда, — командует блондинка уже издалека, надменная и равнодушная одновременно.

Просторы столовой заканчиваются тем, чем и положено. Кухней. С тем же минимумом мебели, правда, но я теперь знаю, как и откуда ее выдвинуть.

— Вода.

В руке адъютанта — продолговатая коробочка, наполненная…

— Это шутка?

То ли крупинки, то ли песчинки, бесцветные, но почти непрозрачные.

— Это фаза. Отложенная.

Блондинка вытряхивает себе на ладонь несколько пылинок, сжимает пальцы, разжимает.

— Понятно?

В ложбинке разлилась лужица.

— Она настоящая?

Вместо ответа комок воды, пущенный умелой рукой, подлетает к потолку и осыпается мне на голову. Крупными каплями.

Ну мокрая, уж это точно.

— Сжимается один к ста.

Действительно приличная экономия.

Указующий перст блондинки обводит стенные шкафы:

— Без воды. Смешивать по рецептуре.

Значит, там у нас продукты?

33 часа 11 минут от перезагрузки системы

Кухня — она и есть кухня. Разделочные столы, варочные поверхности и все остальное. Непривычно компактное, мгновенно раскладывающееся и убирающееся, но вполне понятное оборудование. А вот со съестными припасами сложнее.

По цвету и виду они все одинаковые, несмотря на надписи на контейнерах. И конечно, малость сбивает с толку, что даже в муку нужно добавить воды, чтобы она стала сначала именно мукой. Нежно-розового цвета.

Пинцет и аптекарские весы мне не выдали, поэтому теста замесилась сразу целая миска. Густого, как сметана, с радужными разводами и привкусом карамели.

Сковородки не нашлось, но плита или то, что ее заменяло, нагрелась мгновенно, и уроненная капля, зашкварчав, быстро зазолотилась, распространив вокруг запах…

Да, дома. Оладушки, которые пекла бабуля, пахли примерно так же. Сладко, сытно, умиротворяюще.

Первый блин, наперекор традициям, получился совершенно нормальным, разве только чуть перепеченным, а со второго началась настоящая сказка. М-да, это вам не электроплита с кривыми спиралями, это…

Топ-топ-топ.

Когда я поднял голову, мы встретились взглядами. Хотя как одна пара глаз может смотреться в десяток?

— Мя?

Оно еще и говорит?

— Мя-мя?

Из-за края стола торчала только голова с мордашкой, похожей сразу на обезьянью, кошачью и стрекозиную. С хохолками коротких волос по всей макушке. Маленькая, чуть больше моего кулака.

— Ты кто?

— Мя!

Я разве отключал медуз? Не припоминаю такого. Значит ли это, что диалект крохи, пялящейся на меня, не подлежит переводу?

Тем временем неопознанный зверек переместился повыше, являя миру крепенькое тело, из которого во все стороны росли… Допустим, ноги. Правда, одна из них довольно ловко потянулась к тарелке с оладьями.

— Мя?

Спрашивает разрешения, что ли?

— Бери. Я еще напеку.

Лапка цапнула оладушку из тех, что лежали на самом краю, потянула, скомкала и затолкала в рот, раскрывшийся где-то ближе ко лбу, чем к подбородку. Если я, конечно, правильно определил пропорции и точку отсчета.

— Вкусно?

На меня снова посмотрели, мигнули и скрылись из виду.

Ладно, по крайней мере, оно, кем бы ни было, разумно. Жесты точно понимает, если не слова. И в случае чего можно будет его просто-напросто отогна…

— Мя?

Из-за края стола торчали теперь уже целых три головы, причем одна — в масляных разводах.

Я перестал их считать сразу же, как они перестали помещаться вокруг стола и начали громоздиться друг на друга художественной пирамидой. Да, собственно, и некогда было заниматься такими глупостями, потому что тарелка пустела прежде, чем я успевал вылить на плиту свежую порцию теста.

Пауки-переростки были повсюду. Под ногами, обтирая голени. Под руками, толкая локти. Над головой, периодически свешиваясь и преданно заглядывая в глаза. А еще они голосили, причем на разные лады, потому что и сами оказались… Разными.

Одни — покрупнее, рыжей масти. Другие — пегие стройняшки, на мгновение замирающие всякий раз, когда перед ними ставят тарелку. Третьи, вороные — самые неугомонные, снующие по кухне взад и вперед вместе с оладьями и, кажется, играющие ими в…

— Не швыряться едой!