Книга Штрихи к портрету кудесника - Евгений Лукин

— Долбёж врубили — бездуховный, про молитовку тоже, верно, забыли… Забыли ведь?

— Забыли, — покаялся Глеб.

— Вот то-то и оно… Это, конечно, крестик выручил. А ну как вышел бы окаянный из вашей Ады да в вас самих бы и вселился, а?

— Ну не вселился же…

— Вот я и говорю: повезло. Уж на что Аввакум дурь из людишек палкой привык вышибать — и тот говаривал: «Бес-от веть не мужик: батога не боится». Ежели и хлестал протопоп одержимых, то чётками намоленными. Вообще с бесами, коли руку не набил, лучше не вязаться… — вздохнул Ефрем. — Им же каждому лет-то по сколько? Похлеще тебя на них наезжали! Опытные, черти… Ладно, читай.

Собственно, читать оставалось немного:

«Думается, не будет ошибкой сказать, что при советской власти непосредственными обязанностями, и то с превеликой осторожностью, отваживались заниматься лишь бесы алкоголизма, прикрепляющиеся к рукам и ногам жертвы, да ещё, пожалуй, бесы разврата, выбирающие для крепления иные органы. Всё это скорее напоминало имитацию деятельности, потому что погубить атеиста, повторяем, невозможно в принципе. Попробуй открой дверь, если она уже открыта!

Но вот грянул 1991 год, и величайшая победа Дьявола обернулась величайшим его поражением: владыку тьмы изобличили, выявили и рассекретили. В подобной ситуации ему необходимо было срочно принять меры против бурно воскресающей духовности — и мелкие таившиеся в россиянах бесы разом вышли из подполья (по другой версии — хлынули через открытые границы).

Вернулось кликушество, проявившись, правда, на сей раз не в деревнях, а в толпах фанатствующей молодёжи. Отмена смертной казни придала бесам неслыханную ранее храбрость. Количество правонарушений, если верить статистике, возросло в десятки раз, расцвели почти неведомые доселе наркомания, организованная преступность и профессиональная проституция, но, как бы ни злобствовал сатана, свечки и впредь будут ставиться, а храмы строиться».

Книжка кончилась.

— Ефрем, — позвал Портнягин, отправляя её на полку. — А тебе самому часто бесов шугать приходилось?

— Не по нраву мне это дело… — поморщился тот. — Знаешь, как говорят: «Бога зови, а чёрта не гневи…» Нет, ну, конечно, если приведут бесноватого, податься некуда. Не отказывать же…

— И как ты с ними?

— По-разному… Когда грозой, а когда и лозой…

— Всегда получалось?

— Ишь чего захотел! Всегда! Вот послушай сказ: позвонила мне баба… то есть не баба… дама… Плачет-разливается. Третий год супруга отчитывают, беса за бесом из него изгоняют, а мужику всё хуже и хуже. Ладно, говорю, веди. Привела… Ну что сказать? Был у нас на хуторе дурачок — так вот один к одному. Лепечет, слюни пускает… Как она с ним живёт, непонятно! Я посмотрел, говорю: да нет в нём никаких бесов, что ты мне, матушка, голову морочишь? Дама, понятно, в слёзы. Мужик-то, слышь, когда она за него выходила, нормальный был. И не просто нормальный: два диплома, бизнес крутил вовсю… Но бешеный. То с молотком кинется, то закажет кого сгоряча… И что оказалось? Уродился убогим, а к шести годам где-то бесов нахватался. Причём такая в нём ладная команда подобралась! Бес тщеславия, бес гордыни, бес стяжательства, бес любопытства… ну и ещё там кое-кто на подхвате. Школу с медалью закончил, три языка выучил… Вернее, сам-то он ни бум-бум, науками за него рогатенькие окаяшки занимались, душу губили. А выгнали их — снова стал как был, прям хоть в рай сейчас! Блаженный…

— И что с таким делать?

— Да ничего. Порчи нет, бесов нет. Растолковал я всё это жёнушке его. А она, слышь, этак жалобно: может, по-новой подсадить? Спохватилась! Э нет, говорю, матушка, тут ты того… не по адресу. Это тебе не сюда, это тебе к чёрному магу надо… А мы с бесами не якшаемся. Выгнать или там по фотографии связать — ещё куда ни шло, а подсадить — ни-ни… Даже и не заговаривай!

— Так и отпустил?

— Да не совсем. Даром отпускать — примета плохая. Амулетишко всучил дешёвенький… Вот оно, Глебушка, как бывает-то!

— А как вообще отличить: добрый в тебе дух или злой? — не унимался ученик, всё ещё, видать, пребывая под впечатлением прочитанного. — Вот, скажем, слышишь голос, а чей он?

— Это просто, — успокоил колдун. — Когда слышишь голос, третий глаз открывается, так? Вот по диаметру и суди. Если канал во лбу узкий, меньше пяти сантиметров, — значит наверняка бес. Ну и ощущения тоже… Как будто гвоздь в лоб забили.

— Сам, что ли, испытал?

— Нет, знаю. Клиенты расказывали… Честно сказать, зря мы с тобой об этом беседу завели. Того и гляди гостя накликаем…

Стоило старому колдуну произнести эти пророческие слова, послышался стук в дверь.

Посетитель вошёл, подёргиваясь, словно бы с порога собирался забиться в падучей. Принимая осыпанное первым робким снежком пальтецо гостя, ученик колдуна сразу же насторожился. Дальнейшее поведение незнакомца подтвердило его подозрения: взглянув в красный угол, вошедший ахнул и отшатнулся.

— Задёрни пока, Глебушка, — попросил Ефрем. — Сперва пускай расскажет…

Клиента усадили в кресло и предложили успокоиться.

— Проснулся однажды среди ночи от информационного голода, — заговорил он торопливо и шепеляво, то и дело косясь на прикрытые занавесочкой иконы. — Вскочил, подбежал к шкафу, схватил книжку, стал читать…

— Что за книжка? — сухо спросил Ефрем.

— «Моя жизнь с духами». Иностранки какой-то… Потом чувствую: начало сифонить из третьего глаза. У меня и раньше сифонило, но потихоньку, а тут — до самой макушки, как спицей насквозь проткнули…

Учитель и ученик обменялись многозначительным взглядом и скорбно кивнули друг другу.

— Тут же и заснул, — слегка задыхаясь, продолжал дёрганый посетитель. — А может, не заснул… Может, на самом деле… Представляете: чёрное облако! Присосалось ко лбу и зарычало… Я — в ужасе! Зажмурился, начал «Отче наш» читать…

— В астрал часто выходишь? — перебил колдун.

Гость замялся.

— Да не так чтобы…

— Обрати внимание, Глебушка, — назидательно заметил Ефрем. — Обычный бесовский приёмчик: ты — в астрал, а он тем временем — на твоё место. Дальше! — потребовал он, снова повернувшись к клиенту.

— Открыл глаза, смотрю: на лбу у меня летучая мышь крыльями бьёт… Я её хвать в кулак — давлю, а она кусается… Проснулся — и к вам…

— Ну, ясно… — молвил, поднимаясь с табурета, старый колдун. Взял со стола распушённую шапчонку, нахлобучил, поправил. — Хорошо, снежок… — с удовольствием обронил он, глядя в тусклое окно, за которым действительно что-то этакое мельтешило. — Пойти подышать, что ли?

Портнягин остолбенел, потом опомнился и кинулся за учителем в прихожую.

— Ефрем! — прошипел он, препятствуя наставнику влезть в перепуганную со вчерашнего дня шубейку из той же Чебурашки. — Ты что, на меня его оставляешь? Он же сейчас в припадок уйдёт…