Книга Русский бунт навеки. 500 лет Гражданской войны - Дмитрий Тараторин

РОНА попытались слить с армией Власова. Впрочем, взаимопонимания между «каминцами» и бойцами РОА не наблюдалось. Вспыхивали даже весьма серьезные столкновения. Дело в том, что «народники» считали «власовцев» перекрасившимися коммунистами. А отношение к последним покойного своего комбрига разделяло и большинство офицеров и солдат РОНА.

Впрочем, уже очень скоро и те, и другие, если им повезет не погибнуть в бою и не быть расстрелянными на месте (а то и поднятыми на штыки), окажутся в сталинских лагерях.

В России из века в век повторяется один и тот же сюжет — правдоискатели объединяются с врагами России и пытаются толи переделать всю ее в Русь, толи отвоевать для себя, оторвав от Империи, жизненное пространство.

Но в ходе этой борьбы обнаруживается, что и у ее защитников (под каким бы флагом они ни воевали) есть своя правда. Она — в сохранении единства русского этнического поля. На этом поле таинственно и непостижимо, вопреки жесточайшему госпрессингу и тотальным, казалось бы, зачисткам, «прорастают» новые поколения адептов ордена Правды. Причем, это запросто могут быть дети и внуки сотрудников НКВД. И война начинается сызнова.

«Суки лягут от ножа»

Против «своей страны» были не только многие тысячи «коллаборантов».

Мощнейшей внутренней оппозицией были воры в законе. Это явление беспрецедентное в мировом криминале. Любая мафия строится по принципу пирамидальной иерархии, копируя официальную власть.

У русских воров нет ничего похожего. Они не являются иерархией. Они — сеть. Их власть основана, прежде всего, на моральном авторитете. Более того, изначальные принципы их братства предписывают придерживаться, как это ни парадоксально, нестяжательских, своеобразно трансформированных полумонашеских принципов (отказ от семьи, презрение к собственности).

Вспомним, кроме того, что именно «ворами» называли «имперцы» и Лжедмитрия, и Разина. Загнанные в подполье идеи не умирают. Они прорываются на поверхность извилистыми руслами подземных рек.

Разумеется, «монахи» эти отнюдь не стремились к святости. Зато, по своему отказывались от мира, отказывались признавать законы безбожного государства и в какой-либо форме сотрудничать с ним.

Корни такой принципиальной установки — в противостоянии белых и красных. По свидетельству ряда исследователей российского преступного мира, после утверждения большевистской власти, криминалетет пополнился новыми нетипичными кадрами. Многие упорные политические враги Советской власти «вставали на преступный путь». Они вливались в уголовную среду, более того, занимали в ней лидерские позиции.

Эту новую генерацию бандитских вожаков называли «жиганами». Именно им приписывают честь выработки следующих базовых «заповедей»: запрет работать и участвовать в жизни советского общества; требование не связывать себя «узами брака»; принципиальный отказ принимать от государства оружие; запрет выступать в отношениях с властями в качестве свидетеля или жертвы («терпилы»); и, наконец, обязательство «скидываться на общак».

Претензии жиганов на лидерство в криминальном мире встретили отпор со стороны вожаков «традиционных» уголовников — урок. Кровавый конфликт между ними привел в итоге к выработке общепризнанного кодекса и появлению братства «воров в законе».

Следующий этап «посвящения» воров в потаенную мистику национальных смыслов — Соловки. Именно там в СЛОНе (Соловецком Лагере Особого Назначения) криминал вошел в «прямой контакт» с новомучениками русского православия. И «понятия» формировались не без влияния со стороны христиан, отвергших все формы сотрудничества с режимом.

Именно там появилась воровская традиция выкалывать кресты (как протест против администрации, запрещавшей их носить) и купола церквей (количество их обозначает годы, проведенные в заключении).

Исследователь «татуажной» тюремной традиции Д. Балдаев отмечает, что на наколках, срисованных с тел воров в законе и уголовных авторитетов, сидевших в Соловках в 1929–1939 годах, часто встречается такой сюжет: обезображенные соборы без крестов, россыпи черепов у соловецких стен и профиль Ленина со словом «ВОР» рядом. Аббревиатура сия расшифровывалась просто: «Вождь Октябрьской Революции». Балдаев отмечает: «…уголовный мир никогда не признавал никакой другой власти, кроме власти воров. Даже когда в 30–40-е годы урки «кололи под сердцем» профили Ленина и Сталина, в этом не было ничего, кроме «изощренной» хитрости: считалось, что выстрелить в вождей у охранников рука не поднимется. Ох, как они ошибались! Кстати, как только опасность внесудебной расправы миновала, у татуированного Ильича сразу же «выросли» рога и копыта, а Сталина окружили черти и черепа».

И ворам была объявлена тотальная война. Их массово расстреливали в тюрьмах и лагерях в рамках борьбы с лицами, которые «ведут активную антисоветскую, подрывную и прочую преступную деятельность».

Бескомпромиссное «отрицалово» воров имеет несомненно глубокий метафизический смысл. Свобода — неотъемлемое свойство человека. Бог сотворил его свободным, значит, покушаться на это его «прирожденное» качество — грех. И отстаивать свою волю следует до последней черты, даже находясь в заключении.

В Новой Руси, которая будет (или не будет вовсе ничего), карами должны стать (как в Руси древней) штрафы, телесные наказания и смертная казнь. Страдания и смерть — естественны. Их в жизни никому не избежать. А вот лишение свободы абсолютно противоестественно. Потому и заповедал Игнат Некрасов «тюрем не держать». ГУЛАГ должен быть разрушен до основанья.

Годы Второй Мировой стали серьезным испытанием для «воровского ордена». Власти объявили об освобождении от наказания лиц, которые пожелают искупить свою вину на фронтах. К середине войны готовность «смыть свою вину кровью» изъявили около миллиона заключенных.

Но фронтовые геройства никак не повлияли на преступную натуру этих граждан. Искупить то они искупили, но «не перековались». И после Победы они принимаются за старое, то есть, за воровство и бандитизм. И, разумеется, снова оказываются в лагерях. А там, стойкие воры, не нарушившие, несмотря ни на что «закона», им предъявили.

Отступники были названы «суками». И тогда-то татуировка СЛОН, которая стала одной из самых популярных, благодаря печально знаменитому лагерю, и расшифровывавшаяся блатными, разумеется совсем не так, как «органами», получает новую трактовку: «Суки лягут от ножа».

И началась по всему ГУЛАГу резня, известная в криминальных летописях, как «Сучья война». Разумеется, отступники безропотными жертвами быть не соглашались. И при поддержке администрации, заинтересованной в истреблении «воров в законе», от активной обороны перешли в наступление.

Так Гражданская расколола преступный мир. Ведь «Сучья война» не была банальной для криминала межклановой бойней. Она стала беспощадным и кровопролитным идейным противостоянием. Это, кстати, тоже беспрецедентно для мировой уголовной истории.

Для «воров в законе» война была чревата гибелью. Ведь «суки» стали верными псами Системы. И она сделала все возможное для их победы. Но затравить и «порвать» воров не удалось. Они выжили. Правда и им пришлось смириться с тем печальным фактом, что все-таки не все суки лягут от ножа.