Книга Разбойничья злая луна - Любовь Лукина

Тем не менее Ар-Шарлахи гнал корабль до тех пор, пока дым Зибры не канул за горизонт. Лишь тогда он приказал убавить парусность и дал возможность «Белому скорпиону» догнать «Самум».

Поравнявшись с двухмачтовиком, каторга отсигналила остановку, и Лако спрыгнул за борт. На этот раз, нимало не заботясь о достоинстве, он кинулся к «Самуму» бегом — спотыкаясь и вздымая песок.

— Переиграем?.. — задыхаясь, бросил он сразу, как только оказался на палубе. В глазах его Ар-Шарлахи прочёл страх и уважение.

— Что там? — сдавленно спросил он.

Лако сморщился и с силой отёр лоб ладонью.

— Плохо там, — с досадой бросил он. — Орийза повёл десант… Увязли, короче…

* * *

Вновь хлопнули, напряглись паруса, палуба покачнулась. Корабли двинулись дальше — в пустыню.

— А ты почему не остался?

Лако, должно быть, усмехаясь, щурился на зыбкий горизонт, где до сих пор мерещился дым горящего порта.

— Да вспомнил вдруг, — признался он нехотя. — Орийза-то ведь никогда особым умом не отличался. А уж если монету ему показать!.. Нет, думаю, лучше я с тобой пойду, чем с ним останусь. Видишь вот, не ошибся…

Он помолчал и вновь посмотрел исподлобья на Ар-Шарлахи.

— Ну у тебя чутьё… Слушай, а может, ты колдун?

— Государь издал указ, что колдовства не бывает, — буркнул Ар-Шарлахи.

— По указу и разбоя не бывает. Как же ты всё-таки понял, что караван возвращается?

Ар-Шарлахи пожал плечами:

— Да ничего я не понял…

— А почему тогда ушёл?

«Так тебе всё и объясни…» — хмуро подумал Ар-Шарлахи.

— Крови лишней не люблю, — сказал он сквозь зубы.

— Лишней? — не понял Лако.

Ар-Шарлахи невесело усмехнулся. Пора было переводить всё на шутку. Больно уж откровенный завязывался разговор.

— Да старичок был один… — уклончиво сказал он. — Гоен его звали… Так вот, он учил, что ничего лишнего в жизни быть не должно.

— Ну да! — поморгав, возразил Лако. — А сам вон, я смотрю, вино пьёшь кувшин за кувшином… Тоже ведь лишнее.

— Вино — не лишнее, — вздохнул Ар-Шарлахи. — Вино — это необходимость.

Лако вежливо посмеялся, потом насупился, покашлял.

— Да вот насчёт «Белого скорпиона»… — видимо, испытывая сильную неловкость, сказал он. — Целиком я его сейчас всё равно не откуплю. Ты уж мне мою долю-то верни, а? А то мне тогда и с людьми расплатиться нечем будет…

* * *

Оазисом это назвать было трудно. Тем не менее узловатые и словно вихляющиеся над самой землёй стволы были оперены чем-то вроде зыбкой узкой листвы. Места шли малознакомые, к юго-востоку от Зибры вообще старались не забираться: во-первых, колёса изломаешь, во-вторых, туземцы… Вдобавок солнце уже уходило за горизонт, на внезапно посиневшем небе вспыхнули вдруг неизвестно откуда взявшиеся здесь перистые облачка, и стало казаться, что кто-то вздул до самого зенита ярко-розовый пух.

Не желая рисковать, на «Самуме» и «Белом скорпионе» убрали паруса, и маленький караван пополз на мускульной тяге по узкому песчаному рукаву, прорезающему дебри насквозь. Так, во всяком случае, утверждал Лако. На той стороне, по его же словам, снова начинались пески. Даже если назавтра в Зибре снарядят за ними погоню, вряд ли их караваны осмелятся проверить эту тропу.

Внезапно идущий впереди «Белый скорпион» нелепо задрал корму так, что задние колёса оторвались от песка. Надо полагать, мудрый проводник Лако въехал в какую-то подземную полость и посадил каторгу на брюхо.

Ар-Шарлахи (он стоял в рубке «Самума», припав к амбразуре переднего обзора) выругался не хуже своего предшественника, досточтимого караванного Хаилзы.

— Знаток!.. Все тропы на ощупь помнит!.. — Вне себя Ар-Шарлахи повернулся к штурвальным: — Правее возьми…

«Самум» начал манёвр и вдруг, затрещав, накренился. Левое заднее колесо провалилось почти до оси.

— Н-ну… — На этот раз у Ар-Шарлахи даже слов не хватило от возмущения. — Откуда здесь ямы? Песок же…

Он кинулся к боковой амбразуре. Было ещё достаточно светло, чтобы ясно разглядеть торчащие из-под ушедшего по ступицу в песок огромного колеса концы каких-то жердей и обрывок циновки. Подземные полости, вне всякого сомнения, были делом человеческих рук.

В полу откинулась прямоугольная крышка, и из люка выглянула встревоженная Алият.

— Что случилось?

— В ловчие ямы угодили, — озадаченно потирая переносицу, сообщил Ар-Шарлахи.

— Что? — Алият поспешно выбралась из люка и тоже припала к боковой амбразуре. — Странно…

— Что странно?

— Ловчие ямы — для кораблей?

— Ну, это вряд ли, — сказал Ар-Шарлахи. — Корабли сюда не заходят. Наверное, за полгода мы первые… Скорее уж на джейранов копали…

По наклонной палубе пробежали, потом послышался непонятный всхлип, звук падения, и кто-то истошно закричал:

— Вниз! Все вниз!..

— Да что они там?.. — с досадой сказал Ар-Шарлахи, делая шаг к двери, и в этот миг что-то тоненько свистнуло у виска.

— Ложись! — падая на пол, пронзительно взвизгнула Алият.

Один из рулевых уже присел на корточки. Второй медленно сползал по огромному штурвалу. Между бровью и глазом у него торчал тонкий, не длиннее мизинца шип.

Судорожным движением Ар-Шарлахи опустил заслонку амбразуры, а спустя мгновение в толстое кимирское стекло клюнули одна за другой ещё две колючки, выпущенные, должно быть, с очень близкого расстояния. Сзади послышался негромкий сдвоенный стук — это опомнившиеся Алият и уцелевший рулевой заслонили две другие амбразуры.

Ар-Шарлахи напряжённо всматривался в синеватый сумрак за толщей стекла, но не мог различить среди чёрных извивов узловатых стволов ничего, что хотя бы отдалённо напоминало человеческую фигуру. Ещё один шип ударился в заслонку подобно злобному насекомому.

— Верблюд упал, приехали… — с нервным смешком выговорил рулевой. — Они ж ведь нам теперь и высунуться не дадут!..

— Плохо, что к ночи дело, — пробормотала Алият. — Говорят, они в темноте видят… Да потом ещё и подожгут, наверное… — Она обернулась к Ар-Шарлахи: — Ну, что стоишь? Придумай что-нибудь! Потом ведь поздно будет…

Некоторое время Ар-Шарлахи молчал. Потом сел, даже не потрудившись подобрать под себя ноги, уронил руки на колени, ссутулился.

— Это нам за Зибру… — глухо выговорил он, не поднимая головы.

Глава 17

Чёрный колдун

Свет ущербной луны падал из узкой амбразуры, наискосок пересекая рубку смутно-белой полосой. Жечь огни из осторожности не решились. Слабый ночной ветер перебирал узкие листья в залёгших вокруг чёрных зарослях. Малейший шорох пугал, настораживал.