Книга Чаша и крест - Нэнси Бильо

— Господи, как это все отвратительно… ненавижу пророчества, — пробормотала я.

Он быстро закивал:

— Вот именно, Джоанна, вы наверняка найдете способ разубедить Гертруду, отговорить ее, если она вдруг задумает в течение этой недели отправиться к какому-нибудь шарлатану-провидцу, правда?

— Я сделаю все, что смогу, Генри.

Он шагнул ко мне:

— А если вдруг не получится отговорить Гертруду, тогда поезжайте вместе с ней, хорошо? А потом расскажете мне, о чем там шла речь…

— Нет! Это невозможно! — Я вскочила с кровати. — Генри, мне и близко нельзя подходить к человеку, который изрекает пророчества!

— Действительно, я прошу у вас слишком многого, — пробормотал он. — Пожалуйста, извините меня, Джоанна. Просто я очень… боюсь. — Он секунду постоял, уставившись в пол. — Неужели вы сами не понимаете? Я боюсь за сына. Если что-то со мной… с нами случится… и Эдвард вдруг окажется в Тауэре, один… эта мысль сводит меня с ума. Ему там будет очень страшно. Совсем еще ребенок — и в камере, где больше никого нет. Только представьте, какой ужас… У меня при одной этой мысли просто сердце кровью обливается… — Голос Генри пресекся. — Господи Иисусе Христе на небесах, сохрани и помилуй моего мальчика! — Мой кузен отвернулся и правой рукой закрыл лицо. В комнате раздались глухие рыдания. Он пытался их подавить, но безуспешно.

Стук в дверь заставил Генри замолчать.

— Одну минуту, Чарльз! — глухо крикнул он.

— Генри, — сказала я, — знайте: я сделаю все, что смогу, чтобы помочь вам. Я не буду отходить от Гертруды ни на шаг. Постараюсь повлиять на нее, насколько это возможно. Но потом я непременно уеду.

— Благослови вас Господь, Джоанна, — ответил он и, не глядя мне в глаза, поспешно вышел из комнаты.

Больше в ту ночь я так и не уснула. Я молилась, прося Господа послать мне силы и мудрость. Когда встало солнце, появилась Элис, взволнованная и испуганная. Я больше не заговаривала с ней о своем отъезде из «Алой розы», а вместо этого попросила принести поесть и переодеться. Служанка с радостью повиновалась.

В то утро Гертруда в гостиной была не одна. Рядом с ней сидел незнакомый мне человек. Оба увлеченно рассматривали какой-то предмет, стоявший у него на коленях. Кажется, короб, и довольно большой. Гертруда сидела ко мне спиной, поэтому мне было плохо видно. Но с этой минуты я должна была все видеть и все примечать.

— Доброе утро! — Мое приветствие прозвучало вполне естественно.

Гертруда резко обернулась. Лицо у нее было какое-то перекошенное: возможно, она действительно плохо себя чувствовала. И вдруг на губах маркизы заиграла улыбка.

— Джоанна, как мило, что вы пришли.

Она вскочила, бросилась ко мне и поцеловала, окутав облаком какого-то экзотического аромата. Должно быть, только что приняла ванну.

— Прошу вас, идите сюда, полюбуйтесь вместе с нами на эту прелесть.

Она махнула рукой гостю, и тот открыл стоявший у него на коленях короб. Он был заполнен образцами тканей самых разных расцветок и фактуры. Тут были и бархат, и шелк, и парча.

— Покажите-ка Джоанне вот это, — приказала хозяйка.

Торговец развернул передо мной образец ткани — мерцающей и искрящейся, как струи водопада.

— Серебристая ткань от лучших купцов Брюсселя, — пояснила Гертруда. — Я уже все решила. На званый обед, который устраивает милорд, мы сошьем для вас новый наряд. Мой портной как раз успеет. Вот из этого материала.

— Как, я должна буду надеть такое платье?

— Барон Монтегю королевских кровей. Между прочим, до рождения принца Эдуарда он был предполагаемым наследником трона. Мы не можем ударить лицом в грязь. — Она сложила руки и явно приготовилась к тому, что я стану протестовать и отказываться.

Но я обманула ее ожидания:

— Спасибо, Гертруда.

Вот так все и началось. Три дня подряд я постоянно пребывала в обществе Гертруды. Достойных внимания гостей за эти три дня в доме не было. Сама она тоже никого не посещала. Мы вместе вышивали, читали, слушали музыку. Однажды я сидела рядом с маркизой в ванной комнате и, пока она принимала ванну, читала ей Священное Писание. Два раза в день мы виделись с Артуром и Эдвардом. Мальчики, казалось, совсем забыли о сцене, разыгравшейся во дворе; да и вообще никто даже не вспоминал о том, что еще совсем недавно я была решительно настроена уехать. Имени короля в «Алой розе» тоже не поминали, равно как и старшей дочери его Марии и ее кузена, императора Карла. Все шло как по маслу, все были обходительны друг с другом, никаких признаков тайных заговоров или интриг не наблюдалось, так что временами я даже удивлялась, вспоминая о том, как горячо умолял меня Генри следить за женой. Но тем не менее ни на минуту не забывала о его просьбе.

И вдруг, в последний день октября, я испытала настоящий удар.

Я шла по главному коридору в сопровождении Элис и вдруг услышала впереди шум и крики. Мимо туда-сюда сновали слуги, они таскали стулья, коробки, подносы и много всего другого. Пройдя еще чуть-чуть, я поняла, куда они все это носят: двери, ведущие в большую залу, были широко распахнуты.

— Что здесь происходит? — спросила я Элис.

— Готовятся к званому обеду, который милорд дает в честь барона Монтегю, — ответила она.

Выяснив, что Гертруда на кухне, я поспешила туда. Теперь волей-неволей придется рассказать маркизе о своих видениях: сомневаюсь, что я смогу спокойно обедать в большой зале.

На кухне повара уже подвесили над огнем огромный чугунный котел, и Гертруда, предварительно надев поверх парчового платья фартук, периодически помешивала его содержимое. По всей кухне плыл приятный запах мускуса.

— Идите сюда, Джоанна! — весело крикнула мне Гертруда. — Посмотрите! Это для леди Си!

Я заглянула в котел: там булькала густая оранжевая жидкость, в которой плавали какие-то семена.

— Это айвовый джем, я варю его специально для нее. В это время года все дарят друг другу подобные подарки. Леди Кэрью — большая мастерица по части джема. Так что я должна сделать еще лучше, чем у нее.

Гертруда пожала изящными плечиками и обворожительно засмеялась, как бы говоря: да, пускай это пустяки, но я все равно этим занимаюсь, и у меня получается отлично, разве не так? Однако с некоторых пор обаяние Гертруды на меня больше не действовало. Но я прекрасно отдавала себе отчет, насколько сильно и опасно это ее оружие.

— А что, так уж необходимо, чтобы званый обед проходил в большой зале? — спросила я.

Гертруда длинной ложкой помешала кипящий джем.

— Мы всегда его там устраиваем. Эта зала вообще используется один только раз в году: когда проводится обед в честь Монтегю. Мужчинам там очень нравится. Они называют это «поиграть в Плантагенетов».

— Но зала такая огромная, а народу будет совсем немного.