Книга Навстречу завтрашнему дню - Сандра Браун

Марк тоже, если он еще жив, не мог остаться тем же молодым человеком. Она не могла связать лицо, голос, улыбку, характерные черты с тем мужчиной, в которого должен был превратиться Марк, если ему суждено будет вернуться домой. Мальчика с фотографии больше нет, он исчез, как, впрочем, и девочка.

Кили снова легла и устремила взгляд в потолок. Она пыталась припомнить, что она испытывала, когда ее целовал и ласкал Марк, но на память приходили только поцелуи и ласки Дакса. Она не могла вспомнить, чтобы теряла ощущение времени и пространства, когда Марк целовал ее. Возможно, сердце ее и начинало биться сильнее, а ладони потели в предвкушении, но она не помнит этой теплоты или этого влажного состояния расплавленности, которое истощало ее и в то же время дарило жизнь.

Закрыв глаза, она потянулась к воображаемому возлюбленному, и ей явился не юный красивый блондин, каким был ее муж, но мужчина с темными волосами и глазами, унаследованными от своих предков — французских креолов. Прикосновения его не были неловкими и извиняющимися, а, напротив, умелыми и терпеливыми.

По ее телу скользили не неуклюжие руки, но уверенные в своей способности возбуждать. Им не нужно было нащупывать эрогенные зоны, они шли к ним безошибочно и прикасались к ним благоговейно. Жадности и торопливости не было места.

Его поцелуй был глубоким, он словно вовлекал каждую частицу своих и ее губ в чувственный балет. Зубы, губы и язык — все это превратилось в эротические инструменты, которые дразнили, гладили, зондировали и смаковали.

Рот пробормотал что-то, уткнувшись в ее грудь, прежде чем обрушить целый дождь поцелуев на нежную плоть. Язык, словно шелк, прикоснулся к соску, как будто уговаривая его расслабиться, но он, наоборот, затвердел.

Настойчивые руки, лаская, скользили вниз, прикасаясь, обследуя. Она с радостью встретила своего призрачного возлюбленного. Он принял приглашение, принялся нашептывать комплименты ей на ушко, превознося ее женственность и предъявляя на нее свои права.

Они вместе двигались, в равной мере отдавая и получая. Тот жаждущий голос, ставший частью ее, казалось, насытился. Она объединилась в одно целое с этим возлюбленным, который чуть слышно шептал слова любви ей на ухо, в то время как его тело говорило на своем поэтическом языке. Извиваясь от неутоленного желания, Кили выгнула бедра дугой, умоляя воображаемого возлюбленного даровать ей облегчение. Оно снизошло на нее, подобно теплому одеялу, чуть не задушив ее, так что она принялась хватать ртом воздух, чтобы наполнить свои жаждущие легкие.

Очень медленно она вернулась на землю, веки, затрепетав, открылись, и она с изумлением подумала, что же в действительности произошло с ней. Осознание принесло с собой волну стыда. Ибо когда она умоляла возлюбленного остановиться, то произносила имя не мужа, а Дакса Деверекса.

Ее подушка впитала жгучие слезы горьких угрызений совести.

— Может, прихватишь для себя несколько сэндвичей в Джексон-сквер на ланч? — Николь, как всегда, начала свой разговор по телефону без каких-либо предисловий.

— Я не…

— У тебя на примете есть какое-то более интересное дело? — допытывалась Николь с некоторой долей резкости.

— Нет, — призналась Кили.

— Встретимся у парадной двери через полчаса. Я принесу сэндвичи.

С тех пор как она сыграла свою шутку с Кили, пригласив ее и Дакса в программу новостей, Николь стала избегать ее. Время от времени они разговаривали по телефону или встречались в коридорах студии, но не поддерживали прежних дружеских отношений, и Кили скучала по ним.

В назначенное время она спустилась к парадной двери и встретила там Николь. Они вышли из здания на Шартрез и прошли несколько кварталов на восток по направлению к исторической площади. Это было одно из любимых мест Кили. С собором Святого Луи, Пресбитерием и Кабилдо с одной стороны и зданием Понтальбо — с другой. Порой она сожалела, что не стала свидетельницей всех тех памятных событий, которые происходили здесь или поблизости. Ей приходилось довольствоваться тем, что она прогуливалась среди расположившихся со своими картинами на тротуаре художников.

Они вышли на площадь через северные ворота перед собором — солнце сияло, и голубь с довольным видом сидел на голове Эндрю Джексона. Ранние весенние цветы уже собирались вот-вот расцвести. Выбрав уединенную скамейку, Николь запустила руку в бумажный пакет и протянула Кили обернутый бумагой бутерброд.

— Неопределенность убивает меня, — сказала она, откусывая кусок пшеничного хлеба с яичным салатом. — Да или нет?

— Что да или нет?

— Прощена? — Николь произнесла это слово тихо и с таким раскаянием, что Кили не смогла удержаться от смеха. Положив свой сэндвич на колени, она обхватила руками подругу и крепко обняла ее:

— Прощена. Прости меня и ты. Я скучала по тебе.

Николь отстранилась и смахнула предательские слезы.

— Ну, слава богу, все это позади. Я уже боялась, что всю оставшуюся жизнь мне придется носить власяницу и посыпать голову пеплом. А мне ужасно не идет серый цвет.

Ее забавная реплика ничуть не обманула Кили. Николь явно была растрогана, и ей, по-видимому, так же как и Кили, не хватало их доверительного общения.

— Ты нанесла мне удар ниже пояса, но в тот момент я меньше всего беспокоилась об этом, — покачав головой, сказала Кили. Прошло две недели с тех пор, как она видела Дакса последний раз. Говорят, что время залечивает раны. Она готова опровергнуть это заблуждение. Чем дольше она не видела его, тем больше жаждала увидеть.

— Не хочешь рассказать мне об этом? По крайней мере, то, что я не могу соединить в единое целое.

Кили искоса бросила взгляд на Николь:

— А что ты уже соединила в единое целое?

Николь завернула остатки сэндвича в целлофан и открыла банку с легким напитком. Предложив другую банку Кили, она сказала:

— Думаю, вы познакомились где-то в Вашингтоне, и у вас тотчас же возникло взаимное влечение друг к другу, но вы с самого начала знали, что можете оказаться в щекотливом положении, учитывая твои обстоятельства, и с тех пор ваша совесть и влечение борются между собой.

Кили бросила рассеянный взгляд на статую Эндрю Джексона, на которой сидело уже несколько голубей.

— Ты верно подвела итог.

— Кили, почему ты приносишь себя в жертву? Если хочешь завести с ним роман, заведи. И какая разница, что он конгрессмен, он, прежде всего мужчина. И кому какое дело в наше время и в нашем возрасте, кто с кем спит? Стань эгоисткой и подумай для разнообразия о себе.

— Я должна подумать и о нем тоже.

— Почему? Он сам отдает себе отчет в том, что делает. Зная тебя достаточно хорошо, я едва ли смогу предположить, будто ты бесстыдно завлекала его, не правда ли? Инициатива исходила от него?

— Ну да, но… Я сразу же сказала ему, что замужем, но не отказалась встретиться с ним. Все было так… Он был…