Книга Черепашья луна - Элис Хоффман

Они обе смеются над нелепыми фантазиями глупых школьниц. Потом Люси вежливо слушает, как Хайди рассказывает про своего мужа-онколога, у которого кабинет на углу Семьдесят третьей и Мэдисон, а потом ей удается улизнуть. Возле бара она видит Эвана, который болтает в кругу старых приятелей. Наверное, мужчины стареют быстрее, у этих почти у всех лысины и животы. Они похожи на своих отцов, какими те были, когда они заканчивали школу. Ее дядя Джек был немногим их старше, когда она переехала к ним. А ее родителям, когда они погибли, было почти столько, сколько сейчас ей. Люси обычно не пьет, но сейчас заказывает «Маргариту». Бар платный, и она роется в сумочке в поисках мелочи. Случайно она натыкается на фотографию соседки и снова разглядывает ее лицо, чувствуя, как холодный воздух из кондиционера обдувает плечи. Люси сует фотографию в бумажник, расплачивается за выпивку, а когда отходит от бара, то видит, что за ней наблюдают. Возле стеклянных дверей, которые ведут во внутренний каменный дворик с азалиями вдоль стен, стоит Андреа Фридман, двоюродная сестра Люси. Под ее пристальным взглядом платье на Люси как будто съеживается, и она остается почти голая. Она медленно делает глоток, а потом, потому что выбора у нее нет, идет через зал к Андреа.

— Никто не остается прежним, — говорит Люси. — Что да, то да.

Они не виделись три года, да и раньше встречались один или два раза в год после тех мучительных лет, проведенных под одной крышей. Андреа оказалась девушкой с амбициями. Она стала адвокатом крупной корпорации и вышла замуж за одного из партнеров, человека серьезного и умного, которого хоть умри не затащить на двадцатую годовщину выпуска. По правде говоря, Андреа как раз выглядит прежней, только теперь она вместо очков носит контактные линзы, а шапка ее непослушных темных волос смотрится весьма экстравагантно.

— Могу поспорить, мои родители не знают, что ты в городе, — говорит Андреа.

Она по-прежнему смотрит в сторону бара. В руках у нее бокал белого вина с сельтерской.

— Да, — сознается Люси. — Я приехала неожиданно. Так вышло.

Андреа поворачивается к ней и оценивающе смотрит на волосы.

— Смело, — говорит она.

— Знаешь что? — говорит Люси. — Нам как было нечего сказать друг другу, так и сейчас нет.

Они потягивают каждая свое питье и смотрят на танцплощадку, где танцует с одним из своих бывших дружков Хайди Каплан.

— Вот ведь сука, — печально говорит Андреа.

— Хайди?

— Она всем разболтала, что ты пьешь пилюли, — говорит Андреа. — Поэтому тогда на выпускном ее выбрали королевой, а ты так и осталась одной из принцесс.

Люси внимательно на нее смотрит.

— А откуда она узнала?

Андреа потягивает вино.

— Спасибо большое, — говорит Люси своей кузине.

— Я прилетела только повидаться с родителями, — говорит Андреа. — Из этого города надо бежать как от чумы. Ты ведь не представляешь, что значит быть некрасивой. Ты была так погружена в себя, что понятия не имеешь, через что мне пришлось пройти. — Андpea допивает вино и ставит стакан на подоконник. — Вон они все. — Она кивает влево.

Люси видит компанию мужчин, в каждом из них, почти сорокалетних, живет мальчишка, когда-то бегавший за Люси по школьным коридорам.

— Никто из них на меня даже не смотрел, — говорит Андреа. — Я бы на лоботомию согласилась ради этого. Ну а теперь почти все выглядят дерьмово, — добавляет она и сигналит официанту, чтобы принес еще вина, — Это и есть идеальная справедливость?

— Если угодно, — отвечает Люси.

— Ты прилетела из-за Эвана? — спрашивает Андреа. — Потому что у него роман с какой-то детсадовской воспитательницей. Родители видели их вместе.

Люси не обращает внимания на ее слова, как и прежде, когда они жили вместе и ей приходилось не обращать внимания на многое. Она привыкла тогда запирать свою дверь на оба замка, привыкла не замечать Андреа, когда они сталкивались в коридоре.

— Прости, — говорит Андреа. — Я по старой привычке. Сплетни мне тогда помогали. Я знала по имени всех, кто ходил с нами в школу. Знала все их маленькие грязные тайны, и поверь мне, их было немало.

Андреа смотрит на танцующих, прижав к щеке бокал с белым вином. Люси роется в сумочке и достает фотографию.

— Ты ее знаешь?

— С нами она не училась, — говорит Андреа. — Слишком молодая.

— Ты могла ее видеть в городе. В прошлом году или в позапрошлом. Мы с ней подружились во Флориде, а она вдруг уехала.

— Ты сама так любила делать. — Андреа, пожав плечами, возвращает фотографию Люси. — Никогда ее не видела. Вообще-то интересно, что у тебя появилась подруга.

— Неужели? — холодно говорит Люси.

— Давай без драки, — говорит Андреа.

— Ты всегда так говорила, когда сама начинала, — говорит Люси. — И ты это знаешь.

Сзади них, у двери, ведущей во дворик, раздается мужской голос:

— Люси!

Она узнает его в ту же секунду. Рэнди был среди тех мальчишек, ради которых Андреа была готова на лоботомию, и он хорош собой, как и раньше. Рэнди протягивает ей руку, и она, быстро сунув фотографию в сумочку, отвечает на рукопожатие.

— И нет обручального кольца, — ухмыляется Рэнди. — Приятный сюрприз.

— Ты ведь помнишь мою двоюродную сестру, — говорит Люси, потому что Андреа мрачно наблюдает за ними. — Андреа Фридман.

Рэнди явно ее не узнает.

— Я тебе делала минет, когда отмечали бар-мицву Тедди Шиффа.

Рэнди бледнеет, а Люси смеется, совершенно опешив. Это самые человеческие слова, которые когда-либо говорила Андреа.

— Позвони моим родителям, — говорит Андреа, направляясь к бару.

— Кто это? — говорит Рэнди, еще не пришедший в себя.

— А что? — говорит Люси. — Это правда?

Рэнди сладко улыбается ей.

— Пятая поправка[21], — говорит он. — А если серьезно, я думал, ты замужем. Я слежу за всеми красивыми девушками.

— Мы с Эваном развелись, — говорит Люси.

— Я тоже развелся, — говорит Рэнди. — В октябре. Думаю, это судьба.

— Просто статистическая вероятность, — говорит Люси. Но невольно чувствует, что его слова ей приятны. Она помнит, как на самом деле хотела назначить свидание Рэнди, но он казался ей слишком красивым, слишком занятым собой, чтобы у них что-то вышло.

— Я всегда думал, что мы были бы хорошей парой, — говорит Рэнди.

Он придвигается ближе, и она остается на месте, хотя и знает, что лучше отойти. Она помнит то ликование, которое поднималось в душе всякий раз, когда звонил телефон; она любила смотреться в зеркало и видеть ту девочку, какой они все ее тогда считали.