Книга Испанские каникулы - Елена Давыдова-Харвуд

У кабинета врача все с нами поздоровались, хоть и видели впервые. Дело происходило утром, и врач принимала всех более или менее в назначенное время и каждому отводила минут по пять-десять. Когда подошла моя очередь, выяснилось, что она хотя явно и может объясняться по-английски, но упорно этого не делает, так что разговор пришлось вести по-испански. И еще на мой очередной вопрос она мило улыбнулась и говорит: “А об этом в следующий раз. Вам придется прийти на другой прием, потому что сегодня я не могу на вас тратить больше времени”. Я так открыла рот и даже засомневалась – нет ли в этой испанской врачихе немецкой крови?

Потом, в следующий прием, на который я пришла после обеда, выяснилось, что точно нет. Перед кабинетом было подозрительно пусто, и я обрадовалась, но напрасно: воровато выглянув в коридор, врачиха оценила обстановку и снова скрылась за дверью. А потом, сделав вид, что меня не существует, быстрым и деловым шагом промаршировала мимо, никак не отзываясь на мое: “Ола!” Через час ожидания я отправилась вместе с другими прибывшими после меня и тоже успевшими отчаяться пациентами в регистратуру узнавать, что происходит. На нас там посмотрели виновато и сказали: “Неотложка!” – и мы все тут же увидели нашу врачиху, выходящую из подсобки и небрежно стряхивающую с халата крошки.

Теперь я знаю, что к испанским врачам надо ходить по утрам, до обеда и до сиесты, пусть у них в это время и много народа…

А недавно наш приятель-англичанин неудачно свалился с табуретки: полез за чем-то на верхней полке в шкафу и сломал себе бедро. После бессонной ночи, которую он типично по-английски пропритворялся перед женой, будто ничего не происходит, он попал-таки в больницу, где пробыл несколько дней и перенес операцию. А потом, когда он оттуда вернулся, мы приехали к нему выпивать и слушать, как все было. Больше всего нас позабавило его описание самой операции. Во-первых, из-за того, что по-испански он не говорит, было непонятно, что ему будут делать – то ли все бедро менять, то ли штифты вставлять, то ли еще что. Потом выяснилось, что они и сами не знали и принимали решение по ходу дела. Во-вторых, врач поначалу хотел сделать ему местную анестезию, то есть уколоть в район позвоночника, чтобы только нижняя часть тела онемела во время операции. Но в самый решительный момент, когда нашего приятеля кое-как втроем приподняли, чтобы сделать этот укол (а он человек нехудой, да еще боли у него при этом были адские), то у врача, который был весь насквозь простерилизован, в маске и других причиндалах, вдруг в нагрудном кармане зазвонил мобильный. Он тут же маску снял, нашего приятеля бросил и принялся по этому мобильному болтать. Два его помощника вынуждены были снова уложить несчастного на спину, а потом уж ни у кого духу не хватило повторять всю процедуру сначала, поэтому они взяли да и сделали ему общий наркоз. А когда он пришел в себя, показали рентген его бедра, на котором были ясно видны два огромнейших шурупа, ввинченные в кости. Домой его отпустили после операции на третий день, а к тому моменту уже заставляли потихоньку сидеть и вставать.

У другой нашей приятельницы было подозрение на рак груди. Врачи направили ее в больницу на довольно неприятные процедуры типа маммографии и ждать их ей пришлось несколько месяцев. Зато результаты этих самых долгожданных анализов тут же благополучно потеряли. И на ее расстроенные вопросы врач сказала: “Если бы там было что-то серьезное, с вами бы связались, так что не беспокойтесь!”

Еще здесь государство пытается гарантировать всем без исключения основные права, такие как, например, право на учебу и медицинское обслуживание. И трогательно, что дети нелегальных иммигрантов наравне со всеми учатся в школе и есть нелегалы, которые совершенно официально ходят в поликлинику и получают там бесплатное медицинское обслуживание, просто проявив в свое время толику настойчивости.

А вчера у моей мамы заболело ухо, и она попросила Джеймса купить ей какие-нибудь капли. Было воскресенье, и он помчался разыскивать дежурную аптеку, но там ему их продавать наотрез отказались: для всего, что вы собираетесь закапывать в ухо, нужен рецепт. Джеймс тогда попросил продать ему антибиотики – та же история, без рецепта не дают. Зато, когда увидели, как он расстроился – тещу-то жалко, – ему там же, в аптеке, посоветовали: “А вы закапывайте ей в ухо теплое оливковое масло!” Вот и сходил в аптеку за лекарствами… А масло маме, кстати, помогло!

Глава 45

Испанские цыгане, канадский индеец, четырнадцатилетний отец и румыны. Взросление и женщины-министры. Открывайте пришедшие вам посылки сразу!

Мы живем в десяти минутах езды от городка Сан-Педро. Расположен он в довольно живописном месте между горой и морем, и есть легенда, что там когда-то обитали цыгане, а потом испанцы их оттуда выгнали и поселились там сами. Цыгане же, чтобы им насолить, городок этот прокляли и наколдовали, чтобы каждый год во время ферии шел дождь. Поверить, что такое проклятие существует на Берегу Солнца, трудно, но уже второй раз, когда мы с Джеймсом приезжаем туда на этот праздник, с неба льет, как из ведра…

А вообще цыган в Испании много, и они оказывают довольно сильное влияние на местную культуру. Вот фламенко, например, – это ведь смесь арабской, цыганской и еврейской музыкальных традиций. Ну и небезызвестная Кармен тоже была испанской цыганкой… И среди самых знаменитых местных актеров и певцов здесь немало цыган.

Отличать их я пока не научилась, и Мерседес, наша преподавательница по испанскому, сегодня на уроке подтвердила, что они зачастую бывают голубоглазыми блондинами и еще что они не любят смешанных с испанцами браков. Раньше они так вообще были немыслимыми, и только в последнее время это правило стало потихоньку нарушаться. Сами испанцы узнают цыган без проблем, но относятся к ним с некоторой опаской, потому что они часто замешаны во всякие истории с наркотиками.

В нашей группе испанского языка есть колоритный персонаж – смуглый, высокий и плечистый, с длинными волосами, собранными в хвост. Угадать его национальность нам не удавалось никак, и сегодня стало понятным почему: он, разоткровенничавшись, рассказал, что сам он – канадский индеец и живет тут в глуши, в горах, где выращивает овец и коз. И часто наведывается в соседнюю деревушку за продуктами, а иногда и выпить чего-нибудь в баре. Так вот хозяин бара, когда тот пришел туда в первый раз, попытался его прогнать, приняв за цыгана. Он тогда достал фотографию, которую всегда носит с собой, – где он в своем настоящем индейском наряде, с головным убором из перьев и прочими причиндалами – и гордо ее хозяину продемонстрировал (а во время рассказа продемонстрировал и нам). Они с тех пор подружились, и все в этом баре теперь зовут его настоящим индейским именем – то ли Гордый Орел, то ли Цепкий Коготь, уж не помню как…

А недавно я летела из Мадрида в Малагу и рядом со мной в самолете оказался необычного вида старикан: с седыми волосами, собранными в хвостик и с проницательными глазами. Очень скоро он начал ерзать, ему явно не терпелось поговорить, вот мы и занялись беседой. Оказалось, что он испанский цыган из города Альхесирас, но уже тридцать лет, как живет в Австралии. А сюда наезжает навестить совсем старенькую мать и некоторых из своих двадцати двух детей, ну и привезти очередную выставку картин заодно. И попеть с друзьями фламенко (он успел похвалиться, что знаменитый Пако де Лусия ходит у него в друзьях и чуть ли не является его отдаленным родственником). Но больше всего меня впечатлило, разумеется, количество его отпрысков; а он гордо заявил, что первый сын у него родился, когда ему было всего четырнадцать лет. Я так прикинула: если ему самому сейчас лет шестьдесят пять, значит, “сынишке” где-то пятьдесят один…