Книга Перекрестный огонь - Миюки Миябэ

— Изнасилование, например.

Раунд остался за Макихарой, но Симидзу не желал признавать этого. Он попытался сохранить лицо, бормоча, что не силен в этом вопросе, поскольку ему не доводилось опрашивать жертв насилия, но Макихара не позволил ему увильнуть:

— Понятно. Ну да, отдел расследования поджогов не занимается такого рода делами.

Кунихико бросил на него гневный взгляд. За ходом его мыслей следить было легче, чем за шариком в пинболе: никогда не угадаешь, в какое отверстие упадет шарик, но мысли Симидзу, по крайней мере для Тикако, были предсказуемы на девяносто девять процентов.

— Районные отделения имеют ограниченные полномочия в расследовании дел.

— Это правда, — равнодушно ответил Макихара.

Кунихико ничего не оставалось, кроме как вести машину в молчании.

Тикако попыталась направить беседу в более мирное русло.

— Надо сказать, лекция прошла с огромным успехом, — продолжила она. — Помню даже, что мы не уложились в отведенное время: тема нас увлекла. Мы даже пригласили другого лектора на ту же тему. На сей раз это был психиатр, и он предложил нам выслушать непосредственно самих жертв и их родственников. Разумеется, вначале надо было получить их согласие на то, чтобы с ними беседовала группа полицейских.

— И они пришли? — нетерпеливо спросил Макихара.

— Да, пришли. У этого психиатра было несколько пациентов, которых он консультировал. Все они горели желанием помочь другим людям с травмированной психикой. Они уверяли, что готовы обсуждать это где угодно, если это поможет полиции или суду понять, что переживают такие люди.

На следующее занятие пришли четверо. Они либо потеряли родственников, ставших жертвами преступления, либо сами стали такими жертвами. Одна пара потеряла дочь-школьницу, ставшую жертвой тех самых серийных убийц. Надо сказать, что эта пара проявила наибольшую активность в этой группе. — Тикако пояснила, что именно к этим супругам они и направляются сейчас. — В то время следствие по этим преступлениям еще не закончилось. СМИ начали проявлять интерес к Масаки Когуре и его шайке. Эта пара еще не оправилась от психической травмы, когда они встретились с нами. Их консультант, тот самый психиатр, которого мы пригласили с лекцией, попытался отговорить их, уверяя, что рана еще слишком свежа. Но они настояли на своем. Им хотелось, чтобы их выслушали. Им хотелось, чтобы мы выслушали их точку зрения, пока еще идет следствие и события не стерлись в памяти. Оба они школьные учителя, и они обращались к нам еще и с позиций педагогов.

У Тикако снова заныло сердце при воспоминании о том занятии. Люди эти были сильны духом и изо всех сил крепились, стараясь не плакать и разговаривая спокойным, ровным голосом, но именно поэтому слушать их было мучительно.

— После занятий мы развозили всех гостей по домам. Эти двое жили неподалеку от меня, поэтому мы поехали вместе в одном такси и еще немножко пообщались по дороге. Больше всего мы говорили о том, чем занимается их группа поддержки.

— Похоже, они произвели на вас сильное впечатление, а? — вмешался Симидзу. — Вы ведь вообще такая впечатлительная.

— Ну, мы, можно сказать, подружились, — согласилась Тикако.

Они проехали уже большую часть пути между Кацусикой и Ариаке, вдоль бухты Токио, и заторов на дороге практически не было. Машина бодро неслась по шоссе Мито.

— Раз речь идет об учительской семье, — Макихара зажмурился, стараясь припомнить как можно точнее, — значит, это родители Йоко Сада, она как раз училась в одиннадцатом классе, когда ее убили.

Тикако кивнула:

— Верно. Она стала второй жертвой. Девочка высокого роста, баскетболистка. После убийства первой девочки мать посоветовала Йоко ходить с оглядкой по дороге в школу и обратно, но та только посмеялась и заявила, что к такой великанше, как она, вряд ли кто-то будет клеиться.

Для родителей образ Йоко Сада остался неразрывно связан с баскетболом. Они признавались Тикако, что даже мельком увиденная из окна автобуса баскетбольная корзина на корте вызывала у них слезы.

— Ну и что мы будем делать, когда приедем к этим людям? — спросил Симидзу.

По его недовольному виду Тикако поняла, что он не видит смысла в посещении семьи Сада. Забавно, что он спросил «Что мы будем там делать?», подразумевая «Какой в этом смысл?».

На улице темнело, и повсюду в Токио загорались фонари. Глядя в окно, Тикако неспешно заговорила:

— На начальной стадии расследования событий в Аракава-парке кое-кто из детективов заметил явную связь между этим происшествием и убийствами девочек. Мне рассказали, что дознаватели даже опрашивали членов семей погибших школьниц на предмет алиби в ночь убийства на берегу Аракавы. Я узнала об этом как раз от семьи Сада.

Вполне логичная версия, учитывая «послужной список» Масаки Когуре.

— Так и было. Мы опрашивали всех, — сказал Макихара. — Мы обошли все семьи и пришли к выводу, что никто из них не вызывает подозрений. К тому же ни один человек из числа опрошенных не имел достаточных знаний и опыта, чтобы совершить такое убийство. Именно тогда следователи решили отвергнуть версию возмездия. Полностью. К ней больше не возвращались. — Макихара выглядел утомленным.

— Так-то оно так, но супруги Сада стояли на своем: массовое убийство в Аракава-парке — это возмездие, — напомнила Тикако.

Симидзу нервно заморгал от возбуждения:

— То есть они считают, что убийца — один из членов пострадавших семей? А они не думают, что это кто-то из их группы? Вы подозреваете, что они могут догадываться, кто это?

— Ну, не совсем.

— Но…

— По словам Сада, это убийство больше похоже на казнь, чем на месть.

— Казнь?

— Именно.

Макихара молчал. Кунихико еще раз искоса взглянул на него. Тикако продолжила объяснение:

— Если рассматривать это как казнь, то убийца Когуре и трех членов его шайки не обязательно связан с семьями погибших девочек. Это мог быть человек, которого возмутило, что Когуре избежал наказания за содеянное им преступление, и который решил, что этот подонок и его соучастники не имеют права на жизнь. Таким человеком может оказаться кто угодно.

Симидзу вполголоса заметил:

— Тогда это что-то вроде линчевания.

— Вот именно.

— Но ведь не доказано, что девочек убил именно Когуре. Может статься, он и не виновен вовсе. Его же не арестовали и не предъявили официального обвинения, потому что не было прямых улик.

Макихара вздохнул:

— Если это убийство являлось карой, исполнителям наказания не нужны были улики: достаточно было убеждения в том, что именно Когуре убил девочек.

Симидзу показалось, что Макихара вздохнул, потому что не согласен с его точкой зрения.