Книга Maserati бордо, или Уравнение с тремя известными - Азарий Лапидус

«В личной жизни». Решение моего пресловутого уравнения зашло в тупик. Я растерял всех моих дам сердца. Понимаю, что по-прежнему каждой есть место в моей жизни, но могу уверенно сказать, что они не очень туда стремятся. То место, что я отводил моим любимым, их не устраивает, а поменять что-то в себе не хватает понимания. Что же надо изменить? А главное, как это все отразится на моем гусарском образе, с таким старанием создаваемым в течение многих лет? Хотя, честно говоря, я уже созрел, особенно в последние недели, отказаться от этого образа вольного гуляки и предпринять еще одну попытку свить теплое семейное гнездышко. Фу, как банально! Но очень хочется. А с кем свить такое гнездо? Только с Викторией! Надо с ней мириться. Позвонить ей я не могу. Мужская гордость не позволяет..

Раздался телефонный звонок. Лариса спросила:

– Яков Моисеевич, я вам больше сегодня не нужна?

– Нет, Лариса, спасибо. Я тоже сейчас ухожу. Кстати, Вика больше не звонила?

– Нет!

«Ладно, пойду домой. Посижу в одиночестве, поразмышляю, а завтра утром начну действовать. Утро вечера мудренее!»

Ольга покинула мой дом, практически не оставив никаких следов. Как говорят англичане – и это тоже одна из моих любимых поговорок – «Easy come, easy go». Я походил по квартире. Было ужасно одиноко. Все телефоны безмолвствовали. Звонить кому-либо я не хотел.

«Попью чая и лягу спать», – решил я, и в эту секунду раздался звонок в дверь. Я настолько опешил от неожиданности, что, не посмотрев в монитор, моментально открыл дверь. На пороге стояла Виктория. Она произнесла единственную фразу:

– Прости меня! Я больше не могу без тебя!

Ноги у нее стали подкашиваться, и она повалилась на меня. Я, ошарашенный, неловко подхватил девушку под мышки, потом взял на руки. Покрутился в прихожей. Почувствовал уже ставший родным аромат ее духов, перемешанный с запахом желанный женщины. Сбрасывая на ходу Викины одежды вперемешку со своими, целуя ее в губы, шею, бросился бегом в спальню. Мы раздевались с такой скоростью, как будто кто-то из нас опаздывал или мог передумать и куда-нибудь уйти.

В эту ночь мы любили друг друга так искренне и так неистово, что мне подумалось: «Только ради этого не испытанного ранее состояния можно было расходиться. Чтобы потом сойтись!»

Счастливые и уставшие, мы заснули только под утро. И когда в десять часов зазвонил телефон, я ненавидел весь мир, себя, забывшего отключить трубку, а больше всех звонившего. Это был Краснопольский.

– Доброе утро!

– Привет… – просипел я в трубку.

– Извини, похоже, я тебя разбудил. Но не мог не сообщить тебе новость. Со строительной площадки сняли запрет!

– Как?! – через силу произнес я и добавил: – Как это произошло?

– Очень обыденно. Тот же инспектор, который предъявил вчера предписание о запрете работ, принес сегодня предписание о разрешении на ведение работ. В силу устраненных, обозначенных в предыдущем предписании замечаний.

– Это чудо! – проснувшись окончательно, сказал я.

– Похоже на то, – невозмутимо произнес мой сотрудник.

Я посмотрел на мерно сопевшую рядом со мной Викторию и подумал: «А может быть, просто началась белая полоса?»

Глава 22

Я опять с головой окунулся в работу. Немного смущала ситуация с Ольгой. Она не сделала мне ничего плохого. Мы расстались несколько дней назад. С тех пор никто никому не позвонил, а сделать это было необходимо. Хотя бы для того, чтобы поставить точки над i и лишить друг друга иллюзий о возможности дальнейшего развития отношений. В отличие от ситуации с Викторией я очень легко решился на этот звонок. У меня катастрофически не хватало времени. И когда в суете дня я вдруг вспоминал о предстоящем разговоре, то было или очень поздно, или, наоборот, очень рано.

В один из дней, уходя с работы уже глубокой ночью, я взял лист бумаги и написал большими буквами «Ольга». Положил в центр стола в полной уверенности, что уж завтра точно позвоню.

Когда я на следующий день после посещения стройки и моих друзей в «Ферростаре» явился в офис, то на столе было аккуратненько прибрано и бумага, оставленная вчера, исчезла. Я почти не сомневался, что это происки Ларисы, недолюбливающей Ольгу и опасавшейся, что оставленная записка должна послужить мне сигналом для возобновления с отставленной любимой отношений. Лариса знала о моем возвращении к Виктории, была очень этому рада и как могла была готова воспрепятствовать любым моим посторонним контактам. Тем более с Ольгой. Но именно пропажа бумаги сподвигнула меня к скорейшему завершению отношений с Ольгой. Может быть, не звонить вообще? Нет, это неправильно, я оставлю для себя и для нее надежду на возможность возвращения. Похоже, впервые в жизни я хотел быть только с одной женщиной, и эта женщина – Виктория.

Я немного волновался. Надо подобрать какие-то правильные слова. Очень не хотелось обидеть собеседницу. Она ни в чем не виновата.

– Привет, это я.

– Что тебе нужно?

– Оля, а почему ты мне грубишь? – ответил я, переходя в атаку вопросом на вопрос, что безумно не любил делать в обычных ситуациях. В данном случае у меня не было моральных сил контролировать правильность построения фраз.

– Какую еще глупость ты хочешь меня спросить?

– А что, я так много глупых вопросов тебе задаю?

Наш диалог превращался в перечень вопросов участвующих в дискуссии сторон. Как на деловой презентации, когда аналитики заранее прогнозируют предполагаемые вопросы, чтобы подготовить на них ответы. Разница заключалась только в том, что отвечать никто не хотел или не мог.

– Зачем ты мне звонишь?

Я решил прекратить пустой разговор и перейти к делу:

– Хочу извиниться перед тобой. Ты не заслужила такого к себе отношения.

– Принимаю.

– Ты не хочешь со мной говорить?

В трубке раздались рыдания. Этого выдержать я уже не мог. Надо было как можно скорей закончить разговор. Но не класть же трубку. Рыданья не прекращались, но при этом Ольга не произносила ни одного слова.

– Оля, извини еще раз. Так получилось. По-видимому, мы не можем жить вместе. Вывод, который мы должны сделать. – Я, наверное, пытаясь направить абсолютно не складывающийся разговор в рациональное русло, говорил полную чушь. От этого ситуация еще больше усугублялась.

– Замолчи! Ничего не хочу слышать! Никогда мне больше не звони! Ты понял? Ни при каких обстоятельствах, даже когда ты от кого-нибудь услышишь, что мне нужна помощь! Имей в виду, что от тебя я не приму ничего. Ни в радости, ни в горе!

Ольга отключилась, а я сидел и не испытывал абсолютно никаких сожалений о потере страстной и желанной любовницы. Для ясности наших отношениях с Викторией этот разговор был необходим. Человек, который грешит всю жизнь и однажды принимает решение, что так больше жить нельзя, вдруг может стать святей самого папы римского. Примерно то же самое происходило сейчас и со мной. Мне захотелось расстаться со всеми дамами, кто хоть чуть-чуть задевал мое сердце. Хотя всяким Катям-Машам звонить не стоит. Просто я их вычеркну из своей жизни.