Книга Аргонавт - Александр Бушков

Он говорил прежним, бархатным, хорошо поставленным голосомтак, словно находился на судебном разбирательстве и твердо намеревалсявыиграть.

Бестужев усмехнулся:

– Помнится, вы ночью вломились ко мне в каюту всопровождении двух уголовных молодчиков и самым неприкрытым образом угрожалимоей жизни…

Лоренс вздохнул, такое впечатление, облегченно:

– Ну, если вы намерены строить обвинение только на этом…Тысячу раз простите, но где доказательства того, что данное событиедействительно имело место? У вас есть свидетели? Наша беседа запечатленафонографом? Снята фотоаппаратом? У вас не осталось ни малейшей ссадины… Как выможете доказать, что наша беседа – не плод вашего разгоряченного воображения? Явам все равно не поверю, если заявите, будто в ту ночь в вашей каюте находилсясвидетель, – мы тщательно ее осмотрели, там не было посторонних…

– А что вы скажете об этом? – осведомился Бестужев.

Он встал, открыл саквояж и водрузил на стол старательносработанный ящичек со взрывным устройством внутри.

Лоренс уставился на бомбу так, словно видел ее впервые вжизни – надо полагать, именно так и обстояло.

– Это еще что такое? – спросил адвокат с понятнымудивлением.

– Ничего особенного, – сказал Бестужев. –Всего-навсего бомба. Обнаруженная представителями британской и российскойполиции в каюте вашего доброго знакомого господина Кавальканти. Только не надоуверять меня, будто вы никогда в жизни не слышали этой фамилии и не знакомы сэтим человеком. На сей раз у нас есть свидетели, которые подтвердят, что всеобстоит как раз наоборот. Это человек Кавальканти провел ваших молодчиков извторого класса… Вот, кстати, о ваших молодчиках. Отдаю вам должное, вы –человек серьезный, весьма незаурядный противник…

– Спасибо за лестный отзыв.

– Пустяки… – сказал Бестужев. – Это не комплимент, такв самом деле и обстоит. А вот помянутые молодчики вам значительно уступают.Они-то как раз – мелочь. Уголовная мелочь, лишенная вашей юридическойподкованности, вашей изворотливости, умения владеть собой, ума и всего прочего.Как опытный полицейский, могу с уверенностью сказать: таких субъектов обычнокрайне легко колоть. Как адвокат с большим опытом, вы, быть может, со мнойсогласитесь? Точно так же, даже если сам Кавальканти – достаточно крепкийорешек, его подручные – в точности та же мелочь, с которой очень легкоработается. И из ваших клевретов, и из людей Кавальканти мы без особого трудаможем вытряхнуть столько отягчающего вас…

Пауза длилась всего несколько мгновений. Лоренс посмотрелему в глаза:

– Вот и уличите меня, дорогой господин из тайной полиции!Уличите их показаниями. Обширными, неопровержимыми, чертовски отягчающими… Ячто-то не вижу при вас ничего, похожего на бумаги со свидетельскимипоказаниями. Если вы опытный полицейский – а я готов признать, что так иобстоит, – отчего же вы не запаслись сначала кипой показаний мелочи,пришли ко мне к первому? Опытные полицейские таких просчетов ни за что недопускают. Следовательно, это не просчет, а что-то другое, совершенно другое…

Он уставился на Бестужева с нагловатой улыбочкой человека,прекрасно осознающего свое превосходство. Бестужев сохранил бесстрастное выражениелица, но про себя крепко выругался. Его противник, крючкотвор с немалым опытом,нащупал слабое место и ударил именно в него. Вся помянутая мелочь оставалась насвободе и никаких показаний, соответственно, не давала, мало того, Бестужев небыл до конца уверен, что ему удастся убедить капитана с Исмеем произвестинеобходимые аресты и допросы по всем правилам…

Лоренс заговорил:

– Я вполне допускаю, что эта адская машинка действительнопринадлежит… упомянутому вами синьору. Зная его пристрастие к подобнымигрушкам… Однако мне совершенно ясно, что по каким-то своим соображениям ни вы,ни англичане не стали предпринимать официальных мер. Иначе вы непременноявились бы ко мне с кучей бумаг, с ворохом показаний… Мне сейчас совершеннонеинтересно, почему вы поступаете именно так и какие у вас соображения. Важнеедругое: вам нечего официально мне предъявить. Иначе предъявили бы уже… Божемой!!! – внезапно воскликнул он с неподдельным надрывом, даже за головусхватился и просидел так, прикрыв глаза на несколько секунд. – Ну конечноже…

– О чем вы? – спросил Бестужев, стараясь сохранятьполнейшее хладнокровие.

Лоренс убрал руки от лица и посмотрел на него, улыбаясь вовесь рот:

– Я идиот, признаю. Я сыграл совершеннейшего дурака… Чтоподелать, с каждым может случиться, нет в нашем убогом мире совершенства… Теперьмне ясно. Коли уж вы не нанятый этой девицей авантюрист, не посланецконкурентов… Вы ведь тоже потеряли Штепанека, верно? Вы и англичане. Вы неохраняли его от нас, а все это время пытались его отыскать… Ну конечно, теперьвсе сходится… Я прав?

– Для вас это совершенно неважно, – сказалБестужев. – А теперь извольте выслушать меня внимательно. Да, по некоторымпричинам мы никого не арестовали и не допрашивали. Пока что. Но мы, даю вам словоофицера, этим непременно займемся в самое ближайшее время.

– Вы еще не нашли Штепанека… – удовлетворенно улыбаясь,сказал Лоренс.

– Молчите и слушайте! – прикрикнул Бестужев. –Хорошо. Не нашли. Но найдем уже через пару часов, с нашими-то возможностями…Только вашего положения это нисколечко не изменит. Потому что нам нужны именновы, именно вас я намерен сделать козлом отпущения.

– Почему? – спросил Лоренс уже совершенно другим тоном.

– Да попросту потому, что так – проще всего, – ответилБестужев с милой, обаятельной улыбкой. – По большому счету, нас интересуеттолько Штепанек. В любом случае Кавальканти не удастся устроить на судне взрыв,адскую машину мы изъяли, а запасной у него наверняка нет. По большому счету,нам неинтересны его молодчики и ваши подручные. Пусть с ними далее разбираетсяамериканская и итальянская полиция, если у нее возникнет такое желание. А вот вы,милейший, нас интересуете по-прежнему. Потому что нам нужно знать, кто васпослал, кто путается у нас под ногами. Логично, не правда ли? Вас я, будьтеуверены, уже через четверть часа отправлю под замок. Согласен, в какой-тостепени это будет чистейшей воды произвол – но что вы хотите от сатрапа изРоссии… Независимо от того, будем ли мы при подходе к Нью-Йорку братьКавальканти с присными, вы так и останетесь под замком и, как я и обещал,проделаете с нами обратный путь до Европы. Основания? Вот эта штука… – онподбородком указал на бомбу. – Кто в Америке узнает, что вы остаетесь унас под арестом? Ваши подручные и банда Кавальканти, ага… Вы всерьез верите,что они ринутся в полицию рассказывать о вашей участи и требовать вашегоосвобождения? Нет, серьезно? В Европе… а вот в Европе я постараюсь, чтобы выпопали не в Англию, а в Россию. С англичанами я, думаю, договорюсь без труда,вы им абсолютно не нужны. У вас будет возможность познакомиться с тюрьмамиРоссийской империи. Я не буду врать, что вас непременно отправят на сибирскуюкаторгу. Рано или поздно вас придется отправить восвояси – но до того выхлебнете горя… Пусть произвол. И что? Каковы будут последствия? Вы настольконаивны, чтобы полагать, будто ваше правительство добьется моего наказания? Вывроде бы имеете кое-какие познания о русской тайной полиции… Ну, что вымолчите? Высмейте меня, докажите, что все будет совершенно иначе! –ободренный молчанием собеседника, он продолжал холодно, резко, напористо: – Аглавное, вы провалите порученное вам вашими нанимателями дело, и ваша репутацияоборотистого человека, как нельзя более пригодного для грязных делишек, получитнеплохой урон… что для ваших финансов будет иметь самые катастрофическиепоследствия. Никому не нужны неудачники, провалившие однажды серьезное дело… Нетак ли, Лоренс? Мне необходим в этой истории козел отпущения. И я, уж простите,намерен отвести эту роль вам. Вы достаточно умны, чтобы не вопить и далее опроизволе. Ну да, в который раз повторяю – произвол… Мы в России и не такоевыделываем…