Книга Смерть и немного любви - Александра Маринина

– Потому что, родная, твои родители – люди европейскойкультуры, а не российской, как твои вшивые знакомые. А в европейском пониманиидочь, которая выходит замуж, уходит вместе с мужем строить собственную семью исобственный дом. Там женатые дети никогда не живут вместе с родителями и темболее никогда не рассчитывают на их помощь. Это не принято. Это неприлично. Дотех пор, пока ты не замужем и живешь с родителями, они тебя кормят, одевают иотправляют отдыхать. Между прочим, если тебе интересно, скажу, что наш с тобойроскошный отдых на Балатоне оплатил полностью я сам, из собственного кармана.Потому что если я тебя люблю и хочу ехать с тобой на дорогой курорт, то всерасходы – это моя проблема, а не твоих родителей. А уж когда ты станешь чьей-тоженой – ну, тогда извини. Все только за счет мужа.

– Ты нарочно так говоришь, – упрямо возразилаЭля. – Я не верю, что папа не будет давать мне денег. Он обязательно будетпомогать. Поэтому перестань, пожалуйста, нас пугать.

– Да я не пугаю, что ты, милая, – расхохоталсяЛатышев, – я просто объясняю тебе то, чего ты не знаешь. Может быть, тебенравится жить в нищете? Так ради бога, живи и радуйся. То, что твой приятельпривык так жить, я уже понял. А ты-то, ты-то? Ты за последние пять лет хоть разпокупала продукты в обыкновенном гастрономе? Ты, например, любишь крабовыепалочки, да не наши, отечественные, за три с половиной тысячи, а импортные,двенадцать тысяч за упаковку. Ты покупаешь две коробочки и садишься смотретьтелевизор. Через полчаса обе коробочки пусты, я это видел сто раз. Двадцатьчетыре тысячи ты съела за полчаса, и не вместо обеда или ужина, а просто так,как чашку чая выпила. Для бюджета твоих родителей и для моего это слезы, иговорить не о чем. А для твоего приятеля и его мамы-пенсионерки? На весь ихмесячный доход ты можешь десять раз посмотреть телевизор. Тебя устроит такаяжизнь?

– Послушайте, Марат, – заговорил Турбин, – выуж позвольте нам самим разобраться с нашей жизнью. В конце концов, крабовыепалочки можно и не есть, но это мы будем решать вдвоем с Элей, а не втроем свами.

– Конечно, палочки можно и не есть, – покладистосогласился Латышев, – можно носить обноски, можно ездить на метро, аотдыхать у родственников в деревне, где деревянный сортир на грядках и нетгорячей воды. Все можно. Вопрос только в том, нужно ли. Ради чего, ради какойсверхценности Эля должна менять свои привычки и свой образ жизни, к которомуона приучена с самого детства? Эленька, детка, скажи мне, старому и глупому,что это за ценность такая? Во имя чего ты собираешься приносить жертвы?

– Мы любим друг друга, – сказал Турбин, поняв, чтоЭля совсем растеряна и ничего толкового сказать не может, чтобы оборватьнаконец издевательства Латышева. – И ради этого можно пойти на любыежертвы.

– Согласен, – снова кивнул Марат. – В такомслучае я хочу, чтобы Эля мне объяснила: чем то чувство, которое она испытываетк вам, отличается от того, которое она испытывала ко мне, причем совсемнедавно, буквально за неделю до того, как познакомилась с вами. Объясни мне,Эленька, будь так добра: что такого ты чувствуешь по отношению к нему, чего нечувствовала ко мне. А, детка?

– Прекратите, наконец, издеваться над ней, – злопроизнес Турбин, – вы же видите, она не может вам ответить, и вообще наэтот вопрос никто ответить не может. Есть любовь и есть все остальное, и еслинайдется человек, который сможет сформулировать это различие и датьуниверсальное определение любви, ему дадут Нобелевскую премию.

– О, в вас заговорил философ, – обрадовалсяЛатышев, – что ж, давайте займемся философией, раз уж с экономикой у нас неполучается и считать деньги вы не хотите, особенно чужие. Эля нам с вамиответить не может, тогда ответьте вы. Что в вас есть такого, ради чего онадолжна пойти на жертвы? Обеспечить ей нормальную жизнь вы не можете, выприведете ее в квартиру к старенькой маме. Может быть, вы понимаете ее лучше,чем остальные? Может быть, она – сложная страдающая натура, которая много летне находит понимания у окружающих, и вдруг появились вы, с которым ей легко?Нет? Может быть, вы гениальный ученый, открывший новое направление в философии,и она ценит и любит вас именно за это? Восхищается вами и вашей ролью в науке?Простите меня, Валерий, но наша с вами девочка за всю жизнь прочитала полторыкнижки и вряд ли сможет оценить должным образом ваш вклад в науку.

– Вы пытаетесь вычленить составные элементы изинтегрального понятия, – снисходительно улыбнулся Турбин. – Какфилософ могу вам сказать, что это занятие бесперспективное.

– Прелестно. Значит, остается одно. И это меня радует.

– Что вы имеете в виду? – насторожился Турбин.

– То же, что и вы. От вас бабы млеют. И вам какфилософу, – он насмешливо улыбнулся при этих словах, – должно бытьстыдно и противно, что девушка любит в вас только самца с твердым большимчленом. Мы с вами только что выяснили, что ничего другого в вас она не видит.Вы, вероятно, сложная и интересная личность, и наверняка найдется женщина, и неодна, которая увидит в вас именно это и любить вас будет именно за это, а не зато, что вы способны заставить ее испытать оргазм.

– Прекратите, Марат, вы переходите всякие границы!

– Отнюдь, я просто трезво оцениваю ситуацию. Да, я вплане секса хуже вас, но вы, опять-таки как философ, не можете не понимать, чтосекс создает восемьдесят процентов браков, но не удерживает и не скрепляет ниодного. Ни одного, я это подчеркиваю. Потому что максимум через год происходитнасыщение, и если за этот год супруги не стали близкими друзьями, то никакиемногократные оргазмы и никакие феерических размеров пенисы брак не спасут. Воти задайте себе вопрос: что будет с вами через год? Год вы благополучнопротрахаетесь, и если вы не будете выпускать Элю из постели, она, может быть, ине заметит, в каком убогом жилище обитает и какой гадостью вы ее кормите. Апотом?

– А потом она привыкнет жить так, как всегда жиля, – спокойно ответил Турбин.

– Вы ошибаетесь, – возразил Латышев. – Все нетак однозначно. Чтобы сохранить ваш брак, вам нужно за год сделать две вещи –стать Эле близким другом и приучить ее к нищете. Если вы собираетесь весь годпосвятить плотским утехам, то эту задачу не решите, у вас на нее не хватит нисил, ни времени. Если же пренебречь сексом, то год она не продержится. Так что,выражаясь вашими же словами, дело бесперспективное.

– Я не понимаю, чего вы добиваетесь, Марат. Вы явилисьсюда, как к себе домой, стали оскорблять Элю, втянули меня в какую-тобессмысленную дискуссию о любви и браке. Зачем? Вы хотите, чтобы Эля бросиламеня и вышла замуж за вас?

– Конечно. Я этого хочу и совершенно этого не скрываю.А добиваюсь я только одного: чтобы Эля увидела перед собой одновременно двухлюбящих ее мужчин и посмотрела на них обоих трезвыми, незамутненными глазами. Ипусть она, глядя на них, сделает свой выбор, пусть решит, кого ей предпочесть.Того, от которого она не может получить ничего, кроме интенсивного и, вероятно,затейливого секса. Или того, который может дать ей благополучие, тот уровеньжизни, к которому она привыкла, поездки, наряды, рестораны, который можетобеспечить ее привычное безделье, потому что не заставит ее идти работать, адля домашних дел наймет домработницу, который будет дарить ей драгоценности иукрашения. Единственный недостаток этого второго кандидата – он не так силен впостели. Но уже через несколько месяцев Эля поймет, что это не только не самоеглавное, это вообще не имеет никакого значения.