Книга Пираты-призраки - Уильям Хоуп Ходжсон

Я остался стоять. На моих глазах реи были развернуты поперек корпуса, и я увидел, как паруса наполнились ветром. Секундой позже крыша надстройки, на которой я стоял, приняла наклонное положение, накренившись вперед. Угол наклона быстро увеличивался, меня начало сносить с крыши, и я поспешил ухватиться за одну из лебедок. Я был совершенно потрясен и не мог понять, что же происходит. Почти сразу после этого с палубы слева от надстройки внезапно раздался громкий человеческий крик, и в то же мгновение из разных концов корабля вновь зазвучали душераздирающиие вопли умирающих матросов. Они переросли в общее стенание, от которого у меня все перевернулось в груди, и вместе с ним донесся шум короткой, отчаянной борьбы. Затем порыв холодного ветра как будто пронизал туман, я увидел в образовавшиеся разрывы накренившуюся палубу. Я смотрел вниз в сторону бушприта. Утлегарь уходил прямо под воду, и на моих глазах вся носовая часть корабля тоже погрузилась в море. Крыша надстройки приняла вертикальное положение, и я повис, ухватившись за лебедку, оказавшуюся теперь у меня над головой. Перед моим взором океанская волна захлестнула бак, устремилась на главную палубу и с ревом обрушилась в пустой кубрик. По-прежнему раздавались крики гибнущих матросов. Что-то ударилось глухо об угол надстройки надо мной – это было безжизненное тело Пламмера; мгновением позже оно сгинуло в нахлынувшей волне. Я вспомнил, что Пламмер был в тот вечер штурвальным. В следующую секунду вода уже бурлила у моих ног; слышался человеческий стон, ревела вода, и я стремительно погружался в темноту. Я разжал руки, отпуская лебедку, и бешено заработал ими. Я старался задержать дыхание. В ушах стоял болезненный звон, который усиливался с каждым мгновением. Я открыл рот. Я чувствовал, что погибаю. Но тут – слава Всевышнему! – меня вытолкнуло на поверхность. Какоето время я лишь жадно хватал ртом воздух, совершенно не обращая внимания на то, что происходит вокруг. И только позже, уже переводя дыхание, я протер глаза и увидел примерно в трехстах ярдах от себя медленно дрейфующий большой корабль. Поначалу я был совершенно уверен, что это зрение играет со мной злую шутку. Затем, убедившись, что это не мираж и есть еще шанс на спасение, я поплыл к кораблю.

Остальное вам известно...

– Итак, вы думаете... – начал капитан и, сделав паузу, вопросительно посмотрел на Джессопа.

– Нет, я не думаю, – возразил Джессоп. – Я ЗНАЮ. Никто из нас не способен думать. Это библейская истина. Люди любят болтать о разных чудесах, случающихся в море, но эта история не из их числа. Это – реальное событие. Вы наверняка наблюдали нечто необъяснимое и сами, и, возможно чаще, чем я. Все зависит от обстоятельств. Только такие явления не попадают в судовой журнал. Их туда не заносят. Не будет исключением и данный случай, по крайней мере в том виде, как все это действительно произошло. Он покачал головой и, обращаясь теперь непосредственно к капитану, сказал, тщательно подбирая слова:

– Готов биться об заклад, что ваша запись в судовом журнале будет выглядеть примерно так: "Май, 18-го числа. Такой-то градус южной широты, такой-то западной долготы. Время: два часа пополудни. Ветер зюйд-ост силой два балла. Справа по курсу замечен корабль под всеми парусами. Нагнали его в первую полувахту. Подавали ему сигналы, но не получили ответа. В течение второй полувахты корабль продолжал упорствовать в своем нежелании установить с нами связь. Около восьми часов вечера корабль как будто осел носом вперед, а минутой позже на наших глазах резко пошел ко дну вместе со всем экипажем. Мы спустили шлюпку и подобрали одного из членов его команды, матроса первого класса, который назвался именем Джессоп. Он не смог дать какоголибо вразумительного объяснения этому трагическому случаю...”

Джессоп повернулся в сторону старпома и второго помощника.

– А вы двое поставите свои подписи под этим сообщением, так же, впрочем, как и я, и, наверное, еще ктонибудь из вашей команды. А когда мы прибудем домой, в газетах напечатают об этом короткую заметку, и публика посудачит о ненадежности морских судов. Возможно, несколько специалистов затеют умную дискуссию о заклепках, о дефектах обшивки и прочей ерунде. Он зло засмеялся, а затем продолжил:

– И ведь что получается: других-то свидетелей нет, и никто, кроме нас, не узнает подлинных обстоятельств дела. Что же касается старых «морских волков» с их рассказами, то к ним никогда не было и не будет доверия. Еще бы, ведь это «грубые, вечно пьяные скоты», это «рядовая матросня», как им верить! Бедные ребята... Конечно, случается иногда услышать от них про какой-нибудь загадочный случай, но это чаще всего бывает, когда они изрядно накачаются. Они бы и рады промолчать (из страха выставить себя на посмешище), да только их точно кто-то за язык тянет... Джессоп замолчал и провел взглядом по нашим лицам.

Капитан и оба его помощника кивнули, молча соглашаясь с ним.

ПОСЛЕСЛОВИЕБЕЗМОЛВНЫЙ КОРАБЛЬ

Я служу третьим помощником капитана на бриге «Санжиер», судне, которое, как известно, подобрало Джессопа; он попросил нас составить короткий отчет о том, что мы видели со своего борта, и подписать его. Капитан поручил эту работу мне, посчитав, что я изложу факты лучше, чем он. Итак, шла первая полувахта, когда мы обнаружили его – «Мортзестус», я имею в виду. Но главные события развернулись во время второй полувахты. Старпом и я находились на юте, наблюдая за ним. Дело в том, что мы подавали сигналы, но на «Морзестусе» никак не реагировали на них, что казалось весьма странным, поскольку мы находились всего в трехстах – четырехстах ярдах от их левого борта при отличной видимости; можно было бы даже организовать дружеское чаепитие, если б они оказались приятной компанией. А так мы обозвали их бандой угрюмых свиней и отложили дружеский визит, хотя и не стали спускать наши сигнальные флаги.

Так или иначе, мы, разумеется, постоянно смотрели в их сторону, я даже припоминаю, как в какой-то момент подумал о странной тишине у них на борту. Не слышен был даже звук их рынды, и я сказал об этом старпому. Старпом ответил, что тоже обратил на это внимание.

Затем, после того как пробили шесть склянок, они убрали все паруса вплоть до марселей. Еще я помню, в тот момент мы обратили особое внимание на полное отсутствие каких-либо звуков с их борта, даже когда фалы вытягивались через блоки; или такой факт – я видел их капитана, он что-то кричал, отдавая приказы, но мы не слышали ни звука, хотя на таком расстоянии должны были различать каждое его слово.

А около восьми часов произошло то самое, о чем рассказывал Джессоп.

Старпом и капитан уверяют, что видели людей, взбирающихся на борт «Мортзсстуса», но нечетко, так как уже наступили сумерки. Что же касается второго помощника и меня, то мы были полны сомнений. Однако все сходились в одном – происходящее на том корабле было очень и очень странным.

После того как старпом и капитан увидели взбирающихся на борт корабля людей, до нас начали доноситься оттуда кое-какие звуки; причем, должен заметить, весьма странные звуки: это было похоже на патефон – тот издает нечто похожее, когда пластинка набирает скорость. Затем звуки стали доходить уже без помех, и мы услышали истошные крики людей, и, знаете, даже сейчас я не беру – описывать, что именно подумалось мне в тот момент, настолько все было странным и непонятным.