Книга Сердце Феникса - Мэтью Гэбори

Сол-Сим замолчал и, моргая, уставился на один из факелов. Капли пота поблескивали у него на лбу и щеках.

– И что?

– Она участвовала в разграблении храма Эфрот, – наконец выговорил он.

Лицо Кохорты сморщилось.

– Похоже, эта потаскуха нас недолюбливает.

Храм Эфрот подвергся разорению во время налета наемников тремя годами ранее. Он находился недалеко от побережья, и раз в год туда прибывала флотилия, нагруженная ящиками золота, которые отправляли в империю заграничные грифийские миссии. Тогда было пролито море крови. Из шестидесяти налетчиков уцелели трое. Двоих поймали и казнили. Последний исчез.

– Когда мы схватим драконийку, – сказал Сол-Сим, оскалившись так, будто он говорил о каком-то вредоносном пресмыкающемся, – мы наконец поставим точку в той темной истории. Она сполна заплатит за свое преступление.

Кохорта взяла из рук слуги нового суни, рот которого на этот раз был заткнут, чтобы ее не беспокоил его крик.

– И все же пока это не свершилось, будьте осторожны, Сол-Сим, – заметила жрица. – Мы охотимся за опасной парочкой. В сердце этого фениксийца покоится первородный Феникс. Что до нее, то она может обратиться к Прародителям Драконов. Выясните, могут ли рыцари передать в наше распоряжение часть армии, чтобы ускорить поиски беглецов.

– Ваша воля для меня закон.

– Тогда действуйте.

Он поклонился до земли и, пятясь, вышел. Покинув Храм, он даже не подумал о том, чтобы навестить свою старую мать, которая жила в маленьком домике на окраине Альдаранша. Он направился в кварталы, отведенные для Грифонов, и приказал как можно быстрее запрячь одного из них, чтобы отправиться обратно в Изумрудные горы.

Ухмылка ненависти не сходила с его лица.

ГЛАВА 17

С трудом переводя дух, Януэль добежал до нависшей над склоном скалы и вжался в нее рядом с Шендой. В воздухе, прямо над их головами, эхом отдавались тяжелые взмахи крыльев, Грифон пронесся совсем рядом.

– Кажется, он нас не заметил, – прошептала Шенда.

Шенда поднялась на ноги, когда солнце было уже в зените. До тех пор пока не стемнело, она упражнялась со своими мечами, пытаясь восстановить координацию движений. А Януэль наблюдал за ней, предаваясь воспоминаниям.

Сир Фалькен часто тренировался вот так перед битвой. И маленький Януэль, усевшись на пенек, не сводил с него глаз. Фалькен пояснял ему каждый свой жест с терпением, достойным каладрийского монаха. Он часами оттачивал одни и те же приемы, а мальчик старательно повторял их за ним, используя вместо меча палку. В ту пору ему только что исполнилось восемь лет. Он хранил теплые воспоминания об этих занятиях. Особенно ему нравилось дотрагиваться до оружия и слушать подробные объяснения капитана по поводу ковки мечей. Януэля завораживал сам клинок, который в умелых руках превращался в орудие смерти. Напрасно Фалькен твердил ему, что смерть приносит человек, а не меч. Но Януэль свято верил, что в каждом клинке таится коварство Харонии. Только когда ему стукнуло десять, он убедился, что металл годится не только для того, чтобы перерезать горло жертвы, с его помощью можно вспахивать крестьянское поле. Это открытие прозвучало для мальчика откровением, у него далее слезы навернулись на глаза. После ухода Фалькена занятия прекратились, но изо дня в день встречные воины по просьбе Януэля с ироничной улыбкой одалживали ему свои мечи. И всякий раз он вздрагивал, прикасаясь к холодному лезвию, но тем не менее упорно учился драться.

Обрывки воспоминаний беспорядочно проносились в его сознании, в то время как Шенда наносила удары воображаемому противнику.

Ее манера отличалась от традиционного драконийского подхода. Она использовала приемы, заимствованные из различных стилей и школ, причем интерпретировала их так, что нельзя было понять, к какой технике относится тот или иной удар. Казалось, что ей присуща своя собственная техника, составленная из всех тех приемов, которым она научилась за время скитаний по Миропотоку. К тому же она использовала очень необычное оружие. Два меча-Единорога двигались так быстро, что казалось, будто они слились воедино. Януэль с восхищением следил за ее передвижениями в полумраке пещеры. Подвижная и стройная, она почти танцевала. Более короткий клинок служил, чтобы отражать удары противника. Кузнецы ликорнийских провинций сделали на нем разнообразные насечки. Благодаря им Шенда могла заблокировать меч противника.

Время от времени она прерывала упражнения и шла к ручью ополоснуться. Чтобы было удобнее тренироваться, она сняла плащ и закатала рукава туники. От ее энергичных движений в пещере становилось теплее. На ее теле поблескивали капельки пота. В полутьме Януэль не испытывал стеснения, глядя на ее ноги, обтянутые высокими голенищами сапог из черной кожи, на белизну бедер под короткой туникой, когда она прыгала и кружилась. Конечно, это ему нравилось, но прежде всего его привлекали ее воинские таланты.

Она объяснила Януэлю, что с годами заучила каждую пядь своего второго клинка так, чтобы в нужный момент использовать наиболее подходящую насечку. Клинок подлиннее предназначался для нанесения решающего удара. Со временем лезвие стало безупречно острым, ровным и гладким. Драконийка рассказала Януэлю, что кузнецы после заточки клинка бережно собрали сверкающие металлические стружки, чтобы изготовить порошок, который используют иконописцы. Благодаря ему краски на картинах, изображавших Единорогов, действительно приобретали особенный, ни с чем не сравнимый оттенок.

К фениксийцу постепенно возвращалась любовь к оружию. Судьба вновь распорядилась так, что его жизнь зависела от клинка. Таков удел беглеца.

С наступлением сумерек они покинули свое убежище. И теперь, приникнув к скале, вслушивались, как утихает вдали шелест крыльев Грифона.

– Пойдем, – сказал она.

Под покровом ночи они шли в избранном направлении около шести часов. Над небом нависли облака, и это облегчало их продвижение, хотя они все же опасались выходить из леса. Эта предосторожность вынуждала их порой делать немалый крюк. Даже если можно было спрямить путь и сэкономить два или три часа, драконийка наотрез отказывалась идти на риск. Следовало держаться под кронами деревьев, чего бы это ни стоило.

Ночной холод пробирал Януэля до костей. В конце концов Шенде удалось убедить его накинуть ее плащ, сказав, что привыкла к ночным вылазкам и закалилась, тогда как ему куда привычнее тепло огней Алой Башни.

Они не говорили о том, что их ожидает. Если по ночам они будут идти с той же скоростью, а днем отдыхать, то следующей ночью доберутся до Эльдорского перевала. Его, вне всяких сомнений, стерегут горцы. А их Шенда боялась куда больше, чем Хранителей, летавших в небе.

– Они здесь у себя дома, – пробормотала она в ответ на вопрос Януэля. – Мы идем по землям, на которых они живут веками.

На рассвете, усталые, они улеглись под выступом скалы, надеясь заснуть, несмотря на непрестанно грозящую им опасность. Ощущая ломоту во всем теле, Януэль свернулся и закрыл глаза. Он ощутил, что холод больше не страшит его. Очевидно, Феникс теперь согревал его своим теплом, так как один трудный ночной переход явно не мог вернуть ему былой выносливости. А у Шенды, к его удивлению, зуб на зуб не попадал, и она была не в силах скрыть это. Она дрожала, завернувшись в плащ.