Книга Берлога - Георгий Мантуров

– То есть, вы хотите сказать, что от пяти миллионов мы будем от выручки минусовать в год 12 %, а каждый месяц 1 процент? Это 50 000 рублей. Всего то?

– Грубо говоря, да.

– Это хорошо. Что там еще, вы говорили, входит в издержки?

– Сырье, материалы, горюче-смазочные материалы, аренда помещений. Вы склады будете свои строить или арендовать?

– Пока, наверное, арендовать, – подумав, ответил Димон, – когда это мы их построим? Потом да, а пока однозначно арендовать.

– Да, верно. Знаете, что? Давайте сейчас поедем домой, уже поздно, а концу недели я все доведу до конца. Вы мне только дадите сведения по рынку труда, исходя из нашего штатного расписания.

Они вышли из Школы, сели в Ситроен Евгения Ивановича.

– Ну, а все-таки, Евгений Иванович, – не успокаивался Димон, – на какую прибыль мы выйдем, примерно, как вы думаете?

– Думаю, миллиона на три, три с половиной. Это до налогов.

– Опять налоги? – ужаснулся Димон. – Какие налоги? Мы же заложили 40 процентов.

– Так то был Единый социальный налог, он исчисляется от фонда заработной платы. Из этих денег государство платит пенсии, содержит медицину. А кроме него есть еще налог на прибыль. Это главный налог.

– И сколько? – безнадежно спросил Димон.

– Тридцать процентов.

– Это же миллион в месяц! Огромные деньги. Все на этом, надеюсь? Три с половиной минус миллион, два с половиной остается?

– А кредит? Вы его возвращать собираетесь? Да проценты за кредит не забудьте!

– Еще полтора миллиона минус, допустим. Миллион остается.

– Да, остается миллион.

– На этот раз все? Миллион то наш хоть?

– Если не вспоминать про НДС, то да, миллион наш.

– Какой еще НДС? – Димон почувствовал, как в нем закипает протест.

– Налог на добавленную стоимость. Ну, это посложнее, я вам потом расскажу.

– Это про сюртук, что ли, добавленная стоимость – угрюмо пробурчал Димон, вспомнив лекции Горыныча.

– Да вы неплохо знаете Маркса, Дмитрий Иванович, – засмеялся финансист. – Да, и про сюртук расскажу, и про налог. Но миллион примерно останется.

– Значит, продаем на 17 с половиной миллионов, а в сухом остатке имеем всего один миллион в месяц!

Жесть! Маловато будет.

– Что вы, Дмитрий Иванович! При чем тут жесть? Это же почти 6 % в месяц прибыли после уплаты налогов! Дивный показатель. О таком бизнес-плане можно только мечтать.

– Значит, дадут деньги? А сколько будем просить то? – вдруг спохватился Димон. – Это же самое главное.

– Я все посчитаю, Дмитрий Иванович. К понедельнику сделаю. Миллионов 20–25, скорее всего, просить будем на два года. По миллиону в месяц будем отдавать. Вы сколько? Полтора планировали? Укладываемся, тогда, даже с запасом.

Ввалился Димон домой уже в одиннадцатом часу, уставший настолько, что сил не было переодеться. Голова была пустая как ведро. Не переодеваясь, зашел в ванную, вымыл руки. Мать поставила на стол еду, молча села рядом.

Димон вяло поковырял вилкой голубец в сметане, обычно любимое свое блюдо, но не доел, а лишь жадно выпил стакан горячего чая с лимоном. Пока он ел, вокруг кругами ходил Антон, которого что-то распирало. Он явно жаждал общения, но из деликатности не прерывал трапезы старшего брата.

– Ты чего такой загадочный ходишь, как красна девица? – наконец обратил на него внимание Димон. – Дело какое есть?

– А ты не видишь? – с трудом скрывая ликование, ответил Антошка.

– Нет, а что?

– Ты что? Серьезно не въезжаешь? – и Антон поднес к носу Димона рукав джемпера с лейблом «Benettone». – Фирма! И плюс еще джинсы и плюс зимняя куртка, только их еще подкоротить надо. Все утро с мамой ездили по магазинам. Чуть в школу не опоздал.

– Круто, – одобрил Димон, – ты теперь первый парень на деревне! Только не в коня корм. Порвешь завтра же.

– А тебе, зато целых три костюма купили, в твоей комнате на стуле висят! – радостно продолжал Антон, – и куртку, и рубашек, наверное, штук десять, и галстуки, больше чем у папы теперь, наверное, стало.

– Да, – поддержал отец, – пойдем что ли, померяешь. Вдруг, не подходит.

Димон с неохотой поплелся за родителями в себе в комнату. Надев первый костюм, он с неожиданностью для себя осознал, что мерить, оказывается, ему не в тягость. Было даже приятно. Он с удовольствием смотрел на себя в зеркало на обратной стороне дверцы шкафа, ему очень шел серый цвет. А он, почему-то всегда предпочитал черный.

Димон впервые в жизни получил от одежды какое-то новое удовольствие. Это было незнакомое чувство. Он как-то раньше никогда не придавал особого значения шмоткам, что в них особенного? Штаны они и есть штаны, кроссовки они и есть кроссовки. Любимой его одеждой круглый год были штаны с карманами на коленках, футболки и куртка с капюшоном. Костюмы Димон терпеть не мог.

В новом костюме было очень приятно расправить плечи и не горбиться, чтобы скрыть торчащие из рукавов длинные руки. После вечных грубых джинсов особенно приятно было ласковое прикосновение к ногам тонкой и легкой шерстяной ткани брюк.

Дорогая хлопковая сорочка не кололась и не давила шею, и в ней не становилось через минуту жарко как в бане. Галстук был, конечно, не слишком привычен, стеснял и раздражал, но в Берлоге Димон не видел ни одного мужика без галстука, и значит, с этой неизбежностью, придется мириться. Да и стоил этот галстук – мама не горюй!

Вообще, приятно было ощущать качество хороших и добротных вещей, еще он с удивлением заметил, что пиджак сидит на нем очень аккуратно, нигде не торчит и не стоит колом. Он и не любил никогда эти пиджаки за то, что всегда выглядел в них неуклюже и очень уж молодо. Даже не то, чтобы молодо, а по-идиотски совсем. В чем тут дело, он никогда не понимал. Оказывается, бывают и другие пиджаки. Выглядел он в нем совсем не по-идиотски, а, пожалуй, даже симпатично, как придирчиво он ни разглядывал себя.

В комплект к костюмам мать купила две пары ботинок, которые совсем не жали. Не слишком остроносые, и не слишком тупоносые, одна пара черная, другая коричневая. Ногам было в них мягко и очень уютно. Из зеркала на Димона смотрел незнакомый юноша, изящный, очень ухоженный, почти такой же, как те ребята, что приходили на собеседование к Кудрявцеву.

– Я всегда говорила, что мой сын – красавец, – тихо сказала мать, подойдя и обняв его сзади. – Ты не против, что я Антону тоже купила кое-что на эти деньги?

– Мам, о чем ты говоришь? Это наши деньги. Общие. Ты всем купи, и себе обязательно, и папе. Если осталось. Я дам еще, у меня еще есть, я просто забыл вчера снять в банкомате, совсем закрутился.

– Что ты, еще осталось. Немного, правда. Такая дороговизна! А как подорожали продукты! Масло стоило совсем недавно 40 рублей, а вчера пошла – уже 52. Ты подумай!