Книга Моя дорогая Джин - Лесли Ламберт

Джин поразмыслила и отправилась к нему в спальню.

Не то чтобы она всерьез рассчитывала на какое-то романтическое завершение ночи. Просто именно в этой комнате она чувствовала себя уютнее всего.

У Джин было ощущение, будто с нее живьем содрали кожу. Или, что больше походило на правду, — словно с нее сняли одежду при толпе незнакомых людей. Она совершенно беззащитна и ничегошеньки не может поделать.

— Ты здесь? — Оливер беззвучно возник в дверях. Зажег свет.

— Выключи, — попросила Джин.

Не хотелось видеть сейчас его лицо. Такое близкое, такое славное и родное. Такое мужественное и открытое.

Не хотелось, чтобы он сейчас видел ее лицо. Джин боялась, что не сдержится. Что из ее глаз горохом покатятся слезы. Мало того что останутся пятна на платье, так еще и выглядеть она будет как юная сентиментальная дурочка.

— Не выключу. — Оливер сел на кровать рядом с ней, нежно обнял за плечи. — Ты чем-то расстроена? Джин, что случилось? Устала? Все эти пиарщики…

Джин промолчала. Куда-то вдруг исчезли все слова. Очень хотелось, чтобы Оливер прочел ее мысли. Чтобы ничего не нужно было говорить. Чтобы не пришлось объяснять. Чтобы долго и муторно, с взаимными обвинениями, не пришлось выяснять отношения.

Да и были ли они у них, эти отношения?..

— Ложись, — предложил он, — поспи. Вся эта тусовка внизу уже не имеет значения. Если хочешь, я приглашу твою подругу переночевать здесь. Попьем чаю в мирной обстановке. Постелю ей в гостевой спальне.

— При чем здесь Карен?

— Ну не хочешь — как хочешь. Пусть остается и веселится. Вечеринка может затянуться до самого утра. Солнышко, ты потрудилась на славу. Мы все потрудились на славу.

Кажется, настал удачный момент. Меньше всего Джин хотелось выглядеть истеричной и вздорной девицей. Но Оливер, сам того не желая, провел отличную подачу. Нужно было ответить.

— И как ты оцениваешь результаты своего труда? Окупит Питтсбург твои затраты на ресторанную деятельность? Это выгодная сфера инвестирования?

Оливер нахмурился.

— Джин, о чем ты говоришь?

— Зачем ты выдумал всю эту историю с умирающим от рака отцом?! — выкрикнула она. — Чтобы бить на жалость?! Чтобы я не бросила проект твоего клуба?! Может быть, ты еще сэкономил на мне?! Откуда я знаю, сколько у вас в Нью-Йорке платят специалистам?!

— Джин… Да что с тобой? Какая история?

— Мне все рассказали. Спасибо им за это… Журналисты писали о тебе, что ты успешный инвестор.

— Я ведь и сам рассказывал тебе об этом. Джин, да в чем я обманул тебя?

— Журналисты пишут, что ты приобрел бар «Апельсин» по дешевке. Что бар уже загибался, был на последнем издыхании. Ты решил проверить, сколько будет стоить раскрутить его с ноля. Почти с ноля. Сделать заведение прибыльным и популярным.

— Все ясно. Джин…

— Что? — В ее голосе прозвучал вызов.

— Я собирался рассказать тебе об этом. Когда-нибудь. Собственно говоря, это не так уж важно, чтобы рассказывать об этом специально… Или просто не было подходящего случая.

— Бьюсь об заклад, что случай никогда бы не представился. Но мне повезло, и я узнала об этом раньше, чем…

— Чем что?

— Чем дело зашло слишком далеко.

— Джин, я тебя не обманывал. Я ведь рассказывал тебе, как действуют некоторые журналисты, не отличающиеся излишней чистоплотностью. Я действительно купил бар «Апельсин» по дешевке.

— Вот видишь!..

— Фактически я не приобрел, а выкупил его. Выкупил за долги отца.

— Долги отца?

— Да. Джин, я не рассказывал тебе… Он оставил нас с матерью ради другой женщины. Познакомился с ней, когда ездил в Питтсбург по каким-то делам. Переехал сюда. Помогать не перестал, присылал деньги. Когда та женщина умерла, он не вернулся к нам в Нью-Йорк. Считал — что отрезано, то отрезано, обратно не приложишь. Прошло немало времени, прежде чем мне и ему удалось установить хоть сколько-нибудь теплые отношения. Потом я одолжил ему денег на этот бар… Отец совсем не умел вести дела. Он запутался, влез в долги. Бар уже не принадлежал ему, а он все еще пытался свести концы с концами.

— Почему же журналисты не написали о твоем отце? С их слов все выглядит несколько… иначе.

— Я рад, что эта история не просочилась в прессу. Моя семья — это мое личное дело. Не желаю, чтобы подробности развода родителей и разорения отца препарировались всеми, кому не лень заглянуть в вечернюю газету.

— Я понимаю. — Джин примирительно дотронулась до его руки.

— Джин…

Оливер, улыбаясь, коснулся губами ее виска, линии волос. Провел рукой по бархатистой щеке девушки. Джин замерла. Она прижалась к его груди, ощущая, впитывая его тепло. Ей так не хватало этих прикосновений…

— Я должен кое о чем попросить тебя, Джин.

— Все, что хочешь…

— Ты оказала мне неоценимую помощь в переоборудовании бара. Без тебя вряд ли получилось бы то, что есть сейчас. Некоторое время я просто наблюдал за жизнью бара, тем более что появилась возможность делать это изнутри. Мне казалось, что его невозможно воскресить, вернуть к жизни. И тут появилась ты… Это было толчком к переменам, стимулом к действию.

Джин благодарно улыбнулась.

— Ты нужна мне, — продолжил он.

Джин замерла. Неужели она сейчас услышит те самые заветные слова? Ведь именно о них грезит каждая девушка, пусть и не признается в этом даже самым близким подругам.

— Джин, у меня на очереди новый проект. Это будет что-то вроде детского центра. С аттракционами, игровыми комнатами и настоящим детским кафе. Я хотел бы… я прошу, чтобы ты взялась за разработку проекта.

— Нет, это невозможно!

— Джин, но почему?

— И не проси.

Оливер огорченно покачал головой.

Джин ожидала услышать что угодно, но только не подобное предложение. Да уж, это нисколько не походит на предложение руки и сердца… Хотя дело было, конечно, не в этом.

— Оливер, я хочу, чтобы мы выяснили все до конца.

— Разумеется. Между нами не должно быть никаких секретов. — Оливер улыбался.

— Нет, какие-то маленькие тайны, разумеется, могут быть. Вроде того, какие восковые полоски для эпиляции я предпочитаю, или сколько денег лежит на твоем банковском счете. — Джин намеренно шутила, чтобы собраться с духом и выложить правду, так долго не дававшую ей покоя. — Оливер, я никакой не дизайнер интерьеров! Прости меня! Пойми, я просто не могу взяться за этот детский проект! Я только испорчу все. Завалю всю работу. Я способна загубить любое начинание.

— Довольно самокритично для человека, которого завтра все журналы и газеты Питтсбурга провозгласят открытием в области ресторанных интерьеров, — заметил Оливер. Лицо его было бесстрастным.