Книга Записки экспедитора Тайной канцелярии. К берегам Новой Англии - Олег Рясков

— Может, настало время объясниться?

Глаза Анастасии Афанасьевны сверкнули, отразив холодный лунный блеск. О, Плахов слишком хорошо знал, что это верный признак того, что тучи сгущаются и гроза неминуема. Этот блеск не сулил победы, по крайней мере легкой победы. Семен видел причину холодности любимой в появлении соперника: ловкость рук и обходительные манеры голландского фокусника не могли остаться незамеченными Анастасией. И Плахов расстался бы с любыми надеждами и дал ей возможность быть счастливой с этим человеком, если бы не понимал, что Вангувер не достоин ее. Не то чтобы Семен приписывал все достоинства только себе, но он знал, что его любви хватит на двоих, что кроме него никто не защитит это хрупкое существо от жестоких людей и установленных ими законов… Да не нужна она Вангуверу! Как только этот ловкач выпутается из сей истории, так и думать о ней забудет, а ее нежное сердце не вынесет такого предательства. Вот почему, даже несмотря на недовольство любимой, он все же решился и произнес слова, что давно готовы были вырваться из его пылкой груди:

— Я предлагаю вам свою руку и сердце.

— Вы что, с ума сошли?.. — Воронцова вспыхнула, но тут же поняла, что обвинение в помешательстве является не слишком уместным ответом на первое в ее жизни серьезное предложение. Она смирила гнев и куда более сдержанно произнесла: — Мне кажется, вы нашли не самое подходящее время для признаний. Посмотрите, мы находимся в чужой стране. Я не знаю, что с нами будет завтра, а вы мне про руку и сердце.

— Анастасия Афанасьевна, неужели вы не хотите иметь подле себя верного друга?

— А вы что, до сих пор себя таковым не считали? — Настя испытующе посмотрела в его глаза.

— Я хочу сказать… — замялся Плахов, — на всю жизнь…

— Боже, вам не надоело?!

Глубокий вздох и ехидная усмешка стали окончательным ответом Семену Плахову. Анастасия предпочла закончить разговор и оставила его наедине с грустными мыслями. Луна по-прежнему печально-равнодушно взирала из-за портьеры.

Тем временем Бен пристроил за пазухой еще троих золотых питомцев. На каминной полке остался один — самый крупный, а потому самый желанный. И он бы, ей-богу, нашел ему уютное место под камзолом, если бы не рука с перстнем, что легла поверх его руки.

— Вы любите слоников? — заворковал помощник губернатора сэр Киттен.

Бен шутливо хлопнул ухажера по пухлой ладошке и манерно произнес:

— Да! С детства!

Киттен оценил игру, его лицо исполнилось сострадания к ближнему:

— Я так вам сочувствую, друг мой: оказаться на виселице, с петлей на шее… Сколько вам пришлось пережить волнительных минут!

— Да!

Киттен провел веером по локтю Бена, лицо которого преисполнилось печальной тоски.

— Это самое ужасное, что со мной было, — тяжелый вздох вырвался из пиратской груди. — Отправиться на казнь невинным, оставить этот бренный мир! Ужасно обидно. Чертовски неприятно!

— О-о! — вздохнул Киттен, ответный вздох передал всю глубину его чувств. — Расскажите мне, — англичанин взял Бена под локоток и потянул его от камина, — чем вы занимаетесь?

— Я врач. — Бен никак не мог оставить слона в одиночестве, поэтому вырвался из цепких объятий и вернулся к позиции, на которой у него все-таки оставался шанс стать обладателем уникальной коллекции губернатора, — Лечу людские души… от жадности. Облегчаю их… положение.

— Боже как интересно! — Киттен повернулся к Бену спиной и пожаловался тоном больного: — Вы знаете, у меня в последнее время побаливает спина.

Бен посмотрел на веер, которым «пациент» указал на очаг боли, потом опустил свой взгляд чуть ниже и сквозь зубы прошептал:

— Странно, что не задница…

— Что вы сказали?

— Ничего, ничего важного!

Киттен вдруг заметил в толпе одного из гостей.

— Здравствуйте, дорогуша! — заблеял козлик. — А вы — шалун! Вчера вы обыграли меня в карты и ушли. Смотрите, я обижусь.

Бен улучил удобный момент и схватил желанную статуэтку за ногу, он приложил всю силу своих мускулов, но слон словно врос в мрамор камина. Прикручен он, что ли? Бен попытался понять, в чем причина такого упорства, и потерял драгоценное время. Гость беседу с Киттеном не поддержал. Он лишь пожал плечами в ответ и продолжил разговор со своей спутницей. Поэтому не прошло и минуты, как Киттен вернулся к обворожительному мужчине, коего оставил страдать в одиночестве, и не покидал его уж до конца вечера. Посему Бену Андерсену так и не удалось довести свое предприятие до счастливого конца. И теперь было непонятно, кому улыбнется больший фарт: губернатору, у коего остался самый большой слон, или пирату, ставшему счастливым обладателем хоть и маленьких, но целых шести слоников. «Мы еще поторгуемся с судьбой!» — так утешил себя Андерсен, покидая гостиную губернатора.

Глава 3, о мужской черствости, масонской настырности и английской находчивости

Утром следующего дня Ушаков призвал Плахова к себе и снабдил его следующей инструкцией:

— Вот что я скажу тебе. Вангувер — большой хитрец. Он прекрасно понимает, что ему сейчас на руку быть вдали от Европы. Не спускай с него глаз. Золота с собой у него нет. Постарайся выяснить, куда он его спрятал.

— Вы его видели? Легче отобрать золото у пиратов, чем понять, куда он запрятал казну масонов, — засомневался Семен.

Андрей Иванович, до этого расхаживавший по комнате, вдруг остановился и расхохотался. Его экспедитор и впрямь точно подметил характер человека, которым им пришлось заниматься: такого умного, хладнокровного и ловкого дельца редко можно встретить даже среди людей самой отчаянной профессии.

— Ха-ха! Вот здесь ты действительно прав. Ладно, попробую с ним потолковать еще раз. Я сегодня уеду. Будь осторожен. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, куда вы направились. Масоны могут появиться в любой момент. Будь наготове.

Закончив на этом сие короткое выступление, Ушаков вознамерился позавтракать, для чего они с Плаховым спустились в таверну на первом этаже гостиницы. Вся компания была уже там: Вангувер, Воронцова и Андерсен сидели за одним столом, Егорка притулился за соседним. При виде Его Светлости все встали. Ушаков подсел к Вангуверу.

— У вас все меньше и меньше шансов остаться в живых, — продолжил он начатый ранее разговор.

— С чего вы взяли, что я вам поверю? — невозмутимо откликнулся фокусник.